Неточные совпадения
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно
у человека, который страдает бессонницей.
Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
— Я угощаю, — сказала она,
спросив кофе, ликера, бисквитов, и расстегнула шубку; Клима обдал запах незнакомых духов. Сидели
у окна; мимо стекол, покрытых инеем, двигался темный поток
людей. Мышиными зубами кусая бисквиты, Нехаева продолжала...
— Любопытна слишком. Ей все надо знать — судоходство, лесоводство. Книжница. Книги портят женщин. Зимою я познакомился с водевильной актрисой, а она вдруг
спрашивает: насколько зависим Ибсен от Ницше? Да черт их знает, кто от кого зависит! Я — от дураков. Мне на днях губернатор сказал, что я компрометирую себя, давая работу политическим поднадзорным. Я говорю ему: Превосходительство! Они относятся к работе честно! А он: разве, говорит,
у нас, в России, нет уже честных
людей неопороченных?
А когда все это неистовое притихло, во двор вошел щеголеватый помощник полицейского пристава, сопровождаемый бритым
человеком в темных очках, вошел,
спросил у Клима документы, передал их в руку
человека в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой в сторону ворот, сухо сказал...
Клим покорно ушел, он был рад не смотреть на расплющенного
человека. В поисках горничной, переходя из комнаты в комнату, он увидал Лютова; босый, в ночном белье, Лютов стоял
у окна, держась за голову. Обернувшись на звук шагов, недоуменно мигая, он
спросил, показав на улицу нелепым жестом обеих рук...
Говорил он грубо, сердито, но лицо
у него было не злое, а только удивленное;
спросив, он полуоткрыл рот и поднял брови, как
человек недоумевающий. Но темненькие усы его заметно дрожали, и Самгин тотчас сообразил, что это не обещает ему ничего хорошего. Нужно было что-то выдумать.
— Так вот — провел недель пять на лоне природы. «Лес да поляны, безлюдье кругом» и так далее. Вышел на поляну, на пожог, а из ельника лезет Туробоев. Ружье под мышкой, как и
у меня.
Спрашивает: «Кажется, знакомы?» — «Ух, говорю, еще как знакомы!» Хотелось всадить в морду ему заряд дроби. Но — запнулся за какое-то но. Культурный
человек все-таки, и знаю, что существует «Уложение о наказаниях уголовных». И знал, что с Алиной
у него — не вышло. Ну, думаю, черт с тобой!
В столовой,
у стола, сидел другой офицер, небольшого роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый, в седой щетине на черепе и верхней губе,
человек очень пехотного вида; мундир его вздулся на спине горбом, воротник наехал на затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда вошел Клим,
спросил, взглянув на него плоскими глазами...
Через час Клим Самгин вошел в кабинет патрона. Большой, солидный
человек, сидя
у стола в халате, протянул ему теплую, душистую руку, пошевелил бровями и, пытливо глядя в лицо,
спросил вполголоса...
Сказав это невнятно, как
человек,
у которого болят зубы, Дмитрий
спросил...
Люди шли не торопясь, угрюмо оглядываясь назад, но некоторые бежали, толкая попутчиков, и
у всех был такой растерянный вид, точно никто из них не знал, зачем и куда идет он, Самгин тоже не знал этого. Впереди его шагала, пошатываясь, женщина, без шляпки, с растрепанными волосами, она прижимала к щеке платок, смоченный кровью; когда Самгин обогнал ее, она
спросила...
Он
спросил ее пренебрежительно и насмешливо, желая рассердить этим, а она ответила в тоне
человека, который не хочет спорить и убеждать, потому что ленится. Самгин почувствовал, что она вложила в свои слова больше пренебрежения, чем он в свой вопрос, и оно
у нее — естественнее. Скушав бисквит, она облизнула губы, и снова заклубился дым ее речи...
— Валентин — смутил тебя? —
спросила она, усмехаясь. — Он — чудит немножко, но тебе не помешает.
У него есть страстишка — голуби. На голубях он жену проморгал, — ушла с постояльцем, доктором. Немножко — несчастен, немножко рисуется этим, — в его кругу жены редко бросают мужей, и скандал очень подчеркивает
человека.
— Я
спросила у тебя о Валентине вот почему: он добился
у жены развода,
у него — роман с одной девицей, и она уже беременна. От него ли, это — вопрос. Она — тонкая штучка, и вся эта история затеяна с расчетом на дурака. Она — дочь помещика, — был такой шумный
человек, Радомыслов: охотник, картежник, гуляка; разорился, кончил самоубийством. Остались две дочери, эдакие, знаешь, «полудевы», по Марселю Прево, или того хуже: «девушки для радостей», — поют, играют, ну и все прочее.
— Так что же — с кадетами идти? — очень звонко
спросил человек без шляпы; из рук его выскочила корка апельсина, он нагнулся, чтоб поднять ее, но
у него соскользнуло пенсне с носа, быстро выпрямясь, он поймал шнурок пенсне и забыл о корке. А покуда он проделывал все это,
человек с бумагой успел сказать...
— Пусти, дурак, — тоже негромко пробормотала Дуняша, толкнула его плечом. — Ничего не понимают, — прибавила она, протаскивая Самгина в дверь. В комнате
у окна стоял
человек в белом с сигарой в зубах, другой, в черном, с галунами, сидел верхом на стуле, он строго
спросил...
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел
у стола большой, грузный
человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников, положив локти на стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно
спрашивая...
Вежливый
человек, стоявший
у двери, пробормотал, что карета «Скорой помощи» сейчас прибудет, и
спросил...
— Ба, — сказал Дронов. — Ничего чрезвычайного — нет.
Человек умер. Сегодня в этом городе, наверное, сотни
людей умрут, в России — сотни тысяч, в мире — миллионы. И — никому, никого не жалко… Ты лучше спроси-ка
у смотрителя водки, — предложил он.
Неточные совпадения
С утра встречались странникам // Все больше
люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. //
У нищих,
у солдатиков // Не
спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
— // «Дай прежде покурю!» // Покамест он покуривал, //
У Власа наши странники //
Спросили: «Что за гусь?» // — Так, подбегало-мученик, // Приписан к нашей волости, // Барона Синегузина // Дворовый
человек, // Викентий Александрович.
— Смотрел я однажды
у пруда на лягушек, — говорил он, — и был смущен диаволом. И начал себя бездельным обычаем
спрашивать, точно ли один
человек обладает душою, и нет ли таковой
у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И по исследовании нашел: точно; душа есть и
у лягушки, токмо малая видом и не бессмертная.
— Ну, про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот
у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте,
спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый
человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
— Это вы захватываете область княгини Мягкой. Это вопрос ужасного ребенка, — и Бетси, видимо, хотела, но не могла удержаться и разразилась тем заразительным смехом, каким смеются редко смеющиеся
люди. — Надо
у них
спросить, — проговорила она сквозь слезы смеха.