— Может, и увидишь, — улыбаясь, сказала Аграфена Петровна. — Теперь он ведь в здешних местах, был на ярманке, и мы с ним видались чуть не каждый день. Только у него и разговоров, что про тебя, и в Вихореве тоже. Просто сказать,
сохнет по тебе, ни на миг не выходишь ты из его дум. Страшными клятвами теперь клянет он себя, что уехал за Волгу, не простившись с тобой. «Этим, — говорит, — я всю жизнь свою загубил, сам себя счастья лишил». Плачет даже, сердечный.
— Да… На дуэлях дерется, за певицами бегает, а тут жена… чахни и
сохни по его милости… Не понимаю таких людей, ma tante!
Неточные совпадения
По осени у старого // Какая-то глубокая // На шее рана сделалась, // Он трудно умирал: // Сто дней не ел; хирел да
сох, // Сам над собой подтрунивал: // — Не правда ли, Матренушка, // На комара корёжского // Костлявый я похож?
Обыватели разом нагибаются и выпрямляются; сверкают лезвия кос, взмахивают грабли, стучат заступы,
сохи бороздят землю — всё
по команде.
Заревела на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята
по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали
по дворам топоры мужиков, налаживающих
сохи и бороны.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется
по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными
по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются
по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет
соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут
по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом
соху, готовясь к обычным трудам.