Неточные совпадения
Клим довольно рано начал замечать, что в правде взрослых есть что-то неверное, выдуманное. В своих беседах они особенно часто говорили о царе и народе. Коротенькое, царапающее словечко — царь — не
вызывало у него никаких представлений, до той поры, пока Мария Романовна не сказала другое
слово...
Неохотно и немного поговорив о декабристах, отец вскочил и ушел, насвистывая и
вызвав у Клима ревнивое желание проверить его
слова. Клим тотчас вошел в комнату брата и застал Дмитрия сидящим на подоконнике.
Черные глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность,
вызвала у Клима чувство, близкое жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя
слов утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
Томилин усмехнулся и
вызвал сочувственную усмешку Клима; для него становился все более поучительным независимый человек, который тихо и упрямо, ни с кем не соглашаясь, умел говорить четкие
слова, хорошо ложившиеся в память.
Он сказал несколько
слов еще более грубых и заглушил ими спор,
вызвав общее смущение, ехидные усмешки, иронический шепот. Дядя Яков, больной, полулежавший на диване в груде подушек, спросил вполголоса, изумленно...
Улыбаясь, играя пальцами руки его, жадно глотая воздух, она шептала эти необычные
слова, и Клим, не сомневаясь в их искренности, думал: не всякий может похвастаться тем, что
вызвал такую любовь!
Писала Нехаева красивыми
словами, они
вызывали впечатление сочиненности.
Климу стало неловко. От выпитой водки и странных стихов дьякона он вдруг почувствовал прилив грусти: прозрачная и легкая, как синий воздух солнечного дня поздней осени, она, не отягощая,
вызывала желание говорить всем приятные
слова. Он и говорил, стоя с рюмкой в руках против дьякона, который, согнувшись, смотрел под ноги ему.
Даже для Федосовой он с трудом находил те большие
слова, которыми надеялся рассказать о ней, а когда произносил эти
слова, слышал, что они звучат сухо, тускло. Но все-таки выходило как-то так, что наиболее сильное впечатление на выставке всероссийского труда
вызвала у него кривобокая старушка. Ему было неловко вспомнить о надеждах, связанных с молодым человеком, который оставил в памяти его только виноватую улыбку.
Самгину казалось, что редактор говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и
вызывает желание прикрыться зонтиком. Редактора слушали не очень почтительно, и он находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством пожарного, заливал пламень споров струею холодных
слов.
— Не ново, что Рембо окрасил гласные, еще Тик пытался
вызвать словами впечатления цветовые, — слышал Клим и думал: «Очень двуличная женщина. Чего она хочет?»
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким
словом, к озлобленной печали, которую он легко
вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее чувствовал, что в любую минуту он может взять девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Сказала тихонько, задумчиво, но ему послышалось в
словах ее что-то похожее на упрек или
вызов. Стоя у окна спиною к ней, он ответил учительным тоном...
Он вовремя понял, что
слова его звучат и виновато и озлобленно, понял, что они способны
вызвать еще более озлобленные
слова.
Самгин чувствовал себя все более взрослым и трезвым среди хмельных, ликующих людей, против Лютова, который точно крошился
словами, гримасами, судорогами развинченного тела,
вызывая у Клима желание, чтоб он совсем рассыпался в сор, в пыль, освободив измученный им стул, свалившись под него кучкой мелких обломков.
Тут Самгин услыхал, что шум рассеялся, разбежался по углам, уступив место одному мощному и грозному голосу. Углубляя тишину, точно выбросив людей из зала, опустошив его, голос этот с поразительной отчетливостью произносил знакомые
слова, угрожающе раскладывая их по знакомому мотиву. Голос звучал все более мощно,
вызывая отрезвляющий холодок в спине Самгина, и вдруг весь зал точно обрушился, разломились стены, приподнялся пол и грянул единодушный, разрушающий крик...
Не требуя больше
слов, догадка
вызвала очень тягостное чувство.
Самгин ожидал не этого; она уже второй раз как будто оглушила, опрокинула его. В глаза его смотрели очень яркие, горячие глаза; она поцеловала его в лоб, продолжая говорить что-то, — он, обняв ее за талию, не слушал
слов. Он чувствовал, что руки его, вместе с физическим теплом ее тела, всасывают еще какое-то иное тепло. Оно тоже согревало, но и смущало,
вызывая чувство, похожее на стыд, — чувство виновности, что ли? Оно заставило его прошептать...
— Дармоеды-ы, — завывал он и матерно ругался, за это, по жалобе обывателей, его
вызвали в полицию, но, просидев там трое суток, на четвертые рано утром, он снова пронзительно завыл. — Дармоеды-ы, — бесовы дети-и… — И снова понеслись в воздухе запретные
слова.
Неточные совпадения
—
Слова глупой женщины, — сказал он, — но для чего рисковать,
вызывать…
Из всего сказанного наиболее запали в его воображение
слова глупого, доброго Туровцына: молодецки поступил,
вызвал на дуэль и убил.
— Я должен благодарить вас, генерал, за ваше расположение. Вы приглашаете и
вызываете меня
словом ты на самую тесную дружбу, обязывая и меня также говорить вам ты. Но позвольте вам заметить, что я помню различие наше в летах, совершенно препятствующее такому фамильярному между нами обращению.
То был приятный, благородный, // Короткий
вызов, иль картель: // Учтиво, с ясностью холодной // Звал друга Ленский на дуэль. // Онегин с первого движенья, // К послу такого порученья // Оборотясь, без лишних
слов // Сказал, что он всегда готов. // Зарецкий встал без объяснений; // Остаться доле не хотел, // Имея дома много дел, // И тотчас вышел; но Евгений // Наедине с своей душой // Был недоволен сам собой.
Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета: красный, бледный розовый и розовый темный; густые закипи вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные в своем мнимом родстве, подобно
словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не
вызывало ясного и твердого «да».