Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей становилось все больше, и среди них Лидия стояла ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли,
сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
Он чувствовал себя в силе сказать много резкостей, но Лютов поднял руку, как для удара, поправил шапку, тихонько толкнул кулаком другой руки в бок Самгина и отступил назад,
сказав еще раз, вопросительно...
Неточные совпадения
Клим взглянул на нее почти с досадой; она
сказала как
раз то, что он чувствовал, но для чего не нашел
еще слов.
Пояркова Клим встретил
еще раз. Молча просидев часа полтора, напившись чаю, Поярков медленно вытащил костлявое и угловатое тело свое из глубокого кресла и, пожимая руку Прейса,
сказал угрюмо...
— Я понимаю: ты — умный, тебя раздражает, что я не умею рассказывать. Но — не могу я! Нет же таких слов! Мне теперь кажется, что я видела этот сон не один
раз, а — часто.
Еще до рождения видела, —
сказала она, уже улыбаясь. — Даже — до потопа!
Он чувствовал себя
еще раз обманутым, но и жалел сизого человечка, который ничего не мог
сказать людям, упавшим на колени пред ним, вождем.
— Вот и
еще раз мы должны побеседовать, Клим Иванович, —
сказал полковник, поднимаясь из-за стола и предусмотрительно держа в одной руке портсигар, в другой — бумаги. — Прошу! — любезно указал он на стул по другую сторону стола и углубился в чтение бумаг.
Заика
еще плотней вжался в угол, но владелец книг положил руку на плечо его,
сказав третий
раз, очень спокойно...
Сейчас уже половина третьего, а ее все
еще нет. Но как
раз в эту минуту слуга, приоткрыв дверь,
сказал...
— Так очень многое кончается в жизни. Один человек в Ливерпуле обнял свою невесту и выколол булавкой глаз свой, — это его не очень огорчило. «Меня хорошо кормит один глаз», —
сказал он, потому что был часовщик. Но невеста нашла, что одним глазом он может оценить только одну половинку ее, и не согласилась венчаться. — Он
еще раз вздохнул и щелкнул языком: — По-русски это — прилично, но, кажется, неинтересно…
— Вы ей не говорите, что я был у вас и зачем. Мы с ней
еще, может, как
раз и сомкнемся в делах-то, —
сказал он, отплывая к двери. Он исчез легко и бесшумно, как дым. Его последние слова прозвучали очень неопределенно, можно было понять их как угрозу и как приятельское предупреждение.
— Отстань! Семинарист этот был прилежным учеником, а чудотворца из него литераторы сделали за мужиколюбие. Я тебе
скажу, что бурят Щапов был мыслителем как
раз погуще его, да! Есть
еще мыслитель — Федоров, но его «Философия общего дела» никому не знакома.
— Извини… Одеколон. — Чихнул
еще два
раза и ‹
сказал›: — Очень крепкий.
Он выговорил все это очень быстро, а замолчав,
еще раз подвинул чашку Климу и, наблюдая, как брат наливает кофе,
сказал тише и — с удивлением или сожалением...
— Смею-с, смею, Лизавета Егоровна, потому что вы поступаете с ним жестоко, бесчеловечно, гадко. Вы ничего, таки ровно ничего для него не сделали;
скажу еще раз: вы его погубили.
— Н-ну, брат, это не очень смешно! — медленно и негромко заговорил он, присматриваясь к Павлу. — Это хорошо… Меня за сердце взяло… право! Ну-ка,
скажи ещё раз…
Неточные совпадения
Я
раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах —
еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам
сказать, что с ним сделалось.
Еще через три дня Евсеич пришел к бригадиру в третий
раз и
сказал:
«
Еще раз увижу, — говорил он себе, невольно улыбаясь, — увижу ее походку, ее лицо;
скажет что-нибудь, поворотит голову, взглянет, улыбнется, может быть».
— Хорошо, —
сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и
еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.
Это были единственные слова, которые были сказаны искренно. Левин понял, что под этими словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше не увидимся». Левин понял это, и слезы брызнули у него из глаз. Он
еще раз поцеловал брата, но ничего не мог и не умел
сказать ему.