Иван Акимович Самгин любил оригинальное; поэтому, когда жена родила второго сына, Самгин,
сидя у постели роженицы, стал убеждать ее...
Наступили удивительные дни. Все стало необыкновенно приятно, и необыкновенно приятен был сам себе лирически взволнованный человек Клим Самгин. Его одолевало желание говорить с людями как-то по-новому мягко, ласково. Даже с Татьяной Гогиной, антипатичной ему, он не мог уже держаться недружелюбно. Вот она
сидит у постели Варвары, положив ногу на ногу, покачивая ногой, и задорным голосом говорит о Суслове...
Неточные совпадения
Замолчали, прислушиваясь. Клим стоял
у буфета, крепко вытирая руки платком. Лидия
сидела неподвижно, упорно глядя на золотое копьецо свечи. Мелкие мысли одолевали Клима. «Доктор говорил с Лидией почтительно, как с дамой. Это, конечно, потому, что Варавка играет в городе все более видную роль. Снова в городе начнут говорить о ней, как говорили о детском ее романе с Туробоевым. Неприятно, что Макарова уложили на мою
постель. Лучше бы отвести его на чердак. И ему спокойней».
Сидя в
постели, она заплетала косу. Волосы
у нее были очень тонкие, мягкие, косу она укладывала на макушке холмиком, увеличивая этим свой рост. Казалось, что волос
у нее немного, но, когда она распускала косу, они покрывали ее спину или грудь почти до пояса, и она становилась похожа на кающуюся Магдалину.
Через час он
сидел в маленькой комнатке
у постели, на которой полулежал обложенный подушками бритоголовый человек с черной бородой, подстриженной на щеках и раздвоенной на подбородке белым клином седых волос.
Размахивая шляпой, он указал ею на жандарма; лицо
у него было серое, на висках выступил пот, челюсть тряслась, и глаза, налитые кровью, гневно блестели. Он
сидел на
постели в неудобной позе, вытянув одну ногу, упираясь другою в пол, и рычал...
Он продолжал шагать и через полчаса
сидел у себя в гостинице, разбирая бумаги в портфеле Варвары. Нашел вексель Дронова на пятьсот рублей, ключ от сейфа, проект договора с финской фабрикой о поставке бумаги, газетные вырезки с рецензиями о каких-то книгах, заметки Варвары. Потом спустился в ресторан, поужинал и, возвратясь к себе, разделся, лег в
постель с книгой Мережковского «Не мир, но меч».
— Умерла; только долго мучилась, и мы уж с нею измучились порядком. Около десяти часов вечера она пришла в себя; мы
сидели у постели; только что она открыла глаза, начала звать Печорина. «Я здесь, подле тебя, моя джанечка (то есть, по-нашему, душенька)», — отвечал он, взяв ее за руку. «Я умру!» — сказала она. Мы начали ее утешать, говорили, что лекарь обещал ее вылечить непременно; она покачала головкой и отвернулась к стене: ей не хотелось умирать!..
Посещение деда широко открыло дверь для всех, и с утра до вечера кто-нибудь
сидел у постели, всячески стараясь позабавить меня; помню, что это не всегда было весело и забавно.
— Это продолжалось почти два года, и вот девушка заболела; он бросил работу, перестал заниматься делами организации, наделал долгов и, избегая встреч с товарищами, ходил около ее квартиры или
сидел у постели ее, наблюдая, как она сгорает, становясь с каждым днем всё прозрачнее, и как всё ярче пылает в глазах ее огонь болезни.
Неточные совпадения
Ты помнишь, Николай, когда
у Володеньки была горячка, помнишь, как я девять дней, не смыкая глаз,
сидел у его
постели.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился
у меня из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка,
сидит на
постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
— А чудаковат
у тебя дядя, — говорил Аркадию Базаров,
сидя в халате возле его
постели и насасывая короткую трубочку. — Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!
— Ах, Борис, и ты не понимаешь! — почти с отчаянием произнес Козлов, хватаясь за голову и ходя по комнате. — Боже мой! Твердят, что я болен, сострадают мне, водят лекарей,
сидят по ночам
у постели — и все-таки не угадывают моей болезни и лекарства, какое нужно, а лекарство одно…
Но, однако ж, кончилось все-таки тем, что вот я живу,
у кого — еще и сам не знаю; на досках постлана мне
постель, вещи мои расположены как следует, необходимое платье развешено, и я
сижу за столом и пишу письма в Москву, к вам, на Волгу.