Неточные совпадения
Высвободив из-под плюшевого одеяла голую руку, другой рукой Нехаева снова закуталась до подбородка; рука ее была влажно горячая и неприятно легкая; Клим вздрогнул,
сжав ее. Но
лицо, густо порозовевшее, оттененное распущенными волосами и освещенное улыбкой радости, вдруг показалось Климу незнакомо милым, а горящие глаза вызывали у него и гордость и грусть. За ширмой шелестело и плавало темное облако, скрывая оранжевое пятно огня лампы,
лицо девушки изменялось, вспыхивая и угасая.
Крепко
сжав губы, широко открыв глаза, она смотрела в упор и как бы сквозь него; на смуглом
лице являлась тень неведомых дум.
Женщина улыбнулась, ковыряя песок концом зонтика. Улыбалась она своеобразно: перед тем, как разомкнуть крепко сжатые губы небольшого рта, она
сжимала их еще крепче, так, что в углах рта появлялись лучистые морщинки. Улыбка казалась вынужденной, жестковатой и резко изменяла ее
лицо, каких много.
Но через минуту, взглянув в комнату, он увидел, что бледное
лицо Туробоева неестественно изменилось, стало шире, он, должно быть, крепко
сжал челюсти, а губы его болезненно кривились.
Она не ответила, но Клим видел, что смуглое
лицо ее озабоченно потемнело. Подобрав ноги в кресло, она обняла себя за плечи,
сжалась в маленький комок.
Было очень неприятно наблюдать внимание Лидии к речам Маракуева. Поставив локти на стол,
сжимая виски ладонями, она смотрела в круглое
лицо студента читающим взглядом, точно в книгу. Клим опасался, что книга интересует ее более, чем следовало бы. Иногда Лидия, слушая рассказы о Софии Перовской, Вере Фигнер, даже раскрывала немножко рот; обнажалась полоска мелких зубов, придавая
лицу ее выражение, которое Климу иногда казалось хищным, иногда — неумным.
Сердитая складка разрезала ее высокий лоб, она уклонялась от поцелуев, крепко
сжимая губы, отворачивая
лицо в сторону.
Он оглянулся, ему показалось, что он сказал эти слова вслух, очень громко. Горничная, спокойно вытиравшая стол, убедила его, что он кричал мысленно. В зеркале он видел
лицо свое бледным, близорукие глаза растерянно мигали. Он торопливо надел очки, быстро сбежал в свою комнату и лег,
сжимая виски ладонями, закусив губы.
Клим тоже посмотрел на
лицо ее, полузакрытое вуалью, на плотно сжатые губы, вот они
сжались еще плотней, рот сердито окружился морщинами, Клим нахмурился, признав в этой женщине знакомую Лютова.
Дмитрий посмотрел на нее, на брата и, должно быть,
сжал зубы,
лицо его смешно расширилось, волосы бороды на скулах встали дыбом, он махнул рукою за плечо свое и, шумно вздохнув, заговорил, поглаживая щеки...
Была она стройная, крепкая, но темно-серый костюм сидел на теле ее небрежно; каштановые волосы ее росли как-то прядями, но были не волнисты и некрасиво
сжимали ее круглое, русское
лицо.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы, на
лице его вздулись костяные желваки, пот блестел на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок на плечо Лютова, подняв руку выше головы,
сжимая и разжимая пальцы.
Снова стало тихо; певец запел следующий куплет; казалось, что голос его стал еще более сильным и уничтожающим, Самгина пошатывало, у него дрожали ноги, судорожно
сжималось горло; он ясно видел вокруг себя напряженные, ожидающие
лица, и ни одно из них не казалось ему пьяным, а из угла, от большого человека плыли над их головами гремящие слова...
Лютов видел, как еще двое людей стали поднимать гроб на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками,
сжав кулаки, она ткнула Игната в
лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб на землю. На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет на пальцы правой руки.
Смешно раскачиваясь, Дуняша взмахивала руками, кивала медно-красной головой; пестренькое
лицо ее светилось радостью;
сжав пальцы обеих рук, она потрясла кулачком пред
лицом своим и, поцеловав кулачок, развела руки, разбросила поцелуй в публику. Этот жест вызвал еще более неистовые крики, веселый смех в зале и на хорах. Самгин тоже усмехался, посматривая на людей рядом с ним, особенно на толстяка в мундире министерства путей, — он смотрел на Дуняшу в бинокль и громко говорил, причмокивая...
Девица Анна Обоимова оказалась маленькой, толстенькой, с желтым
лицом и, видимо, очарованной чем-то: в ее бесцветных глазах неистребимо застыла мягкая, радостная улыбочка, дряблые губы однообразно растягивались и
сжимались бантиком, — говорила она обо всем вполголоса, как о тайном и приятном; умильная улыбка не исчезла с
лица ее и тогда, когда девица сообщила Самгину...
Марина не дала ему договорить, — поставив чашку на блюдце, она
сжала пальцы рук в кулак,
лицо ее густо покраснело, и, потрясая кулаком, она проговорила глуховатым голосом...
Самгин хотел сказать, что не нуждается в заботах о нем, но — молча кивнул головой. Чиновник и офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся, закрыл глаза и, должно быть, крепко
сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его
лицо.
— Бердников, Захарий Петров, — сказал он высоким, почти женским голосом. Пухлая, очень теплая рука, сильно
сжав руку Самгина, дернула ее книзу, затем Бердников, приподняв полы сюртука, основательно уселся в кресло, вынул платок и крепко вытер большое, рыхлое
лицо свое как бы нарочно для того, чтоб оно стало виднее.
Самгин увидел, что пухлое, почти бесформенное
лицо Бердникова вдруг крепко оформилось, стало как будто меньше, угловато, да скулах выступили желваки, заострился нос, подбородок приподнялся вверх, губы плотно
сжались, исчезли, а в глазах явился какой-то медно-зеленый блеск. Правая рука его, опущенная через ручку кресла, густо налилась кровью.
Лихач тряхнул вожжами, рыжая лошадь стремительно ворвалась в поток резкого холода, Самгин
сжался и, спрятав
лицо в воротник пальто, подумал уныло...
Лицо женщины, точно исклеванное птицами, как будто покраснело, брови, почти выщипанные оспой, дрогнули, широко открылись глаза, но губы она плотно
сжала.
Ногайцев старался утешать, а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил на фронте цензором солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое
лицо его подсохло, отвердело, глаза открылись шире, и в них застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он
сжимал челюсти, и борода его около ушей непрерывно, неприятно шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
— Ничего неприличного я не сказал и не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю смело, так, знаете, это так и надобно, теперь даже кадеты пробуют смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой, большой палец правой он сунул за ремень, а остальные четыре пальца быстро шевелились,
сжимаясь в кулак и разжимаясь, шевелились и маленькие медные усы на пестром
лице.