Неточные совпадения
Он пинал в забор ногою, бил кулаком по
доскам, а в левой
руке его висела, распустив меха, растрепанная гармоника.
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую
руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но
рука упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не сгибаясь, как
доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо в снег.
Солдата вывели на панель, поставили, как
доску, к стене дома, темная
рука надела на голову его шапку, но солдат, сняв шапку, вытер ею лицо и сунул ее под мышку.
А сзади солдат, на краю крыши одного из домов, прыгали, размахивая
руками, точно обжигаемые огнем еще невидимого пожара, маленькие фигурки людей, прыгали, бросая вниз, на головы полиции и казаков,
доски, кирпичи, какие-то дымившие пылью вещи. Был слышен радостный крик...
К Безбедову влез длинный, тощий человек в рыжей фуфайке, как-то неестественно укрепился на крыше и, отдирая
доски руками, стал метать их вниз, пронзительно вскрикивая...
А рядом с Климом стоял кудрявый парень, держа в
руках железный лом, и — чихал; чихнет, улыбнется Самгину и, мигая, пристукивая ломом о булыжник, ждет следующего чиха. Во двор, в голубоватую кисею дыма, вбегали пожарные, влача за собою длинную змею с медным жалом. Стучали топоры, трещали
доски, падали на землю, дымясь и сея золотые искры; полицейский пристав Эгге уговаривал зрителей...
Неточные совпадения
Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель в
руки, а немец в двери. Ему шабаш из-за
доски, а меня ради в толчки.
На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подклеенные
рукою Карла Иваныча. На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две линейки: одна — изрезанная, наша, другая — новенькая, собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой — черная
доска, на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками — маленькие. Налево от
доски был угол, в который нас ставили на колени.
Это был подарок Райского: часы, с эмалевой
доской, с ее шифром, с цепочкой. Она взглянула на них большими глазами, потом окинула взглядом прочие подарки, поглядела по стенам, увешанным гирляндами и цветами, — и вдруг опустилась на стул, закрыла глаза
руками и залилась целым дождем горячих слез.
Она быстро откинула
доску шифоньерки, вынула несколько листов бумаги, взяла перо, обмакнула, хотела написать — и не могла. У ней дрожали
руки.
Здесь мы, по тенистой и сырой тропинке, дошли до пустого шалаша, отдохнули, переправились по
доске через речку, то того быструю, что, когда я, переходя по зыбкому мостику, уперся в дно ручья длинной палкой, у меня мгновенно вырвало ее течением из
рук и вынесло в море.