Неточные совпадения
— Он
родился в тревожный год — тут и пожар, и арест Якова, и еще многое. Носила я его тяжело, роды были несколько преждевременны, вот откуда его странности, я думаю.
И быстреньким шепотом он поведал, что тетка его, ведьма, околдовала его, вогнав
в живот ему червя чревака, для того чтобы он, Дронов, всю жизнь мучился неутолимым голодом. Он рассказал также, что
родился в год, когда отец его воевал с турками, попал
в плен, принял турецкую веру и теперь живет богато; что ведьма тетка, узнав об этом, выгнала из дома мать и бабушку и что мать очень хотела уйти
в Турцию, но бабушка не пустила ее.
— Чертище, — называл он инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка сын помещика,
родился в Кишиневе, учился
в Петербурге и Вене, затем приехал сюда
в город и живет здесь уж седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой, пробормотал...
Вспоминая все это, Клим вдруг услышал
в гостиной непонятный, торопливый шорох и тихий гул струн, как будто виолончель Ржиги, отдохнув, вспомнила свое пение вечером и теперь пыталась повторить его для самой себя. Эта мысль, необычная для Клима, мелькнув, уступила место испугу пред непонятным. Он прислушался: было ясно, что звуки
родились в гостиной, а не наверху, где иногда, даже поздно ночью, Лидия тревожила струны рояля.
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по лицу ее. Но и
в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла
родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал
в себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но
в течение двух дней он не выбрал времени для объяснения, а на третий пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
— Подумай: половина женщин и мужчин земного шара
в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни тысяч
рождаются для любви, сотни тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
— Ему было тогда лет восемь или десять, и нашли его
в день, когда я
родилась.
— Вот — дура! Почти готова плакать, — сказала она всхлипнув. — Знаешь, я все-таки добилась, что и он влюбился, и было это так хорошо, такой он стал… необыкновенно удивленный. Как бы проснулся, вылез из мезозойской эры, выпутался из созвездий, ручонки у него длинные, слабые, обнимает, смеется…
родился второй раз и —
в другой мир.
— Это он сам сказал:
родился вторично и
в другой мир, — говорила она, смахивая концом косы слезы со щек.
В том, что эта толстенькая девушка обливалась слезами, Клим не видел ничего печального, это даже как будто украшало ее.
— Предлагают поступить
в оперетку, — говорила она. — Кажется — пойду. «
Родилась, так — живи!» — как учила меня моя француженка.
В этот вечер Самгины узнали, что Митрофанов, Иван Петрович, сын купца,
родился в городе Шуе, семь лет сидел
в гимназии, кончил пять классов, а
в шестом учиться не захотелось.
— Н-да, так вот этот щедрословный человек внушал, конечно, «сейте разумное, доброе» и прочее такое, да вдруг, знаете, женился на вдове одного адвоката, домовладелице, и тут, я вам скажу,
в два года такой скучный стал, как будто и
родился и всю жизнь прожил
в Орле.
Ехали долго, по темным улицам, где ветер был сильнее и мешал говорить, врываясь
в рот. Черные трубы фабрик упирались
в небо, оно имело вид застывшей тучи грязно-рыжего дыма, а дым этот
рождался за дверями и окнами трактиров, наполненных желтым огнем.
В холодной темноте двигались человекоподобные фигуры, покрикивали пьяные, визгливо пела женщина, и чем дальше, тем более мрачными казались улицы.
— Тогда Саваоф,
в скорби и отчаянии, восстал против Духа и, обратив взор свой на тину материи, направил
в нее злую похоть свою, отчего и
родился сын
в образе змея. Это есть — Ум, он же — Ложь и Христос, от него — все зло мира и смерть. Так учили они…
«
Родится человек, долго чему-то учится, испытывает множество различных неприятностей, решает социальные вопросы, потому что действительность враждебна ему, тратит силы на поиски душевной близости с женщиной, — наиболее бесплодная трата сил.
В сорок лет человек становится одиноким…»
Трудно допустить, что
в этом городе может
родиться человек, подобный Достоевскому.
«Идея человечества так же наивна, как идея божества. Пыльников — болван. Никто не убедит меня, что мир делится на рабов и господ. Господа
рождаются в среде рабов. Рабы враждуют между собой так же, как и владыки. Миром двигают силы ума, таланта».
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой планете, затерянной
в безграничии вселенной, среди тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов планет,
в сравнении с которыми земля, быть может, единственная пылинка, где
родился и живет человек, существо, которому отведено только пять-шесть десятков лет жизни…