Неточные совпадения
Было что-то нелепое в гранитной массе Исакиевского собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного
рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил в барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из
города.
Днем по улицам летала пыль строительных работ, на Невском
рабочие расковыривали торцы мостовой, наполняя
город запахом гнилого дерева; весь
город казался вспотевшим.
За
городом работали сотни три землекопов, срезая гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд к реке и место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой шум и жирный запах сырой глины стоял в потном воздухе. Группа
рабочих тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
И еще раз убеждался в том, как много люди выдумывают, как они, обманывая себя и других, прикрашивают жизнь. Когда Любаша, ухитрившаяся побывать в нескольких
городах провинции, тоже начинала говорить о росте революционного настроения среди учащейся молодежи, об успехе пропаганды марксизма, попытках организации
рабочих кружков, он уже знал, что все это преувеличено по крайней мере на две трети. Он был уверен, что все человеческие выдумки взвешены в нем, как пыль в луче солнца.
Этой части
города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу
рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Слова эти слушают отцы, матери, братья, сестры, товарищи, невесты убитых и раненых. Возможно, что завтра окраины снова пойдут на
город, но уже более густой и решительной массой, пойдут на смерть. «
Рабочему нечего терять, кроме своих цепей».
«Совет
рабочих — это уже движение по линии социальной революции», — подумал он, вспоминая демонстрацию на Тверской, бесстрашие
рабочих в борьбе с казаками, булочников на крыше и то, как внимательно толпа осматривала
город.
«Социальная революция без социалистов», — еще раз попробовал он успокоить себя и вступил сам с собой в некий безмысленный и бессловесный, но тем более волнующий спор. Оделся и пошел в
город, внимательно присматриваясь к людям интеллигентской внешности, уверенный, что они чувствуют себя так же расколото и смущенно, как сам он. Народа на улицах было много, и много было
рабочих, двигались люди неторопливо, вызывая двойственное впечатление праздности и ожидания каких-то событий.
И вслед за этим неприятно вспомнилось, как 8 октября
рабочие осматривали
город глазами чужих людей, а затем вдруг почувствовал, что огромный, хаотический
город этот — чужой и ему — не та Москва, какою она была за несколько часов до этого часа.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в
городе живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а
рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь
город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
Память показывала десятка два уездных
городов, в которых он бывал. Таких
городов — сотни. Людей, подобных Денисову и Фроленкову, наверное, сотни тысяч. Они же — большинство населения
городов губернских. Люди невежественные, но умные,
рабочие люди… В их руках — ремесла, мелкая торговля. Да и деревня в их руках, они снабжают ее товарами.
Прежде всего он — веселый
город, и
рабочие люди в нем — тоже веселые.
Недостаток продовольствия в
городе принимал характер катастрофы, возбуждая
рабочих, но в январе была арестована
рабочая группа «Центрального военно-промышленного комитета», а выпущенная 6 февраля прокламация Петроградского комитета большевиков, призывавшая к забастовке и демонстрации на 10-е число, в годовщину суда над социал-демократической фракцией Думы, — эта прокламация не имела успеха.
Но 14 февраля, в день открытия Государственной думы, начались забастовки
рабочих, а через десять дней — вспыхнула всеобщая забастовка и по улицам
города бурно, как весенние воды реки, хлынули революционные демонстрации.
Неточные совпадения
Раздался стук топора и визг пилы; воздух наполнился криками
рабочих и грохотом падающих на землю бревен; пыль густым облаком нависла над
городом и затемнила солнечный свет.
Появлялись новые партии
рабочих, которые, как цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один в целом
городе считал себя свободным от работ, и стали толкать его в реку. Однако предводитель пошел не сразу, но протестовал и сослался на какие-то права.
В нынешнем году он был рассчитан хозяином после происшедшей неприятности хозяина с
рабочими и, оставшись без места, ходил без дела по
городу, пропивая с себя последнее.
— И что этого народа нынче в
город валит — страсть, — сказал он, поворачиваясь на козлах и указывая Нехлюдову на артель деревенских
рабочих с пилами, топорами, полушубками и мешками за плечами, шедших им навстречу.
В
городе же остался труп: с столба сорвался
рабочий, попал подбородком на крюк, и ему разрезало голову…