Неточные совпадения
«Каждый из нас
ходит по
земле с колокольчиком
на шее, как швейцарская корова».
На площади становилось все тише, напряженней. Все головы поднялись вверх, глаза ожидающе смотрели в полукруглое ухо колокольни, откуда были наклонно высунуты три толстые балки с блоками в них и,
проходя через блоки, спускались к
земле веревки, привязанные к ушам колокола.
Аккуратный старичок
ходил вооруженный дождевым зонтом, и Самгин отметил, что он тыкает концом зонтика в
землю как бы со сдерживаемой яростью, а
на людей смотрит уже не благожелательно, а исподлобья, сердито, точно он всех видел виноватыми в чем-то перед ним.
— Среди своих друзей, — продолжала она неторопливыми словами, — он поставил меня так, что один из них, нефтяник, богач, предложил мне ехать с ним в Париж. Я тогда еще дурой
ходила и не сразу обиделась
на него, но потом жалуюсь Игорю. Пожал плечами. «Ну, что ж, — говорит. — Хам. Они тут все хамье». И — утешил: «В Париж, говорит, ты со мной поедешь, когда я остаток
земли продам». Я еще поплакала. А потом — глаза стало жалко. Нет, думаю, лучше уж пускай другие плачут!
«Как неловко и брезгливо сказала мать: до этого», — подумал он, выходя
на двор и рассматривая флигель; показалось, что флигель отяжелел, стал ниже, крыша старчески свисла к
земле. Стены его излучали тепло, точно нагретый утюг. Клим
прошел в сад, где все было празднично и пышно, щебетали птицы,
на клумбах хвастливо пестрели цветы. А солнца так много, как будто именно этот сад был любимым его садом
на земле.
— Если — мало,
сходите в сарай, там до черта всякой дряни! Книжный шкаф есть, клавесины. Цветов хотите? У меня во флигеле множество их,
землей пахнет, как
на кладбище.
— Как скажете: покупать
землю, выходить
на отруба, али — ждать? Ежели — ждать, мироеды все расхватают. Тут — человек
ходит, уговаривает: стряхивайте господ с
земли, громите их! Я, говорит, анархист. Громить — просто. В Майдане у Черкасовых — усадьбу сожгли, скот перерезали, вообще — чисто! Пришла пехота, человек сорок резервного батальона, троих мужиков застрелили, четырнадцать выпороли, баб тоже. Толку в этом — нет.
— Там — все наше, вплоть до реки Белой наше! — хрипло и так громко сказали за столиком сбоку от Самгина, что он и еще многие оглянулись
на кричавшего. Там сидел краснолобый, большеглазый, с густейшей светлой бородой и сердитыми усами, которые не закрывали толстых губ ярко-красного цвета, одной рукою, с вилкой в ней, он писал узоры в воздухе. — От Бирска вглубь до самых гор — наше! А жители там — башкирье, дикари, народ негодный, нерабочий, сорье
на земле, нищими по золоту
ходят, лень им золото поднять…
«Полуграмотному человеку, какому-нибудь слесарю, поручена жизнь сотен людей. Он везет их сотни верст. Он может
сойти с ума, спрыгнуть
на землю, убежать, умереть от паралича сердца. Может, не щадя своей жизни, со зла
на людей устроить крушение. Его ответственность предо мной… пред людями — ничтожна. В пятом году машинист Николаевской дороги увез революционеров-рабочих
на глазах карательного отряда…»
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации есть царь, король, своя
земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу знаешь? А я — служил. С японцами воевать ездил, — опоздал,
на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по
земле ходят, она их за ноги держит, от своей
земли не уйдешь.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят
на людей, которых учат
ходить по
земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом
на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и
прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил
на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог
сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Телятев. Да мог ли я ждать! Вы любезны со мной, вы для меня
сходите на землю с вашей неприступной высоты. Вы были Дианой, презирающей мужской род, с луной в прическе, с колчаном за плечами; а теперь вы преобразились в простую, сердечную, даже наивную пейзанку, из тех, которые в балетах пляшут, перебирая свой передник. Вот так. (Делает обыкновенные пейзанские жесты.)
— Ну, нет!.. Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше
сойдет на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший желание, чтобы у каждого французского крестьянина была к обеду курица.], миру не желаю.
Неточные совпадения
Василий указал
на метку ногой, и Левин пошел, как умел, высевать
землю с семенами.
Ходить было трудно, как по болоту, и Левин,
пройдя леху, запотел и, остановившись, отдал севалку.
«Разве я не знаю, что звезды не
ходят? — спросил он себя, глядя
на изменившую уже свое положение к высшей ветке березы яркую планету. — Но я, глядя
на движение звезд, не могу представить себе вращения
земли, и я прав, говоря, что звезды
ходят».
Прошли снега и реки, — работы так вдруг и закипят: там погрузки
на суда, здесь расчистка дерев по лесам, пересадка дерев по садам, и пошли взрывать повсюду
землю.
Размешайте заряд пороху в чарке сивухи, духом выпейте, и все
пройдет — не будет и лихорадки; а
на рану, если она не слишком велика, приложите просто
земли, замесивши ее прежде слюною
на ладони, то и присохнет рана.
Все были хожалые, езжалые:
ходили по анатольским берегам, по крымским солончакам и степям, по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр, по всем заходам [Заход — залив.] и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой
земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд
на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало турецких галер и много-много выстреляли пороху
на своем веку.