— Фабричные, мастеровые, кто наделы сохранил, теперь продают их, — ломают деревню, как гнилое дерево!
Продают землю как-то зря. Сосед мой, ткач, продал полторы десятины за четыреста восемьдесят целковых, сына обездолил, парень на крахмальный завод нанялся. А печник из села, против нас, за одну десятину взял четыреста…
Неточные совпадения
— Туробоев — выродок. Как это? Декадент. Фин дэ сьекль [Конец века (франц.).] и прочее.
Продать не умеет. Городской дом я у него купил, перестрою под техническое училище.
Продал он дешево, точно краденое. Вообще — идиот высокородного происхождения. Лютов, покупая у него
землю для Алины, пытался обобрать его и обобрал бы, да — я не позволил. Я лучше сам…
— Среди своих друзей, — продолжала она неторопливыми словами, — он поставил меня так, что один из них, нефтяник, богач, предложил мне ехать с ним в Париж. Я тогда еще дурой ходила и не сразу обиделась на него, но потом жалуюсь Игорю. Пожал плечами. «Ну, что ж, — говорит. — Хам. Они тут все хамье». И — утешил: «В Париж, говорит, ты со мной поедешь, когда я остаток
земли продам». Я еще поплакала. А потом — глаза стало жалко. Нет, думаю, лучше уж пускай другие плачут!
— Во сне сколько ни ешь — сыт не будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы хозяева на
земле? Мой сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат.
Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что…
Продавай…
— Поп крест
продал, вещь — хорошая, старинное немецкое литье. Говорит: в
земле нашел. Врет, я думаю. Мужики, наверное, в какой-нибудь усадьбе со стены сняли.
— Я государству — не враг, ежели такое большое дело начинаете, я
землю дешево
продам. — Человек в поддевке повернул голову, показав Самгину темный глаз, острый нос, седую козлиную бородку, посмотрел, как бородатый в сюртуке считает поданное ему на тарелке серебро сдачи со счета, и вполголоса сказал своему собеседнику...
— Кутили у «Медведя» в отдельном кабинете, и один уездный предводитель дворянства сказал, что он за полную передачу
земли крестьянам. «Надобно отдать им
землю даром!» — «А у вас есть
земля?» — «Ну, а — как же? Но — заложена и перезаложена, так что банк
продает ее с аукциона. А я могу сделать себе карьеру в Думе, я неплохой оратор». Смешно?
— Прекрасно-с, прекрасно, — говорил Белоярцев молоденькой девушке, — даже и таким образом я могу доказать вам, что никто не имеет права продать или купить землю. Пусть будет по-вашему, но почитайте-ка внимательнее, и вы увидите, что там оказано: «наследите землю», а не «
продайте землю» или не «купите землю».
И теперь и в доме, и в саду, и в хозяйстве он, разумеется, с изменениями, свойственными времени, старался воскресить общий дух жизни деда — всё на широкую ногу, довольство всех вокруг и порядок и благоустройство, а для того чтоб устроить эту жизнь, дела было очень много: нужно было и удовлетворять требованиям кредиторов и банков и для того
продавать земли и отсрочивать платежи, нужно было и добывать деньги, для того чтобы продолжать вести где наймом, где работниками, огромное хозяйство в Семеновском с 4000 десятин запашки и сахарным заводом; нужно было и в доме и в саду делать так, чтобы не похоже было на запущение и упадок.
Барыня. Нет, нет, пожалуйте сюда! Я говорила вам, что нельзя
продавать землю в долг, и все вам говорили. А вас обманывают, как самого глупого человека.
Неточные совпадения
— «Так, так, на это я согласен, это правда, никто не
продаст хороших людей, и мужики Чичикова пьяницы, но нужно принять во внимание, что вот тут-то и есть мораль, тут-то и заключена мораль: они теперь негодяи, а, переселившись на новую
землю, вдруг могут сделаться отличными подданными.
— Ну так купи собак. Я тебе
продам такую пару, просто мороз по коже подирает! Брудастая, [Брудастая — «собака с усами и торчащей шерстью». (Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке,
земли не заденет.
Все, какие у меня есть, дорогие кубки и закопанное в
земле золото, хату и последнюю одежду
продам и заключу с вами контракт на всю жизнь, с тем чтобы все, что ни добуду на войне, делить с вами пополам.
Косматые и черные, как чертовки, женщины сидели на полу на пятках, под воткнутыми в
землю, на длинных бамбуковых ручках, зонтиками, и
продавали табак, пряники, какое-то белое тесто из бобов, которое тут же поджаривали на жаровнях.
—
Землю, по-моему, — сказал он, — нельзя ни
продавать ни покупать, потому что если можно
продавать ее, то те, у кого есть деньги, скупят ее всю и тогда будут брать с тех, у кого нет
земли, что хотят, за право пользоваться
землею. Будут брать деньги за то, чтобы стоять на
земле, — прибавил он, пользуясь аргументом Спенсера.