Неточные совпадения
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех
церквей, шли за город,
в поле — провожать икону Богородицы
в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее
приносили ежегодно
в субботу на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех
церквах города, а из
церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани
в пользу монастыря.
Через несколько часов о Сережке уже никто в доме не упоминает, а затем, чем дальше, тем глубже погружается он в пучину забвения. Известно только, что Аксинья кормит его грудью и раза два
приносила в церковь под причастие. Оба раза, проходя мимо крестной матери, она замедляла шаг и освобождала голову младенца от пеленок, стараясь обратить на него внимание «крестной»; но матушка оставалась равнодушною и в расспросы не вступала.
Неточные совпадения
Нехлюдов с тетушками и прислугой, не переставая поглядывать на Катюшу, которая стояла у двери и
приносила кадила, отстоял эту заутреню, похристосовался с священником и тетушками и хотел уже итти спать, как услыхал
в коридоре сборы Матрены Павловны, старой горничной Марьи Ивановны, вместе с Катюшей
в церковь, чтобы святить куличи и пасхи. «Поеду и я», подумал он.
Пробывши
в безвестной отлучке три года, он воротился домой. Предсказание отца сбылось: беглец
принес в пользу
церкви около трехсот рублей. Это всех обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь новый колокол покупать, и, если недостанет церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
Выпущенный из тюрьмы Полуянов теперь занимался у Замараева
в кассе. С ним опять что-то делалось — скучный такой, строгий и ни с кем ни слова. Единственным удовольствием для Полуянова было хождение по
церквам. Он и с собой
приносил какую-то церковную книгу
в старинном кожаном переплете, которую и читал потихоньку от свободности. О судах и законах больше не было и помину, несмотря на отчаянное приставанье Харитона Артемьича, приходившего
в кассу почти каждый день, чтобы поругаться с зятем.
На другой день я
принес в школу «Священную историю» и два растрепанных томика сказок Андерсена, три фунта белого хлеба и фунт колбасы.
В темной маленькой лавочке у ограды Владимирской
церкви был и Робинзон, тощая книжонка
в желтой обложке, и на первом листе изображен бородатый человек
в меховом колпаке,
в звериной шкуре на плечах, — это мне не понравилось, а сказки даже и по внешности были милые, несмотря на то что растрепаны.
Приносили из
церкви большой местный образ Иверской Божьей Матери и служили молебен у маменьки
в спальне.