Неточные совпадения
Клим зажег свечу, взял в правую руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную,
чувствуя, что ноги его
дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте — мышь, осторожно положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
«Дурачок», — думал он, спускаясь осторожно по песчаной тропе. Маленький, но очень яркий осколок луны прорвал облака; среди игол хвои
дрожал серебристый свет, тени сосен собрались у корней черными комьями. Самгин шел к реке, внушая себе, что он
чувствует честное отвращение к мишурному блеску слов и хорошо умеет понимать надуманные красоты людских речей.
— О, приехал? — сказала она, протянув руку. Вся в белом, странно маленькая, она улыбалась. Самгин
почувствовал, что рука ее неестественно горяча и
дрожит, темные глаза смотрят ласково. Ворот блузы расстегнут и глубоко обнажает смуглую грудь.
— Это — неправда! — гневно возразил Клим,
чувствуя, что у него
дрожат ноги. — Ты ни слова не говорила мне… впервые слышу! Что ты делаешь? — возмущенно спросил он.
— Неужели — воры? — спросил Иноков, улыбаясь. Клим подошел к окну и увидал в темноте двора, что с ворот свалился большой, тяжелый человек, от него отскочило что-то круглое, человек схватил эту штуку, накрыл ею голову, выпрямился и стал жандармом, а Клим,
почувствовав неприятную
дрожь в коже спины, в ногах, шепнул с надеждой...
Было стыдно сознаться, но Самгин
чувствовал, что им овладевает детский, давно забытый страшок и его тревожат наивные, детские вопросы, которые вдруг стали необыкновенно важными. Представлялось, что он попал в какой-то прозрачный мешок, откуда никогда уже не сможет вылезти, и что шкуна не двигается, а взвешена в пустоте и только
дрожит.
Когда вдалеке, из пасти какой-то улицы, на Театральную площадь выползла красная голова небывало и неестественно плотного тела процессии, он
почувствовал, что по всей коже его спины пробежала холодноватая
дрожь; он не понимал, что вызвало ее: испуг или восхищение?
Самгин
чувствовал, что рука жены
дрожит, эта
дрожь передается ему, мешает сердцу биться и, подкатываясь к горлу судорогой, затрудняет дыхание.
Лицо Владимира Лютова побурело, глаза, пытаясь остановиться,
дрожали, он слепо тыкал вилкой в тарелку, ловя скользкий гриб и возбуждая у Самгина тяжелое чувство неловкости. Никогда еще Самгин не слышал, не
чувствовал, чтоб этот человек говорил так серьезно, без фокусов, без неприятных вывертов. Самгин молча налил еще водки, а Лютов, сорвав салфетку с шеи, продолжал...
Он
почувствовал, что этот гулкий вихрь вовлекает его, что тело его делает непроизвольные движения,
дрожат ноги, шевелятся плечи, он качается из стороны в сторону, и под ним поскрипывает пружина кресла.
Он нехорошо возбуждался. У него тряслись плечи, он совал голову вперед, желтоватое рыхлое лицо его снова окаменело, глаза ослепленно мигали, губы, вспухнув, шевелились, красные, неприятно влажные. Тонкий голос взвизгивал, прерывался, в словах кипело бешенство. Самгин,
чувствуя себя отвратительно, даже опустил голову, чтоб не видеть пред собою противную
дрожь этого жидкого тела.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не
чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки
дрожат, и все помутилось.
— Ну что же ты скажешь мне? — сказал Левин дрожащим голосом и
чувствуя, что на лице его
дрожат все мускулы. — Как ты смотришь на это?
Дарья Александровна была твердо уверена в невинности Анны и
чувствовала, что она бледнеет и губы ее
дрожат от гнева на этого холодного, бесчувственного человека, так покойно намеревающегося погубить ее невинного друга.
Нервная
дрожь его перешла в какую-то лихорадочную; он
чувствовал даже озноб; на такой жаре ему становилось холодно.
— Что, Соня? — сказал он и вдруг
почувствовал, что голос его
дрожит, — ведь все дело-то упиралось на «общественное положение и сопричастные тому привычки». Поняли вы давеча это?