Неточные совпадения
Макаров поднял фуражку,
положил ее
на колено и прижал
локтем и снова опустил голову, додумывая что-то.
И,
положив локти на стол, заговорил сиповатым голосом, изредка вывизгивая резкие ноты, — они заставили Клима вспомнить Дронова.
Ушли. Луна светила в открытое окно. Лидия, подвинув к нему стул, села,
положила локти на подоконник. Клим встал рядом. В синеватом сумраке четко вырезался профиль девушки, блестел ее темный глаз.
Человек с оборванной бородой и синим лицом удавленника шагал,
положив правую руку свою
на плечо себе, как извозчик вожжи, левой он поддерживал руку под
локоть; он, должно быть, говорил что-то, остатки бороды его тряслись.
Он чувствовал, что в нем вспухают значительнейшие мысли. Но для выражения их память злокозненно подсказывала чужие слова, вероятно, уже знакомые Лидии. В поисках своих слов и желая остановить шепот Лидии, Самгин
положил руку
на плечо ее, но она так быстро опустила плечо, что его рука соскользнула к
локтю, а когда он сжал
локоть, Лидия потребовала...
А Дунаев слушал, подставив ухо
на голос оратора так, как будто Маракуев стоял очень далеко от него; он сидел
на диване, свободно развалясь,
положив руку
на широкое плечо угрюмого соседа своего, Вараксина. Клим отметил, что они часто и даже в самых пламенных местах речей Маракуева перешептываются, аскетическое лицо слесаря сурово морщится, он сердито шевелит усами; кривоносый Фомин шипит
на них, толкает Вараксина
локтем, коленом, а Дунаев, усмехаясь, подмигивает Фомину веселым глазом.
И вдруг,
положив локти на стол, сжав пальцы горкой, спросил вполголоса...
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова
положив локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
На скамье остался человек в соломенной шляпе; сидел он,
положив локти на спинку скамьи, вытянув ноги, шляпа его, освещенная луною, светилась, точно медная,
на дорожке лежала его тень без головы.
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников,
положив локти на стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
— Перестаньте защищать злостных банкротов, — гремел Хотяинцев,
положив локти на стол и упираясь в него. — Партию вашу смазал дегтем Азеф, ее прикончили ликвидаторы группы «Почин» Авксентьев, Бунаков, Степа Слетов, бывший мой приятель и сожитель в ссылке, хороший парень, но не политик, а наивнейший романтик. Вон Егор Сазонов застрелился от стыда за вождей.
За длинным столом, против Самгина, благодушно глядя
на него, сидел Ногайцев, лаская пальцами свою бороду, рядом с ним
положил на стол толстые
локти и приподнял толстые плечи краснощекий человек с волосами дьякона и с нагловатым взглядом, — Самгину показалось, что он знает эти маленькие зрачки хорька и грязноватые белки в красных жилках.
Неточные совпадения
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола,
на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности.
Положив локти на стол, он склонил
на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет
на русском языке.
Все тело его было как бы разбито; смутно и темно
на душе. Он
положил локти на колена и подпер обеими руками голову.
Раскольников отдал перо, но, вместо того чтоб встать и уйти,
положил оба
локтя на стол и стиснул руками голову.
— Нездешний, так и не замайте! — говорили старики, сидя
на завалинке и
положив локти на коленки. — Пусть его себе! И ходить не по что было вам!
Потом уж он не осиливал и первого тома, а большую часть свободного времени проводил,
положив локоть на стол, а
на локоть голову; иногда вместо
локтя употреблял ту книгу, которую Штольц навязывал ему прочесть.