Неточные совпадения
— Про аиста
и капусту выдумано, — говорила она. — Это потому говорят, что детей родить стыдятся, а все-таки родят их мамы, так же как кошки, я это видела,
и мне рассказывала Павля. Когда у меня вырастут груди, как у мамы
и Павли, я тоже
буду родить — мальчика
и девочку, таких, как я
и ты. Родить — нужно, а то
будут все одни
и те же люди, а потом они умрут
и уж никого не
будет. Тогда помрут
и кошки
и курицы, — кто же
накормит их? Павля говорит, что бог запрещает родить только монашенкам
и гимназисткам.
Макаров находил, что в этом человеке
есть что-то напоминающее кормилицу, он так часто говорил это, что
и Климу стало казаться — да, Степа, несмотря на его бороду, имеет какое-то сходство с грудастой бабой, обязанной молоком своим
кормить чужих детей.
— Он бы, конечно, зачах с голода — повариха спасла. Она его святым считает. Одела в мужево платье,
поит,
кормит.
И даже спит с ним. Что ж?
— Клюква, — повторил Митрофанов, наклоняясь к нему через стол. — Вы, Клим Иванович, не верьте: волка клюквой не
накормишь, не
ест! — зашептал он, часто мигая глазами,
и еще более налег на стол. — Не верьте — притворяются. Я знаю.
—
Был у меня сын…
Был Петр Маракуев, студент, народолюбец. Скончался в ссылке. Сотни юношей погибают, честнейших!
И — народ погибает. Курчавенький казачишка хлещет нагайкой стариков, которые по полусотне лет царей сыто
кормили, епископов, вас всех, всю Русь… он их нагайкой, да!
И гогочет с радости, что бьет
и что убить может, а — наказан не
будет! А?
— Ты —
ешь больше, даром
кормят, — прибавила она, поворачивая нагло выпученные
и всех презирающие глаза к столу крупнейших сил города: среди них ослепительно сиял генерал Обухов, в орденах от подбородка до живота, такой усатый
и картинно героический, как будто он
был создан нарочно для того, чтоб им восхищались дети.
— Она теперь поэтов
кормит, — рассказывал Лютов, щупая бутылки
и встречая на каждой пальцы Алины, которая мешала ему
пить, советуя...
— Ну — ладно, — она встала. — Чем я тебя
кормить буду? В доме — ничего нету, взять негде. Ребята тоже голодные. Целые сутки на холоде. Деньги свои я все прокормила.
И Настенка. Ты бы дал денег…
Его обслуживала горничная Настя, худенькая девушка с большими глазами; глаза
были серые, с золотой искрой в зрачках, а смотрели так, как будто Настя всегда прислушивалась к чему-то, что слышит только она. Еще более, чем Анфимьевна, она заботилась о том, чтобы
напоить чаем
и накормить защитников баррикады. Она окончательно превратила кухню в трактир.
Теперь, когда Анфимьевна, точно головня, не могла ни вспыхнуть, ни угаснуть, а день
и ночь храпела, ворочалась, скрипя деревянной кроватью, — теперь Настя не вовремя давала ему чай,
кормила все хуже, не убирала комнат
и постель. Он понимал, что ей некогда служить ему, но все же
было обидно
и неудобно.
— Так очень многое кончается в жизни. Один человек в Ливерпуле обнял свою невесту
и выколол булавкой глаз свой, — это его не очень огорчило. «Меня хорошо
кормит один глаз», — сказал он, потому что
был часовщик. Но невеста нашла, что одним глазом он может оценить только одну половинку ее,
и не согласилась венчаться. — Он еще раз вздохнул
и щелкнул языком: — По-русски это — прилично, но, кажется, неинтересно…
Теперь надобно удовлетворять
и успокаивать, то
есть —
накормить жадных досыта.
Ты хороший, я знаю, что в корне — хороший, но мне стыдно, что я должна
кормить,
поить твоих гостей
и в этом все для меня.
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они
кормят!
И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Доволен Клим. Нашел-таки // По нраву должность! Бегает, // Чудит, во все мешается, //
Пить даже меньше стал! // Бабенка
есть тут бойкая, // Орефьевна, кума ему, // Так с ней Климаха барина // Дурачит заодно. // Лафа бабенкам! бегают // На барский двор с полотнами, // С грибами, с земляникою: // Все покупают барыни, //
И кормят,
и поят!
Но когда убрались с сеном, то оказалось, что животы [Животы — здесь: домашний скот.]
кормить будет нечем; когда окончилось жнитво, то оказалось, что
и людишкам кормиться тоже нечем. Глуповцы испугались
и начали похаживать к бригадиру на двор.
Воротились добры молодцы домой, но сначала решили опять попробовать устроиться сами собою. Петуха на канате
кормили, чтоб не убежал, божку съели… Однако толку все не
было. Думали-думали
и пошли искать глупого князя.
Левин в душе осуждал это
и не понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен
был наступить для нее, когда она
будет в одно
и то же время женой мужа, хозяйкой дома,
будет носить,
кормить и воспитывать детей.