Неточные совпадения
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он
подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил
к роялю стул и
стал играть кадриль в четыре руки с Таней.
Он лениво опустился на песок, уже сильно согретый солнцем, и
стал вытирать стекла очков, наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял, зажав бородку свою двумя пальцами и помахивая серой шляпой в лицо свое.
К нему
подошел Макаров, и вот оба они тихо идут в сторону мельницы.
Урядник
подошел к большому колоколу, похлопал его ладонью, как хлопают лошадь, снял фуражку, другой ладонью прикрыл глаза и тоже
стал смотреть вверх.
Он вскочил,
подошел к столу и, схватив дьякона за плечи,
стал просить...
— Милая, — прошептал Клим в зеркало, не находя в себе ни радости, ни гордости, не чувствуя, что Лидия
стала ближе ему, и не понимая, как надобно вести себя, что следует говорить. Он видел, что ошибся, — Лидия смотрит на себя не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он
подошел к ней, обнял.
— Неужели — воры? — спросил Иноков, улыбаясь. Клим
подошел к окну и увидал в темноте двора, что с ворот свалился большой, тяжелый человек, от него отскочило что-то круглое, человек схватил эту штуку, накрыл ею голову, выпрямился и
стал жандармом, а Клим, почувствовав неприятную дрожь в коже спины, в ногах, шепнул с надеждой...
Роща редела, отступая от дороги в поле, спускаясь в овраг; вдали, на холме,
стало видно мельницу, растопырив крылья, она как бы преграждала путь. Самгин остановился, поджидая лошадей, прислушиваясь
к шелесту веток под толчками сыроватого ветра, в шелест вливалось пение жаворонка. Когда лошади
подошли, Клим увидал, что грязное колесо лежит в бричке на его чемодане.
Сразу
стало тише, люди как будто испугались, замерли на минуту, глядя на лошадей и Самгина, потом осторожно начали
подходить к нему.
На стене, по стеклу картины, скользнуло темное пятно. Самгин остановился и сообразил, что это его голова, попав в луч света из окна, отразилась на стекле. Он
подошел к столу, закурил папиросу и снова
стал шагать в темноте.
К постели
подошли двое толстых и
стали переворачивать Самгина с боку на бок. Через некоторое время один из них, похожий на торговца солеными грибами из Охотного ряда, оказался Дмитрием, а другой — доктором из таких, какие бывают в книгах Жюль Верна, они всегда ошибаются, и верить им — нельзя. Самгин закрыл глаза, оба они исчезли.
В окно смотрели три звезды, вкрапленные в голубоватое серебро лунного неба. Петь кончили, и точно от этого
стало холодней. Самгин
подошел к нарам, бесшумно лег, окутался с головой одеялом, чтоб не видеть сквозь веки фосфорически светящегося лунного сумрака в камере, и почувствовал, что его давит новый страшок, не похожий на тот, который он испытал на Невском; тогда пугала смерть, теперь — жизнь.
Вдруг
стало тише, —
к толпе
подошел большой толстый человек, в черном дубленом полушубке, и почти все обернулись
к нему.
Он исчез. Парень
подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он
стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
Самгин
подошел к столбу фонаря, прислонился
к нему и
стал смотреть на работу. В улице было темно, как в печной трубе, и казалось, что темноту создает возня двух или трех десятков людей. Гулко крякая, кто-то бил по булыжнику мостовой ломом, и, должно быть, именно его уговаривал мягкий басок...
Он снова
подошел к столу, выпил еще рюмку водки и
стал застегивать крючки полушубка. Клим спросил...
К перрону
подошла еще группа пассажиров; впереди, прихрамывая, шагал офицер, — в походной форме он
стал еще толще и круглее.
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости
становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился,
подошел к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
Остались сидеть только шахматисты, все остальное офицерство, человек шесть, постепенно
подходило к столу,
становясь по другую сторону его против Тагильского, рядом с толстяком. Самгин заметил, что все они смотрят на Тагильского хмуро, сердито, лишь один равнодушно ковыряет зубочисткой в зубах. Рыжий офицер стоял рядом с Тагильским, на полкорпуса возвышаясь над ним… Он что-то сказал — Тагильский ответил громко...
К маленькому оратору
подошла высокая дама и, опираясь рукою о плечо, изящно согнула
стан, прошептала что-то в ухо ему, он встал и, взяв ее под руку, пошел
к офицеру. Дронов, мигая, посмотрев вслед ему, предложил...
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, //
К крестьянам
подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться
стал…
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери,
стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын
подойти к руке. Еремеевна взяла место в стороне и, сложа руки,
стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Если б Левин мог понять, как он понимал, почему
подходить к кассе на железной дороге нельзя иначе, как
становясь в ряд, ему бы не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он встречал по делу, никто не мог объяснить ему, для чего они существуют.
— Смотри, Кити, первая
стань на ковер, — сказала графиня Нордстон
подходя. — Хороши вы! — обратилась она
к Левину.
Подойдя к ней вплоть, он
стал с своей высоты смотреть пред собою и увидал глазами то, что она видела носом.