Неточные совпадения
И смешная печаль о фарфоровом трубочисте и все
в этой девочке казалось Климу фальшивым. Он смутно
подозревал, что она пытается показать себя такой же особенной, каков он, Клим Самгин.
Климу чаще всего навязывали унизительные обязанности конюха, он вытаскивал из-под стола лошадей, зверей и
подозревал, что эту службу возлагают на него нарочно, чтоб унизить. И вообще игра
в цирк не нравилась ему, как и другие игры, крикливые, быстро надоедавшие. Отказываясь от участия
в игре, он уходил
в «публику», на диван, где сидели Павла и сестра милосердия, а Борис ворчал...
Со знакомыми девицами держался сухо, с холодной вежливостью, усвоенной от Игоря Туробоева, и когда Алина Телепнева с восторгом рассказывала, как Люба Сомова целовалась на катке с телеграфистом Иноковым, Клим напыщенно молчал, боясь, что его
заподозрят в любопытстве к романическим пустякам.
Климу больше нравилась та скука, которую он испытывал у Маргариты. Эта скука не тяготила его, а успокаивала, притупляя мысли, делая ненужными всякие выдумки. Он отдыхал у швейки от необходимости держаться, как солдат на параде. Маргарита вызывала
в нем своеобразный интерес простотою ее чувств и мыслей. Иногда, должно быть,
подозревая, что ему скучно, она пела маленьким, мяукающим голосом неслыханные песни...
Но он начинал
подозревать, что, кроме этого, есть
в людях еще что-то непонятное ему.
Но его все более неодолимо тянуло к Лидии, и
в этом тяготении он смутно
подозревал опасность для себя.
Клим удивлялся. Он не
подозревал, что эта женщина умеет говорить так просто и шутливо. Именно простоты он не ожидал от нее;
в Петербурге Спивак казалась замкнутой, связанной трудными думами. Было приятно, что она говорит, как со старым и близким знакомым. Между прочим она спросила: с дровами сдается флигель или без дров, потом поставила еще несколько очень житейских вопросов, все это легко, мимоходом.
Поработав больше часа, он ушел, унося раздражающий образ женщины, неуловимой
в ее мыслях и опасной, как все выспрашивающие люди. Выспрашивают, потому что хотят создать представление о человеке, и для того, чтобы скорее создать, ограничивают его личность, искажают ее. Клим был уверен, что это именно так; сам стремясь упрощать людей, он
подозревал их
в желании упростить его, человека, который не чувствует границ своей личности.
За этой отчужденностью мнений ее Самгин
подозревал какие-то твердые решения, но
в ней не чувствовалось ничего, что напоминало бы о хладнокровном любопытстве Туробоева.
Последние дни Маракуев назойливо рассказывал пошловатые анекдоты о действиях администрации, городской думы, купечества, но можно было
подозревать, что он сам сочиняет анекдоты,
в них чувствовался шарж, сквозь их грубоватость проскальзывало нечто натянутое и унылое.
Было
в улыбке этой нечто панпсихическое, человек благосклонно награждал ею и хлеб и нож; однако Самгин
подозревал скрытым за нею презрение ко всему и ко всем.
В искренность ее комплиментов Самгин остерегался верить,
подозревая, что хотя Варвара и не умна, но играет роль, забавляющую ее так же, как забавляется он, издеваясь над нею.
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно видеть, что глаза Варвары провожают его с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии,
подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только
в пользу ей. Но, видимо, ничего подобного не случилось и она смотрит на него все теми же глазами ночной птицы, которая не умеет жить днем.
Варвара неутомимо кушала шоколад, прокусывая
в конфетке дырочку, высасывала ликер, затем, положив конфетку
в рот, облизывала губы и тщательно вытирала пальчики платком. Самгин
подозревал, что наслаждается она не столько шоколадом, сколько тем, что он присутствует при свидании Лидии с Диомидовым и видит Лидию
в глупой позиции: безмолвной, угнетенной болтовнею полуумного парня.
Самгин почувствовал
в ней мягкое, но неодолимое упрямство и стал относиться к Любаше осторожнее,
подозревая, что она — хитрая, «себе на уме», хотя и казалась очень откровенной, даже болтливой. И, если о себе самой она говорит усмешливо, а порою даже иронически, — это для того, чтоб труднее понять ее.
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы! Налейте крепкого, Варя! — сказала она, отодвигая от себя недопитую чашку чая. Клим
подозревал, что все это говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая
в лицо его, она спрашивала...
Самгин рассказывал ей о Кутузове, о том, как он характеризовал революционеров. Так он вертелся вокруг самого себя, заботясь уж не столько о том, чтоб найти для себя устойчивое место
в жизни, как о том, чтоб подчиняться ее воле с наименьшим насилием над собой. И все чаще примечая,
подозревая во многих людях людей, подобных ему, он избегал общения с ними, даже презирал их, может быть, потому, что боялся быть понятым ими.
— Чтобы короче: есть основания
подозревать ее
в знакомстве с охранкой.
«
Подозревает во мне крупного деятеля и хочет убедиться
в этом», — решил Самгин, и его антипатия к Дронову взогрелась до отвращения к нему.
«Кажется, она кончит ханжеством, — думал Самгин, хотя
подозревал в словах ее фальшь. — Рассказать ей о Туробоеве?»
Он чувствовал еврея человеком более чужим, чем немец или финн, и
подозревал в каждом особенно изощренную проницательность, которая позволяет еврею видеть явные и тайные недостатки его, русского, более тонко и ясно, чем это видят люди других рас.
Понимая, как трагична судьба еврейства
в России, он
подозревал, что психика еврея должна быть заражена и обременена чувством органической вражды к русскому, желанием мести за унижения и страдания.
Она замолчала. Самгин тоже не чувствовал желания говорить.
В поучениях Марины он
подозревал иронию, намерение раздразнить его, заставить разговориться. Говорить с нею о поручении Гогина при Дуняше он не считал возможным. Через полчаса он шел под руку с Дуняшей по широкой улице, ярко освещенной луной, и слушал торопливый говорок Дуняши.
Признавая себя человеком чувственным, он,
в минуты полной откровенности с самим собой,
подозревал даже, что у него немало холодного полового любопытства. Это нужно было как-то объяснить, и он убеждал себя, что это все-таки чистоплотнее, интеллектуальней животно-обнаженного тяготения к самке.
В эту ночь Самгин нашел иное, менее фальшивое и более грустное объяснение.
По ее густому шепоту, по толчкам
в спину Самгин догадался, что она испугалась и, кажется,
подозревает его. Он быстро пробормотал несколько слов, и Марина, втолкнув его
в комнату, заговорила громче, деловито...
— Дочь заводчика искусственных минеральных вод. Привлекалась к суду по делу темному:
подозревали, что она отравила мужа и свекра. Около года сидела
в тюрьме, но — оправдали, — отравителем оказался брат ее мужа, пьяница.
— Почему ты говоришь со мной на эту тему и так… странно говоришь? Почему
подозреваешь меня
в неискренности? — спросил он.
«Мог бы я бросить бомбу? Ни
в каком случае. И Лютов не способен. Я
подозревал в нем что-то… своеобразное. Ничего нет… Кажется — я даже чего-то опасался
в этом… выродке». И, почувствовав, что он может громко засмеяться, Самгин признался: «Я — выпил немножко сверх меры».
Кстати: дачу Столыпину испортили не эсеры, а — максималисты, группочка, отколовшаяся от правоверных, у которых будто бы неблагополучно
в центре, — кого-то из нейтралистов
подозревают в дружбе с департаментом полиции.
От этих людей Самгин знал, что
в городе его считают «столичной штучкой», гордецом и нелюдимом, у которого есть причины жить одиноко,
подозревают в нем человека убеждений крайних и, напуганные событиями пятого года, не стремятся к более близкому знакомству с человеком из бунтовавшей Москвы.
— Единственный умный царь из этой семьи — Петр Первый, и это было так неестественно, что черный народ признал помазанника божия антихристом, слугой Сатаны, а некоторые из бояр
подозревали в нем сына патриарха Никона, согрешившего с царицей.
— Однако не каждого
подозревают в шпионстве, — сухо сказал Самгин и — помимо желания — так же сухо добавил: — Я знал его, когда он был товарищем прокурора.