Неточные совпадения
— Проект
программы «Союза социалистов». Утверждает, что община создала нашего мужика более восприимчивым
к социализму, чем крестьянин Запада. Старая история. Это Лютов интересуется.
У Омона Телепнева выступала в конце
программы, разыгрывая незатейливую сцену: открывался занавес, и пред глазами «всей Москвы» являлась богато обставленная уборная артистки; посреди ее, у зеркала в три створки и в рост человека, стояла, спиною
к публике, Алина в пеньюаре, широком, как мантия.
— Все —
программы, спор о
программах, а надобно искать пути
к последней свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении
к вопросу о социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные
к той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что
программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
Неточные совпадения
По принятому обыкновению, он сделал рекомендательные визиты
к городским властям и прочим знатным обоего пола особам и при этом развил перед ними свою
программу.
Райский по утрам опять начал вносить заметки в
программу своего романа, потом шел навещать Козлова, заходил на минуту
к губернатору и еще
к двум, трем лицам в городе, с которыми успел покороче познакомиться. А вечер проводил в саду, стараясь не терять из вида Веры, по ее просьбе, и прислушиваясь
к каждому звуку в роще.
Райский пришел
к себе и начал с того, что списал письмо Веры слово в слово в свою
программу, как материал для характеристики. Потом он погрузился в глубокое раздумье, не о том, что она писала о нем самом: он не обиделся ее строгими отзывами и сравнением его с какой-то влюбчивой Дашенькой. «Что она смыслит в художественной натуре!» — подумал он.
— О, о, о — вот как: то есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты не положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это будет опыт: если я одолею его, я приду
к тебе, как брат, друг, и будем жить по твоей
программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
Я думал, судя по прежним слухам, что слово «чай» у моряков есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что когда офицеры соберутся
к столу, то начнется авральная работа за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся
программа оргии.