Было ясно, что Дмитрий не только
не утратил своего простодушия, а как будто расширил его. Мужиковатость его казалась естественной и говорила Климу о мягкости характера брата, о его подчинении среде.
Он пережил слишком много, и хотя его разум сильно устал «регистрировать факты», «системы фраз», но
не утратил эту уже механическую, назойливую и бесплодную привычку.
Дирижирует хором прапорщик Харламов. Самгин уже видел его, говорил с ним. Щеголеватый читатель контрреволюционной литературы и любитель остреньких неблагонадежных анекдотов очень похудел, вытянулся, оброс бородой неопределенной окраски, но
не утратил своей склонности к шуточкам и клоунадам.
Самгин, еще раз просматривая документы, приготовленные для судоговорения, прислушивался к нестройному говору, ловил фразы, которые казались ему наиболее ловко сделанными. Он все еще
не утратил способности завидовать мастерам красивого слова и упрекнул себя: как это он не догадался поставить в ряд Гапона, Азефа, Распутина? Первые двое представляют возможность очень широких толкований…
Неточные совпадения
Клим проснулся после полудня в настроении человека, который, пережив накануне нечто значительное,
не может понять: приобрел он или
утратил?
Этот омрачнел, опустил голову,
утратил свою книжность, уже
не говорил рублеными фразами и вообще как-то скрипел, точно надломленный.
Затем он подумал, что неправильно относится к Дуняше, недооценивает ее простоту. Плохо, что и с женщиной он
не может забыться,
утратить способность наблюдать за нею и за собой. Кто-то из французских писателей горько жаловался на избыток профессионального анализа… Кто? И,
не вспомнив имя писателя, Самгин уснул.
В этой тревоге он прожил несколько дней, чувствуя, что тупеет, подчиняется меланхолии и — боится встречи с Мариной. Она
не являлась к нему и
не звала его, — сам он идти к ней
не решался. Он плохо спал,
утратил аппетит и непрерывно прислушивался к замедленному течению вязких воспоминаний, к бессвязной смене однообразных мыслей и чувств.
Он очень торопился, Дронов, и был мало похож на того человека, каким знал его Самгин. Он, видимо, что-то
утратил, что-то приобрел, а в общем — выиграл. Более сытым и спокойнее стало его плоское, широконосое лицо,
не так заметно выдавались скулы,
не так раздерганно бегали рыжие глаза, только золотые зубы блестели еще более ярко. Он сбрил усы. Говорил он более торопливо, чем раньше, но
не так нагло. Как прежде, он отказался от кофе и попросил белого вина.
С приближением старости Клим Иванович Самгин
утрачивал близорукость, зрение становилось почти нормальным, он уже носил очки
не столько из нужды, как по привычке; всматриваясь сверху в лицо толпы, он достаточно хорошо видел над темно-серой массой под измятыми картузами и шапками костлявые, чумазые, закоптевшие, мохнатые лица и пытался вылепить из них одно лицо.
Разумеется, я видел тоже, что он ловит меня, как мальчишку (наверное — видел тогда же); но мысль о браке с нею до того пронзила меня всего, что я хоть и удивлялся на Ламберта, как это он может верить в такую фантазию, но в то же время сам стремительно в нее уверовал, ни на миг
не утрачивая, однако, сознания, что это, конечно, ни за что не может осуществиться.
Она была очень больших размеров, имела странный вид и даже в полночь
не утратила того красного цвета, который свойствен ей во время низкого стояния над горизонтом.
Неточные совпадения
Не о себе печалимся, // Нам жаль, что ты, Русь-матушка, // С охотою
утратила // Свой рыцарский, воинственный, // Величественный вид!
Верные ликовали, а причетники, в течение многих лет питавшиеся одними негодными злаками, закололи барана и мало того что съели его всего,
не пощадив даже копыт, но долгое время скребли ножом стол, на котором лежало мясо, и с жадностью ели стружки, как бы опасаясь
утратить хотя один атом питательного вещества.
Он
не спал всю ночь, и его гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии, дошел к утру до крайних пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с гневом
утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только узнал, что она встала.
Но я
не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден как железо, но
утратил навеки пыл благородных стремлений — лучший свет жизни.
Тогда-то она обливала слезами свое прошедшее и
не могла смыть. Она отрезвлялась от мечты и еще тщательнее спасалась за стеной непроницаемости, молчания и того дружеского равнодушия, которое терзало Штольца. Потом, забывшись, увлекалась опять бескорыстно присутствием друга, была очаровательна, любезна, доверчива, пока опять незаконная мечта о счастье, на которое она
утратила права,
не напомнит ей, что будущее для нее потеряно, что розовые мечты уже назади, что опал цвет жизни.