— Все одобряют, — сказал Дронов, сморщив лицо. — Но вот на жену — мало похожа. К хозяйству относится небрежно, как прислуга. Тагильский ее давно знает, он и познакомил меня с ней. «Не хотите ли, говорит, взять девицу, хорошую, но равнодушную к своей судьбе?» Тагильского она, видимо, отвергла, и теперь он ее называет путешественницей по спальням. Но я — не ревнив, а она — честная баба. С ней — интересно. И, знаешь, спокойно:
не обманет, не продаст.
Неточные совпадения
— А Томилин из операций своих исключает и любовь и все прочее. Это, брат,
не плохо. Без
обмана. Ты что
не зайдешь к нему? Он знает, что ты здесь. Он тебя хвалит: это, говорит, человек независимого ума.
— Нет,
не дьявол, а — ты?
Обманул?
— Ты —
не бойся! Я все равно заплачу деньги и на водку прибавлю. Только скажи прямо:
обманул?
— Нет, — сказал Клим и, сняв очки, протирая стекла, наклонил голову. Он знал, что лицо у него злое, и ему
не хотелось, чтоб мать видела это. Он чувствовал себя обманутым, обокраденным.
Обманывали его все: наемная Маргарита, чахоточная Нехаева,
обманывает и Лидия, представляясь
не той, какова она на самом деле, наконец
обманула и Спивак, он уже
не может думать о ней так хорошо, как думал за час перед этим.
— Вот — увидите, увидите! — таинственно говорил он раздраженной молодежи и хитро застегивал пуговки глаз своих в красные петли век. — Он — всех
обманет, дайте ему оглядеться! Вы на глаза его, на зеркало души,
не обращаете внимания. Всмотритесь-ка в лицо-то!
— Клюнем, — сказал Кутузов, подвигая Климу налитую рюмку, и стал обильно смазывать ветчину горчицей, настолько крепкой, что она щипала ноздри Самгина. —
Обман зрения, — сказал он, вздохнув. — Многие видят в научном социализме только учение об экономической эволюции, и ничем другим марксизм для них
не пахнет. За ваше здоровье!
— Так вот, значит: у одних —
обман зрения, у других — классовая интуиция. Ежели рабочий воспринимает учение, ядовитое для хозяина, хозяин — буде он
не дурак — обязан несколько ознакомиться с этим учением. Может быть, удастся подпортить его. В Европах весьма усердно стараются подпортить, а наши юные буржуйчики тоже
не глухи и
не слепы. Замечаются попыточки организовать классовое самосознание, сочиняют какое-то неославянофильство, Петра Великого опрокидывают и вообще… шевелятся.
«Вот этот народ заслужил право на свободу», — размышлял Самгин и с негодованием вспоминал как о неудавшейся попытке
обмануть его о славословиях русскому крестьянину, который
не умеет прилично жить на земле, несравнимо более щедрой и ласковой, чем эта хаотическая, бесплодная земля.
Создавалось впечатление мрачного
обмана, как будто лошади тяжко шагали
не вверх, а вниз, в бесконечно глубокую щель между гор, наполненную мглою, синеватой, как дым.
— В сыщики я пошел
не из корысти, а — по обстоятельствам нужды, — забормотал Митрофанов, выпив водки. — Ну и фантазия, конечно. Начитался воровских книжек, интересно! Лекок был человек великого ума. Ах, боже мой, боже мой, — погромче сказал он, — простили бы вы мне
обман мой! Честное слово —
обманывал из любви и преданности, а ведь полюбить человека — трудно, Клим Иванович!
«Она очень свободно открывает себя предо мною. Я — ничего
не мог сказать ей о себе, потому что ничего
не утверждаю. Она — что-то утверждает. Утверждает — нелепость. Возможно, что она
обманывает себя сознательно, для того чтоб
не видеть бессмыслицы. Ради самозащиты против мелкого беса…»
— Хороших людей я
не видал. И
не ожидаю,
не хочу видеть.
Не верю, что существуют. Хороших людей — после смерти делают. Для
обмана.
Огни свеч расширили комнату, — она очень велика и, наверное, когда-то служила складом, — окон в ней
не было,
не было и мебели, только в углу стояла кадка и на краю ее висел ковш. Там, впереди, возвышался небольшой, в квадратную сажень помост, покрытый темным ковром, — ковер был так широк, что концы его, спускаясь на пол, простирались еще на сажень. В средине помоста — задрапированный черным стул или кресло. «Ее трон», — сообразил Самгин, продолжая чувствовать, что его
обманывают.
— Он ее —
обманул, — сообщил Самгин. Дронова это
не удивило...
—
Не обманывай, рыцарь, и себя и меня, — говорила она, качая тихо прекрасной головой своей, — знаю и, к великому моему горю, знаю слишком хорошо, что тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой: тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы — враги тебе.
Я, конечно, все свалил на свою судьбу, прикинулся алчущим и жаждущим света и, наконец, пустил в ход величайшее и незыблемое средство к покорению женского сердца, средство, которое никогда и никого
не обманет и которое действует решительно на всех до единой, без всякого исключения.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками
обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов
обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Городничий (с неудовольствием).А,
не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!..
обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его
не тронь. «Мы, говорит, и дворянам
не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь
обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Не знала я, что делала // (Да, видно, надоумила // Владычица!)… Как брошусь я // Ей в ноги: «Заступись! //
Обманом,
не по-божески // Кормильца и родителя // У деточек берут!»
Однако ж это оптический
обман, которым отнюдь
не следует увлекаться.