Неточные совпадения
Клим впервые видел, как яростно дерутся мальчики,
наблюдал их искаженные злобой лица, оголенное стремление ударить друг друга как можно больнее, слышал их визги, хрип, — все это так поразило его, что несколько дней после драки он боязливо сторонился от них, а себя,
не умевшего драться, почувствовал еще раз мальчиком особенным.
Привыкнув
наблюдать за взрослыми, Клим видел, что среди них началось что-то непонятное, тревожное, как будто все они садятся
не на те стулья, на которых привыкли сидеть.
А в отношении Макарова к Дронову Клим
наблюдал острое любопытство, соединенное с обидной небрежностью более опытного и зрячего к полуслепому; такого отношения к себе Клим
не допустил бы.
Клим
не спрашивал, зачем он делает это, он вообще предпочитал
наблюдать, а
не выспрашивать, помня неудачные попытки Дронова и меткие слова Варавки...
И чем более
наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно относился к ним. У него возникало смутное сомнение в праве и попытках этих людей решать задачи жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае
не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
Жизнь брата
не интересовала Клима, но после этой сцены он стал более внимательно
наблюдать за Дмитрием. Он скоро убедился, что брат, подчиняясь влиянию Кутузова, играет при нем почти унизительную роль служащего его интересам и целям. Однажды Клим сказал это Дмитрию братолюбиво и серьезно, как умел. Но брат, изумленно выкатив овечьи глаза, засмеялся...
Клим поклонился,
наблюдая, как безуспешно она пытается собрать волосы. Он молчал. Память
не подсказывала значительных слов, а простые, обыденные слова
не доходили до этой девушки. Его смущало ощущение какой-то неловкости или опасности.
Она устрашала своими знаниями, ведовством и особенно — таинственным актом рождения детеныша, — мужчина-охотник
не мог
наблюдать, как рожают звери.
«Эти славословия
не могут нравиться ей», — подумал Клим,
наблюдая за Диомидовым, согнувшимся над стаканом. Дядя Хрисанф устало, жестом кота, стер пот с лица, с лысины, вытер влажную ладонь о свое плечо и спросил Клима...
— Все — Лейкины, для развлечения пишут. Еще Короленко — туда-сюда, но — тоже! О тараканах написал. В городе таракан — пустяк, ты его в деревне
понаблюдай да опиши. Вот — Чехова хвалят, а он фокусник бездушный, серыми чернилами мажет, читаешь — ничего
не видно. Какие-то все недоростки.
Наблюдая его рядом с Лидией, Самгин испытывал сложное чувство недоуменья, досады. Но ревность все же
не возникала, хотя Клим продолжал упрямо думать, что он любит Лидию. Он все-таки решился сказать ей...
— Странные характеры
наблюдаю я у современной молодежи, — продолжала она, посыпая клубнику сахаром. — Мы жили проще, веселее. Те из нас, кто шел в революцию, шли со стихами, а
не с цифрами…
Он особенно недоумевал,
наблюдая, как заботливо Лидия ухаживает за его матерью, которая говорила с нею все-таки из милости, докторально, а смотрела
не в лицо девушки, а в лоб или через голову ее.
Больше всего он любит
наблюдать, как корректорша чешет себе ногу под коленом, у нее там всегда чешется, должно быть, подвязка тугая, — рассказывал он
не улыбаясь, как о важном.
«
Не нужно волноваться», — еще раз напомнил он себе и все более волновался,
наблюдая, как офицер пытается освободить шпору, дергает ковер.
Как везде, Самгин вел себя в этой компании солидно, сдержанно, человеком, который, доброжелательно
наблюдая, строго взвешивает все, что видит, слышит и,
не смущаясь,
не отвлекаясь противоречиями мнений, углубленно занят оценкой фактов. Тагильский так и сказал о нем Берендееву...
Клим спросил еще стакан чаю, пить ему
не хотелось, но он хотел знать, кого дожидается эта дама? Подняв вуаль на лоб, она писала что-то в маленькой книжке, Самгин
наблюдал за нею и думал...
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее чувствовал, что в любую минуту он может взять девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он
не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Наблюдая за его действиями, Самгин подумал, что раньше все это показалось бы ему смешным и
не достойным человека, которому, вероятно,
не менее пятидесяти лет, а теперь вот, вспомнив полковника Васильева, он невольно и сочувственно улыбнулся дяде Мише.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица
не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так
наблюдают за человеком, которого хотят, но
не могут понять.
— Пожалуйста,
наблюдайте, чтоб сами они ничего
не хватали.
Через месяц Клим Самгин мог думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую роль — чуткой подруги, образцовой жены.
Не впервые
наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара, утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел
не способным притворяться и фальшивить, но
не мог
не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
«Ведь
не затеяла же она новый роман», — размышлял он,
наблюдая за Варварой, чувствуя, что ее настроение все более тревожит его, и уже пытаясь представить, какие неудобства для него повлечет за собой разрыв с нею.
Самгин слушал его и,
наблюдая за Варварой, видел, что ей тяжело с матерью; Вера Петровна встретила ее с той деланной любезностью, как встречают человека, знакомство с которым неизбежно, но
не обещает ничего приятного.
Рассказывая, она смотрела в угол сада, где, между зеленью, был виден кусок крыши флигеля с закоптевшей трубой; из трубы поднимался голубоватый дымок, такой легкий и прозрачный, как будто это и
не дым, а гретый воздух. Следя за взглядом Варвары, Самгин тоже
наблюдал, как струится этот дымок, и чувствовал потребность говорить о чем-нибудь очень простом, житейском, но
не находил о чем; говорила Варвара...
Остановились в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще
не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно
наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая ящики, набивали глубокие пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
— По способностям, — ответил Митрофанов и
не очень уверенно объяснил: —
Наблюдать за чем-нибудь.
Но Самгин
не верил в это внезапное опьянение, он уже
не первый раз
наблюдал фокусническое уменье Лютова пьянеть и трезветь.
— То есть
не по поручению, а по случаю пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете,
наблюдаю за ним. Натирает он в богатом доме паркет. В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик в трюмо, взял что следовало и погрузил в мастику. Прелестно. А затем-с…
«Очень это странно, человек —
не знающий, что его
наблюдает другой. Вероятно, я тоже показался бы…
не таким, как он, разумеется».
Наблюдая ее, Самгин опасался, что люди поймут, как смешна эта старая женщина, искал в себе какого-нибудь доброго чувства к ней и
не находил ничего, кроме досады на нее.
«Какой осел», — думал Самгин, покручивая бородку,
наблюдая рассказчика. Видя, что жена тает в улыбках, восхищаясь как будто рассказчиком, а
не анекдотом, он внезапно ощутил желание стукнуть Ряхина кулаком по лбу и резко спросил...
Прочитав утром крикливые газеты, он с полудня уходил на улицы, бывал на собраниях, митингах, слушая,
наблюдая, встречая знакомых, выспрашивал, но
не высказывался, обедал в ресторанах, позволяя жене думать, что он занят конспиративными делами.
Самгин понимал, что сейчас разыграется что-то безобразное, но все же приятно было видеть Лютова в судорогах страха, а Лютов был так испуган, что его косые беспокойные глаза выкатились, брови неестественно расползлись к вискам. Он пытался сказать что-то людям, которые тесно окружили гроб, но только махал на них руками.
Наблюдать за Лютовым
не было времени, — вокруг гроба уже началось нечто жуткое, отчего у Самгина по спине поползла холодная дрожь.
Самгин внимательно
наблюдал, сидя в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как хозяин в доме, взял с рояля свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею. Алина, покашливая, глубоко вздыхала, как будто поднимала и
не могла поднять какие-то тяжести. Поставив локти на стол, опираясь скулами на ладони, она спрашивала Судакова...
Лаврушка внес самовар, с разбегу грохнул его на стол и, растянув рот до ушей, уставился на Самгина, чего-то ожидая. Самгин исподлобья, через очки,
наблюдал за ним.
Не дождавшись ничего, Лаврушка тихо сказал...
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин смотрел на них в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает в состояние невменяемости. Он уже
наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось в нем, как на поверхности зеркала.
Он снова шагал в мягком теплом сумраке и, вспомнив ночной кошмар, распределял пережитое между своими двойниками, — они как бы снова окружили его. Один из них
наблюдал, как драгун старается ударить шашкой Туробоева, но совершенно другой человек был любовником Никоновой; третий, совершенно
не похожий на первых двух, внимательно и с удовольствием слушал речи историка Козлова. Было и еще много двойников, и все они, в этот час, — одинаково чужие Климу Самгину. Их можно назвать насильниками.
Затем он подумал, что неправильно относится к Дуняше, недооценивает ее простоту. Плохо, что и с женщиной он
не может забыться, утратить способность
наблюдать за нею и за собой. Кто-то из французских писателей горько жаловался на избыток профессионального анализа… Кто? И,
не вспомнив имя писателя, Самгин уснул.
Вечером — в нелепом сарае Винтергартена — он подозрительно
наблюдал, как на эстраде два эксцентрика изощряются в комических попытках нарушить обычное. В глумливых фокусах этих ловких людей было что-то явно двусмысленное, — публика
не смеялась, и можно было думать, что серьезность, с которой они извращали общепринятое, обижает людей.
Попов говорил просительно, на лице его застыла гримаса смущения, он пожимал плечами, точно от холода, и вообще был странно
не похож на того размашистого человека, каким Самгин
наблюдал его у Марины.
Самгин стоял на панели, курил и
наблюдал, ощущая, что все это
не то что подавляет, но как-то стесняет его, вызывая чувство уныния, печали. Солдат с крестом и нашивками негромко скомандовал...
— Конечно, событие незаурядное, — примирительно заметил Клим, Дронов возбужденно потирал руки, подпрыгивал, играл глазами, как бы стараясь спрятать их, Самгин
наблюдал за ним,
не понимая; чем испуган или доволен Иван?
Клим Иванович Самгин мужественно ожидал и
наблюдал.
Не желая, чтоб темные волны демонстрантов, захлестнув его, всосали в свою густоту, он
наблюдал издали, из-за углов.
Не было смысла сливаться с этой грозно ревущей массой людей, — он очень хорошо помнил, каковы фигуры и лица рабочих, он достаточно много видел демонстраций в Москве, видел и здесь 9 января, в воскресенье, названное «кровавым».
Он пошел впереди Самгина, бесцеремонно расталкивая людей, но на крыльце их остановил офицер и, заявив, что он начальник караула, охраняющего Думу,
не пустил их во дворец. Но они все-таки остались у входа в вестибюль, за колоннами, отсюда, с высоты, было очень удобно
наблюдать революцию. Рядом с ними оказался высокий старик.