Неточные совпадения
Но никто
не мог переспорить отца, из его вкусных губ слова сыпались так быстро и обильно, что Клим уже знал: сейчас дед отмахнется палкой, выпрямится, большой, как лошадь в цирке, вставшая на задние
ноги, и пойдет к себе, а отец крикнет вслед ему...
В течение пяти недель доктор Любомудров
не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент
не мог понять, физически болен он или его свалило с
ног отвращение к жизни, к людям? Он
не был мнительным, но иногда ему казалось, что в теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов. В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном виде
не могла понять, который из трех мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой
ногой. Дрожь этой
ноги он ценил довольно высоко...
— Нет, я ведь сказал: под кожею.
Можете себе представить радость сына моего? Он же весьма нуждается в духовных радостях, ибо силы для наслаждения телесными — лишен. Чахоткой страдает, и
ноги у него
не действуют. Арестован был по Астыревскому делу и в тюрьме растратил здоровье. Совершенно растратил. Насмерть.
Он шел, высоко поднимая тяжелые
ноги, печатая шаг генеральски отчетливо, тросточку свою он держал под мышкой как бы для того, чтоб Самгин
не мог подойти ближе.
— Прошу
не шутить, — посоветовал жандарм, дергая
ногою, — репеек его шпоры задел за ковер под креслом, Климу захотелось сказать об этом офицеру, но он промолчал, опасаясь, что Иноков поймет вежливость как угодливость. Клим подумал, что, если б Инокова
не было, он вел бы себя как-то иначе. Иноков вообще стеснял, даже возникало опасение, что грубоватые его шуточки
могут как-то осложнить происходящее.
Наступили удивительные дни. Все стало необыкновенно приятно, и необыкновенно приятен был сам себе лирически взволнованный человек Клим Самгин. Его одолевало желание говорить с людями как-то по-новому мягко, ласково. Даже с Татьяной Гогиной, антипатичной ему, он
не мог уже держаться недружелюбно. Вот она сидит у постели Варвары, положив
ногу на
ногу, покачивая
ногой, и задорным голосом говорит о Суслове...
— Я с эдаким —
не могу, — виновато сказал Кумов, привстав на
ноги, затем сел, подумал и, улыбаясь, снова встал: — Я —
не умею с такими. Это, знаете, такие люди… очень смешные. Они — мстители, им хочется отомстить…
— Затем выбегает в соседнюю комнату, становится на руки, как молодой негодяй, ходит на руках и сам на себя в низок зеркала смотрит. Но — позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх
ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить
не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха в деле пожить минуточку вниз головою».
— Хочу, чтоб ты меня устроил в Москве. Я тебе писал об этом
не раз, ты —
не ответил. Почему? Ну — ладно! Вот что, — плюнув под
ноги себе, продолжал он. — Я
не могу жить тут.
Не могу, потому что чувствую за собой право жить подло. Понимаешь? А жить подло —
не сезон. Человек, — он ударил себя кулаком в грудь, — человек дожил до того, что начинает чувствовать себя вправе быть подлецом. А я —
не хочу!
Может быть, я уже подлец, но — больше
не хочу… Ясно?
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих
ногах, очень хотел уйти, но
не мог, точно спина пальто примерзла к стене и
не позволяла пошевелиться.
Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Но говорить он
не мог, в горле шевелился горячий сухой ком, мешая дышать; мешала и Марина, заклеивая ранку на щеке круглым кусочком пластыря. Самгин оттолкнул ее, вскочил на
ноги, — ему хотелось кричать, он боялся, что зарыдает, как женщина. Шагая по комнате, он слышал...
— В-вывезли в лес, раздели догола, привязали руки,
ноги к березе, близко от муравьиной кучи, вымазали все тело патокой, сели сами-то, все трое — муж да хозяин с зятем, насупротив, водочку пьют, табачок покуривают, издеваются над моей наготой, ох, изверги! А меня осы, пчелки жалят, муравьи, мухи щекотят, кровь мою пьют, слезы пьют. Муравьи-то — вы подумайте! — ведь они и в ноздри и везде ползут, а я и
ноги крепко-то зажать
не могу, привязаны
ноги так, что
не сожмешь, — вот ведь что!
Она, играя бровями, с улыбочкой в глазах, рассказала, что царь капризничает: принимая председателя Думы — вел себя неприлично, узнав, что матросы убили какого-то адмирала, — топал
ногами и кричал, что либералы
не смеют требовать амнистии для политических, если они
не могут прекратить убийства; что келецкий губернатор застрелил свою любовницу и это сошло ему с рук безнаказанно.
— Вы слышите?
Не позволяют давать телеграмм! Я — бежал, скочил,
может быть, ломал
ногу, они меня схватали, тащили здесь — заткнули дверь этим!
В мохнатой комнате все качалось, кружилось, Самгин хотел встать, но
не мог и,
не подняв
ног с пола, ткнулся головой в подушку.
— Стойте! — спокойнее и трезвее сказал Бердников, его лицо покрылось, как слезами, мелким потом и таяло. — Вы
не можете сочувствовать распродаже родины, если вы честный, русский человек. Мы сами поднимем ее на
ноги, мы, сильные, талантливые, бесстрашные…
Если б
не мешало нездоровье, —
ноги болят, ходить
не могу, — так я сам, лично явился бы на квартиру вашу для этой беседы.
— О-о! — произнес следователь, упираясь руками в стол и приподняв брови. — Это — персона! Говорят даже, что это в некотором роде… рычаг! Простите, — сказал он, —
не могу встать —
ноги!
Неточные совпадения
Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться
не могут. Один другого сваливает, и тот, кто на
ногах,
не поднимает уже никогда того, кто на земи.
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их
ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так как архитекторов у них
не было, а плотники были неученые и
не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть
может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Из-под собаки, из-под
ног охотников беспрестанно вылетали бекасы, и Левин
мог бы поправиться; но чем больше он стрелял, тем больше срамился пред Весловским, весело палившим в меру и
не в меру, ничего
не убивавшим и нисколько этим
не смущавшимся.
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич
не мог вынести без боли в
ногах даже короткого молебна и
не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело.
Не чувствуя движения своих
ног, Ласка напряженным галопом, таким, что при каждом прыжке она
могла остановиться, если встретится необходимость, поскакала направо прочь от дувшего с востока предрассветного ветерка и повернулась на ветер.