Неточные совпадения
Испуганный и как во
сне, Клим побежал, выскочил за ворота, прислушался;
было уже темно и очень тихо, но звука шагов
не слыхать. Клим побежал в сторону той улицы, где жил Макаров, и скоро в сумраке, под липами у церковной ограды, увидал Макарова, — он стоял, держась одной рукой за деревянную балясину ограды, а другая рука его
была поднята в уровень головы, и, хотя Клим
не видел в ней револьвера, но, поняв, что Макаров сейчас выстрелит, крикнул...
Было что-то нелепое в гранитной массе Исакиевского собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда
не видел ни одного рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил в барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших
сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из города.
В течение пяти недель доктор Любомудров
не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент
не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он
не был мнительным, но иногда ему казалось, что в теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого
сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов. В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
Он
не помнил, когда она ушла, уснул, точно убитый, и весь следующий день прожил, как во
сне, веря и
не веря в то, что
было. Он понимал лишь одно: в эту ночь им пережито необыкновенное, неизведанное, но —
не то, чего он ждал, и
не так, как представлялось ему. Через несколько таких же бурных ночей он убедился в этом.
Самгин сконфуженно вытер глаза, ускорил шаг и свернул в одну из улиц Кунавина, сплошь занятую публичными домами. Почти в каждом окне, чередуясь с трехцветными полосами флагов, торчали полуодетые женщины, показывая голые плечи, груди, цинически перекликаясь из окна в окно. И, кроме флагов, все в улице
было так обычно, как будто ничего
не случилось, а царь и восторг народа —
сон.
«А может
быть, Русь только бредит во
сне?» — хотел спросить Клим, но
не спросил, взглянув на сияющее лицо Маракуева и чувствуя, что этого петуха
не смутишь скептицизмом.
— Тоже вот и Любаша: уж как ей хочется, чтобы всем
было хорошо, что уж я
не знаю как! Опять дома
не ночевала, а намедни, прихожу я утром, будить ее — сидит в кресле, спит, один башмак снят, а другой и снять
не успела, как
сон ее свалил. Люди к ней так и ходят, так и ходят, а женишка-то все нет да нет! Вчуже обидно, право: девушка сочная, как лимончик…
— Во
сне сколько ни
ешь — сыт
не будешь, а ты — во
сне онучи жуешь. Какие мы хозяева на земле? Мой сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат. Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что… Продавай…
— Я видела все это.
Не помню когда, наверное — маленькой и во
сне. Я шла вверх, и все поднималось вверх, но — быстрее меня, и я чувствовала, что опускаюсь, падаю. Это
был такой горький ужас, Клим, право же, милый… так ужасно. И вот сегодня…
Самгин, с трудом отмалчиваясь, подумал, что
не следует ей рассказывать о Митрофанове, — смеяться
будет она. Пробормотав что-то несуразное, якобы сквозь
сон, Клим заставил, наконец, жену молчать.
Яков молчал и всё ждал, когда уйдет Матвей, и всё смотрел на сестру, боясь, как бы она не вмешалась и не началась бы опять брань, какая была утром. Когда, наконец, Матвей ушел, он продолжал читать, но уже удовольствия не было, от земных поклонов тяжелела голова и темнело в глазах, и било скучно слушать свой тихий, заунывный голос. Когда такой упадок духа бывал у него по ночам, то он объяснял ею тем, что
не было сна, днем же это его пугало и ему начинало казаться, что на голове и на плечах у него сидят бесы.
Неточные совпадения
Началось общее судбище; всякий припоминал про своего ближнего всякое, даже такое, что тому и во
сне не снилось, и так как судоговорение
было краткословное, то в городе только и слышалось: шлеп-шлеп-шлеп!
«Да, да, как это
было? — думал он, вспоминая
сон. — Да, как это
было? Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет,
не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт
был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, — и столы
пели: Il mio tesoro, [Мое сокровище,] и
не Il mio tesoro, a что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же женщины», вспоминал он.
Как бы пробудившись от
сна, Левин долго
не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том, что он ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим отсутствием, и старался догадаться, кто
был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения со всеми людьми уже
будут другие.
Что? Что такое страшное я видел во
сне? Да, да. Мужик — обкладчик, кажется, маленький, грязный, со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова. Да, больше ничего
не было во
сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это
было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик, и ужас пробежал холодом по его спине.
На выходе из беседки Алексей Александрович, так же как всегда, говорил со встречавшимися, и Анна должна
была, как и всегда, отвечать и говорить; но она
была сама
не своя и как во
сне шла под-руку с мужем.