Неточные совпадения
— Ну, что твой стрелок? — спросил Варавка. Выслушав ответ Клима, он недоверчиво осмотрел его, налил полный фужер
вина, благочестиво выпил половину, облизал свою мясную губу и заговорил, откинувшись
на спинку стула, пристукивая пальцем по краю
стола...
Пошли. В столовой Туробоев жестом фокусника снял со
стола бутылку
вина, но Спивак взяла ее из руки Туробоева и поставила
на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
Сел к
столу, потирая руки, покусывая губы. Сказал горничной, какое принести
вино, и, растирая темные волосы
на щеках, затрещал, заговорил...
Он встал
на ноги, посмотрел неуверенно в пол, снова изогнул рот серпом. Макаров подвел его к
столу, усадил, а Лютов сказал, налив полстакана
вина...
Самгин пошел за ним. У
стола с закусками было тесно, и ораторствовал Варавка со стаканом
вина в одной руке, а другою положив бороду
на плечо и придерживая ее там.
Еврей сконфуженно оглянулся и спрятал голову в плечи, заметив, что Тагильский смотрит
на него с гримасой. Машина снова загудела, Тагильский хлебнул
вина и наклонился через
стол к Самгину...
Поправив
на голове остроконечный колпак, пощупав маску, Самгин подвинулся ко
столу. Кружево маски, смоченное
вином и потом, прилипало к подбородку, мантия путалась в ногах. Раздраженный этим, он взял бутылку очень холодного пива и жадно выпил ее, стакан за стаканом, слушая, как спокойно и неохотно Кутузов говорит...
Вином от нее не пахло, только духами. Ее восторг напомнил Климу ожесточение, с которым он думал о ней и о себе
на концерте. Восторг ее был неприятен. А она пересела
на колени к нему, сняла очки и, бросив их
на стол, заглянула в глаза.
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в стакан
вино. Самгин, хозяйничая за
столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее
на ладонях, перекладывая с одной
на другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
В кухне — кисленький запах газа,
на плите, в большом чайнике, шумно кипит вода,
на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль, в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за
стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая в стаканы
вино, вполголоса говорит...
…Самгин сел к
столу и начал писать, заказав слуге бутылку
вина. Он не слышал, как Попов стучал в дверь, и поднял голову, когда дверь открылась. Размашисто бросив шляпу
на стул, отирая платком отсыревшее лицо, Попов шел к
столу, выкатив глаза, сверкая зубами.
Опираясь локтями
на стол, поддерживая ладонью подбородок, он протянул над
столом левую руку с бокалом
вина в ней, и бесцветные глаза его смотрели в лицо Самгина нехорошо, как будто вызывающе. В его звонком голосе звучали едкие, задорные ноты.
Неточные совпадения
Несмотря, однако ж,
на такую размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя
на этот раз не стояло
на столе никаких
вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель:
Но мы, ребята без печали, // Среди заботливых купцов, // Мы только устриц ожидали // От цареградских берегов. // Что устрицы? пришли! О радость! // Летит обжорливая младость // Глотать из раковин морских // Затворниц жирных и живых, // Слегка обрызнутых лимоном. // Шум, споры — легкое
вино // Из погребов принесено //
На стол услужливым Отоном; // Часы летят, а грозный счет // Меж тем невидимо растет.
Вдовы Клико или Моэта // Благословенное
вино // В бутылке мерзлой для поэта //
На стол тотчас принесено. // Оно сверкает Ипокреной; // Оно своей игрой и пеной // (Подобием того-сего) // Меня пленяло: за него // Последний бедный лепт, бывало, // Давал я. Помните ль, друзья? // Его волшебная струя // Рождала глупостей не мало, // А сколько шуток и стихов, // И споров, и веселых снов!
Вино он брал с биржи и прятал сам, и сам доставал; но
на столе никогда никто не видал ничего, кроме графина водки, настоенной смородинным листом;
вино же выпивалось в светлице.
Тогда лишь только стало явно, // Зачем бежала своенравно // Она семейственных оков, // Томилась тайно, воздыхала // И
на приветы женихов // Молчаньем гордым отвечала, // Зачем так тихо за
столом // Она лишь гетману внимала, // Когда беседа ликовала // И чаша пенилась
вином;