Неточные совпадения
Да, наверху тяжело топали. Мать села к столу пред самоваром, пощупала пальцами бока его,
налила чаю
в чашку и, поправляя пышные волосы свои, продолжала...
Варавка вытер бороду, щедро
налил всем вина
в стаканы.
Клим не ответил,
наливая воду
в стакан, а выпив воды, сказал...
Над столом мелькали обезьяньи лапки старушки, безошибочно и ловко передвигая посуду,
наливая чай, не умолкая шелестели ее картавые словечки, — их никто не слушал. Одетая
в сукно мышиного цвета, она тем более напоминала обезьяну. По морщинам темненького лица быстро скользили легкие улыбочки. Клим нашел улыбочки хитрыми, а старуху неестественной. Ее говорок тонул
в грубоватом и глупом голосе Дмитрия...
И, нервно схватив бутылку со стола,
налил в стакан свой пива. Три бутылки уже были пусты. Клим ушел и, переписывая бумаги, прислушивался к невнятным голосам Варавки и Лютова. Голоса у обоих были почти одинаково высокие и порою так странно взвизгивали, как будто сердились, тоскуя, две маленькие собачки, запертые
в комнате.
— Разумеется.
Налей чаю, Владимир. Вы, Туробоев, поговорите с урядником еще; он теперь обвиняет кузнеца уже не
в преднамеренном убийстве, а — по неосторожности.
— И еще выпью, — сказал Варавка,
наливая из кувшина
в стакан холодное молоко.
Подтащил его к столу, нагруженному бутылками, тарелками, и,
наливая дрожащей рукой водку
в рюмки, крикнул...
Дьякон все делал медленно, с тяжелой осторожностью. Обильно посыпав кусочек хлеба солью, он положил на хлеб колечко лука и поднял бутылку водки с таким усилием, как двухпудовую гирю.
Наливая в рюмку, он прищурил один огромный глаз, а другой выкатился и стал похож на голубиное яйцо. Выпив водку, открыл рот и гулко сказал...
Он встал на ноги, посмотрел неуверенно
в пол, снова изогнул рот серпом. Макаров подвел его к столу, усадил, а Лютов сказал,
налив полстакана вина...
—
В этом сезоне у нас драматическая труппочка шикарнейшая будет, — говорит она со вкусом,
наливая коньяк лесоторговцу Усову, маленькому, носатому, сверкающему рыжими глазами.
Закрыв глаза, он помолчал несколько секунд, вскочил и
налил вина
в стакан Клима.
Горничная внесла самовар, заварила чай. Клим послушал успокаивающее пение самовара, встал,
налил стакан чая. Две чаинки забегали
в стакане, как живые, он попытался выловить их ложкой. Не давались. Бросив ложку, он взглянул на окно, к стеклам уже прильнула голубоватая муть вечера.
Любаша бесцеремонно прервала эту речь, предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился, сел к столу, взял кусок ржаного хлеба,
налил стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его
в глазах Самгина, он уже не мало видел людей, жизнь которых стесняют окурки и разные иные мелочи, стесняют, разоблачая
в них обыкновенное человечье и будничное.
Через минуту вошла с графином воды на подносе Анфимьевна; Сомова,
наливая воду
в стакан, высоко подняла графин, и Клим слышал, как она что-то шепчет сквозь бульканье воды. Он испуганно оглянулся.
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы!
Налейте крепкого, Варя! — сказала она, отодвигая от себя недопитую чашку чая. Клим подозревал, что все это говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая
в лицо его, она спрашивала...
Самгин, не ответив,
налил вина
в его стакан. Количество ряженых возросло, толпа стала пестрее, веселей, и где-то близко около двери уже задорно кричал Лютов...
Самгина сильно толкнули; это китаец, выкатив глаза, облизывая губы, пробивался к буфету. Самгин пошел за ним, посмотрел, как торопливо, жадно китаец выпил стакан остывшего чая и, бросив на блюдо бутербродов грязную рублевую бумажку, снова побежал
в залу. Успокоившийся писатель,
наливая пиво
в стакан, внушал человеку
в голубом кафтане...
Самгин ошеломленно опустил руки, пальто упало на пол, путаясь
в нем ногами, он
налил в стакан воды, подал ей порошок, наклонился над ее лицом.
— Случай — исключительный, — сказал доктор, открывая окна; затем подошел к столу,
налил стакан кофе, походил по комнате, держа стакан
в руках, и, присев к столу, пожаловался...
— Дьякон, говорите? — спросил Митрофанов. — Что же он — пьяница? Эдакие слова
в пьяном виде говорят, — объяснил он, выпил водки, попросил: — Довольно, Варвара Кирилловна, не
наливайте больше, напьюсь.
Самгин был голоден и находил, что лучше есть, чем говорить с полупьяным человеком. Стратонов
налил из черной бутылки
в серебряную стопку какой-то сильно пахучей жидкости.
— Ого! — воскликнул Самгин шутливо, а она продолжала,
наливая чай
в свою чашку...
Иван Петрович трясущейся рукою
налил водки, но не выпил ее, а, отодвинув рюмку, засмеялся горловым, икающим смехом; на висках и под глазами его выступил пот, он быстро и крепко стер его платком, сжатым
в комок.
—
Налить вам? — спросила Варвара, и по ласковому тону вопроса Клим понял, что она спрашивает Кумова. Ему захотелось чаю, он вышел
в столовую, Кумов привстал навстречу ему, жена удивленно спросила...
— Слышали? — спросил он, улыбаясь, поблескивая черненькими глазками. Присел к столу, хозяйственно
налил себе стакан чаю, аккуратно положил варенья
в стакан и, размешивая чай, позванивая ложечкой, рассказал о крестьянских бунтах на юге. Маленькая, сухая рука его дрожала, личико морщилось улыбками, он раздувал ноздри и все вертел шеей, сжатой накрахмаленным воротником.
«Он, кажется, хотел утешить меня», — сообразил Самгин, подойдя к буфету и
наливая воду
в стакан.
Он отошел к столу, накапал лекарства
в стакан, дал Климу выпить, потом
налил себе чаю и, держа стакан
в руках, неловко сел на стул у постели.
Но кофе она не
налила, а, вместе со стулом подвинувшись к Самгину, наклонясь к нему, стала с ужасом
в глазах рассказывать почему-то вполголоса и оглядываясь...
— И все — не так, — сказала Дуняша, улыбаясь Самгину,
наливая ему кофе. — Страстный — вспыхнул да и погас. А настоящий любовник должен быть такой, чтоб можно повозиться с ним, разогревая его. И лирических не люблю, — что
в них толку? Пенится, как мыло, вот и всё…
Быстрым жестом он показал Самгину кукиш и снова стал
наливать рюмки. Алина с Дуняшей и филологом сидели
в углу на диване, филолог, дергаясь, рассказывал что-то, Алина смеялась, она была настроена необыкновенно весело и все прислушивалась, точно ожидая кого-то. А когда на улице прозвучал резкий хлопок, она крикнула...
Макаров равнодушно пожал плечами и,
наливая себе кофе, обратился
в сторону Алины...
Он прикрыл трубу самовара тушилкой и,
наливая себе чай
в стакан, заметил, что руки у него дрожат.
Но тотчас же бросилась к столу и,
наливая чай
в чашку, торопливо, вполголоса стала спрашивать, что случилось.
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую,
налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
— Сильно избили вас? — тихо спросил Самгин, отойдя от него
в угол, — парень,
наливая себе еще вина, спокойно и сиповато ответил...
Возвратясь
в столовую, Клим уныло подошел к окну.
В красноватом небе летала стая галок. На улице — пусто. Пробежал студент с винтовкой
в руке. Кошка вылезла из подворотни. Белая с черным. Самгин сел к столу,
налил стакан чаю. Где-то внутри себя, очень глубоко, он ощущал как бы опухоль: не болезненная, но тяжелая, она росла. Вскрывать ее словами — не хотелось.
Самгин выпрямился на стуле, ожидая, что еще скажет она, а старуха, тяжело дыша, посапывая носом, долго
наливала чай
в чашку, — руки ее дрожали, пальцы не сразу могли схватить кусок сахара.
— На чердаке висит, — говорила старуха,
наливая чего-то из бутылки. Самгин слышал, как булькает
в горлышке жидкость.
«Пьяная?» — подумал Самгин, повернулся спиною к ней и стал
наливать воду из графина
в стакан, а Дуняша заговорила приглушенным голосом, торопливо и бессвязно...
«Какое злое лицо», — подумал Самгин, вздохнув и
наливая вино
в стаканы. Коротенькими пальцами дрожащей руки Дуняша стала расстегивать кофточку, он хотел помочь ей, но Дуняша отвела его руку.
Когда он вошел
в магазин Марины, красивенький Миша, низко поклонясь, указал ему молча на дверь
в комнату. Марина сидела на диване, за самоваром,
в руках у нее — серебряное распятие, она ковыряла его головной шпилькой и терла куском замши.
Налила чаю, не спросив — хочет ли он, затем осведомилась...
Большое, мягкое тело Безбедова тряслось, точно он смеялся беззвучно, лицо обмякло, распустилось, таяло потом, а
в полупьяных глазах его Самгин действительно видел страх и радость. Отмечая
в Безбедове смешное и глупое, он почувствовал к нему симпатию. Устав размахивать руками, задыхаясь и сипя, Безбедов повалился на стул и,
наливая квас мимо стакана, бормотал...
Безбедов стоя
наливал в стакан вино и бормотал...
— Сочинил — Савва Мамонтов, миллионер, железные дороги строил, художников подкармливал, оперетки писал. Есть такие французы? Нет таких французов. Не может быть, — добавил он сердито. — Это только у нас бывает. У нас, брат Всеволод, каждый рядится… несоответственно своему званию. И — силам. Все ходят
в чужих шляпах. И не потому, что чужая — красивее, а… черт знает почему! Вдруг — революционер, а — почему? — Он подошел к столу, взял бутылку и,
наливая вино, пробормотал...
— Неглупый парень, — сказал Лютов, кивнув головой вслед Василию и
наливая водку
в рюмки. — «Коммунистический манифест» вызубрил и вообще — читает! Ты, конечно, знаешь,
в каких сотнях тысяч разошлась сия брошюрка? Это — отрыгнется! Выпьем…
Лицо Владимира Лютова побурело, глаза, пытаясь остановиться, дрожали, он слепо тыкал вилкой
в тарелку, ловя скользкий гриб и возбуждая у Самгина тяжелое чувство неловкости. Никогда еще Самгин не слышал, не чувствовал, чтоб этот человек говорил так серьезно, без фокусов, без неприятных вывертов. Самгин молча
налил еще водки, а Лютов, сорвав салфетку с шеи, продолжал...
Он прервал свою речь, так хлопнув губами, точно откупорил бутылку, быстро взглянул на Клима и,
наливая пиво
в стакан, пробормотал...
Самгин сел
в кресло, закурил,
налил в стакан воды и не стал пить: вода была теплая, затхлая.
В кухне — кисленький запах газа, на плите,
в большом чайнике, шумно кипит вода, на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль,
в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков,
наливая в стаканы вино, вполголоса говорит...