Неточные совпадения
Он, должно
быть, неумный, даже
хорошую жену не
мог выбрать, жена у него маленькая, некрасивая и злая.
Лидия, все еще сердясь на Клима, не глядя на него, послала брата за чем-то наверх, — Клим через минуту пошел за ним, подчиняясь внезапному толчку желания сказать Борису что-то
хорошее, дружеское,
может быть, извиниться пред ним за свою выходку.
Нехаева не уезжала. Клим находил, что здоровье ее становится
лучше, она меньше кашляет и даже как будто пополнела. Это очень беспокоило его, он слышал, что беременность не только задерживает развитие туберкулеза, но иногда излечивает его. И мысль, что у него
может быть ребенок от этой девицы, пугала Клима.
«
Может быть, и я обладаю «другим чувством», — подумал Самгин, пытаясь утешить себя. — Я — не романтик, — продолжал он, смутно чувствуя, что где-то близко тропа утешения. — Глупо обижаться на девушку за то, что она не оценила моей любви. Она нашла плохого героя для своего романа. Ничего
хорошего он ей не даст. Вполне возможно, что она
будет жестоко наказана за свое увлечение, и тогда я…»
Редко слышал он возгласы восторга, а если они раздавались, то чаще всего из уст женщин пред витринами текстильщиков и посудников, парфюмеров, ювелиров и меховщиков. Впрочем, можно
было думать, что большинство людей немело от обилия впечатлений. Но иногда Климу казалось, что только похвалы женщин звучат искренней радостью, а в суждениях мужчин неудачно скрыта зависть. Он даже подумал, что,
быть может, Макаров прав: женщина
лучше мужчины понимает, что все в мире — для нее.
«Должно
быть,
есть какие-то особенные люди, ни
хорошие, ни дурные, но когда соприкасаешься с ними, то они возбуждают только дурные мысли. У меня с тобою
были какие-то ни на что не похожие минуты. Я говорю не о «сладких судорогах любви», вероятно, это
может быть испытано и со всяким другим, а у тебя — с другой».
— Мысль, что «сознание определяется бытием», — вреднейшая мысль, она ставит человека в позицию механического приемника впечатлений бытия и не
может объяснить, какой же силой покорный раб действительности преображает ее? А ведь действительность никогда не
была — и не
будет! —
лучше человека, он же всегда
был и
будет не удовлетворен ею.
— Вот такой — этот настоящий русский, больше, чем вы обе, — я так думаю. Вы помните «Золотое сердце» Златовратского! Вот! Он удивительно говорил о начальнике в тюрьме, да! О, этот
может много делать! Ему
будут слушать, верить,
будут любить люди. Он
может… как говорят? —
может утешивать. Так? Он —
хороший поп!
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался
хороший, независимый от кружков и партий орган, он,
может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
— Так,
может быть,
лучше, чтоб она скорей разразилась?
В саду тихонько шелестел дождь, шептались деревья;
было слышно, что на террасе приглушенными голосами распевают что-то грустное. Публика замолчала, ожидая — что
будет; Самгин думал, что ничего
хорошего не
может быть, и — не ошибся.
— Устала я и говорю,
может быть, грубо, нескладно, но я говорю с
хорошим чувством к тебе. Тебя — не первого такого вижу я, много таких людей встречала. Супруг мой очень преклонялся пред людями, которые стремятся преобразить жизнь, я тоже неравнодушна к ним. Я — баба, — помнишь, я сказала: богородица всех религий? Мне верующие приятны, даже если у них религия без бога.
— Не понимаю.
Может быть, это — признак, что уже «кончен бой» и начали действовать мародеры, а возможно, что революция еще не истратила всех своих сил. Тебе —
лучше знать, — заключила она, улыбаясь.
— Ну, — черт его знает,
может быть, и сатира! — согласился Безбедов, но тотчас же сказал: — У Потапенко
есть роман «Любовь», там женщина тоже предпочитает мерзавца этим… честным деятелям. Женщина, по-моему, — знает
лучше мужчины вкус жизни. Правду жизни, что ли…
— Сегодня он — между прочим — сказал, что за
хороший процент банкир
может дать денег хоть на устройство землетрясения. О банкире — не знаю, но Захар — даст. Завтракать — рано, — сказала она, взглянув на часы. — Чаю хочешь? Еще не
пил? А я уже давно…
— Вот что — все
может быть! И если у вас имеется какая-нибудь нелегальщина, так
лучше, чтоб ее не
было…
— Да, — только воздух, — подтвердил Самгин и подумал, что,
может быть,
лучше бы сказать...
Неточные совпадения
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он
мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не
были, как при нем, но оправдание это не приняли, или,
лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он
был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
После помазания больному стало вдруг гораздо
лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он
был, как ни очевидно
было при взгляде на него, что он не
может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
Дарья Александровна выглянула вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему
была, но теперь особенно рада
была, что он видит ее во всей ее славе. Никто
лучше Левина не
мог понять ее величия.
Либеральная партия говорила или,
лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не
мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не
мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но
было бы скучно. Разумеется, я,
может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть, какая бы она ни
была, если
будет, то
будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.