Неточные совпадения
Не более пяти-шести шагов отделяло Клима от края полыньи, он круто повернулся и упал, сильно ударив
локтем о лед. Лежа на животе, он смотрел, как вода, необыкновенного цвета, густая и, должно быть, очень тяжелая, похлопывала Бориса по плечам, по голове. Она отрывала
руки его ото льда, играючи переплескивалась через голову его, хлестала по лицу, по глазам, все лицо Бориса дико выло, казалось даже, что и глаза его кричат: «
Руку… дай
руку…»
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до
локтей, в
руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
И, дотронувшись
рукою до
локтя Клима, она попросила...
«Болван», — мысленно выругался Самгин и вытащил
руку свою из-под
локтя спутника, но тот, должно быть, не почувствовал этого, он шел, задумчиво опустив голову, расшвыривая ногою сосновые шишки. Клим пошел быстрее.
Черными
руками он закатал рукава по
локти и, перекрестясь на церковь, поклонился колоколам не сгибаясь, а точно падая грудью на землю, закинув длинные
руки свои назад, вытянув их для равновесия.
Приехав в город, войдя во двор дома, Клим увидал на крыльце флигеля Спивак в длинном переднике серого коленкора; приветственно махая
рукой, обнаженной до
локтя, она закричала...
Слушать его было трудно, голос гудел глухо, церковно, мял и растягивал слова, делая их невнятными. Лютов, прижав
локти к бокам, дирижировал обеими
руками, как бы укачивая ребенка, а иногда точно сбрасывая с них что-то.
Человек с оборванной бородой и синим лицом удавленника шагал, положив правую
руку свою на плечо себе, как извозчик вожжи, левой он поддерживал
руку под
локоть; он, должно быть, говорил что-то, остатки бороды его тряслись.
Самгин пошел с ним. Когда они вышли на улицу, мимо ворот шагал, покачиваясь, большой человек с выпученным животом, в рыжем жилете, в оборванных, по колени, брюках, в
руках он нес измятую шляпу и, наклоня голову, расправлял ее дрожащими пальцами. Остановив его за
локоть, Макаров спросил...
Климу показалось, что у веселого студента подгибаются ноги; он поддержал его под
локоть, а Маракуев, резким движением
руки сорвав повязку с лица, начал отирать ею лоб, виски, щеку, тыкать в глаза себе.
Он чувствовал, что в нем вспухают значительнейшие мысли. Но для выражения их память злокозненно подсказывала чужие слова, вероятно, уже знакомые Лидии. В поисках своих слов и желая остановить шепот Лидии, Самгин положил
руку на плечо ее, но она так быстро опустила плечо, что его
рука соскользнула к
локтю, а когда он сжал
локоть, Лидия потребовала...
А когда подняли ее тяжелое стекло, старый китаец не торопясь освободил из рукава
руку, рукав как будто сам, своею силой, взъехал к
локтю, тонкие, когтистые пальцы старческой, железной
руки опустились в витрину, сковырнули с белой пластинки мрамора большой кристалл изумруда, гордость павильона, Ли Хунг-чанг поднял камень на уровень своего глаза, перенес его к другому и, чуть заметно кивнув головой, спрятал
руку с камнем в рукав.
А Дунаев слушал, подставив ухо на голос оратора так, как будто Маракуев стоял очень далеко от него; он сидел на диване, свободно развалясь, положив
руку на широкое плечо угрюмого соседа своего, Вараксина. Клим отметил, что они часто и даже в самых пламенных местах речей Маракуева перешептываются, аскетическое лицо слесаря сурово морщится, он сердито шевелит усами; кривоносый Фомин шипит на них, толкает Вараксина
локтем, коленом, а Дунаев, усмехаясь, подмигивает Фомину веселым глазом.
Он вошел не сразу. Варвара успела лечь в постель, лежала она вверх лицом, щеки ее опали, нос заострился; за несколько минут до этой она была согнутая, жалкая и маленькая, а теперь неестественно вытянулась, плоская, и лицо у нее пугающе строго. Самгин сел на стул у кровати и, гладя ее
руку от плеча к
локтю, зашептал слова, которые казались ему чужими...
— А — кровью пахнет? — шевеля ноздрями, сказала Анфимьевна, и прежде, чем он успел остановить ее, мягко, как перина, ввалилась в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же и так же бесшумно, до
локтей ее
руки были прижаты к бокам, а от
локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали, и она шипела...
— Тебя, конечно, — ответила Варвара, как будто она давно ожидала именно этого вопроса. Взяв из его
руки папиросу, она закурила и прилегла в позе одалиски с какой-то картины, опираясь
локтем о его колено, пуская в потолок струйки дыма. В этой позе она сказала фразу, не раз читанную Самгиным в романах, — фразу, которую он нередко слышал со сцены театра...
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него
локтем, протянув правую
руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
Он взвизгивал и точно читал заголовки конспекта, бессвязно выкрикивая их.
Руки его были коротки сравнительно с туловищем, он расталкивал воздух
локтями, а кисти его болтались, как вывихнутые. Кутузов, покуривая, негромко, неохотно и кратко возражал ему. Клим не слышал его и досадовал — очень хотелось знать, что говорит Кутузов. Многогласие всегда несколько притупляло внимание Самгина, и он уже не столько следил за словами, сколько за игрою физиономий.
Обеими
руками схватив
руку Самгина у
локтя и кисти, притягивая, наклоняя его к себе, он прошептал...
Двое, по внешности — приказчики, провели Корвина, поддерживая его под
локти, он шел, закрыв лицо
руками, ноги его заплетались.
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый
локоть левой
руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Водопроводчик замахнулся на него левой
рукой, но Яков подбил
руку под
локоть, отвел удар...
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую
руку выше
локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
Летний дождь шумно плескал в стекла окон, трещал и бухал гром, сверкали молнии, освещая стеклянную пыль дождя; в пыли подпрыгивала черная крыша с двумя гончарными трубами, — трубы были похожи на воздетые к небу
руки без кистей. Неприятно теплая духота наполняла зал, за спиною Самгина у кого-то урчало в животе, сосед с левой
руки после каждого удара грома крестился и шептал Самгину, задевая его
локтем...
Правая
рука ее была обнажена по
локоть, левая — почти до плеча. Капот как будто сползал с нее. Самгин, глядя на дымок папиросы, сказал, не скрывая сожаления...
Когда Самгин выбежал на двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по
рукам от кисти к
локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова положив
локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей
рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
— Продолжай, — предложила Марина. Она была уже одета к выходу — в шляпке, в перчатке по
локоть на левой
руке, а в правой кожаный портфель, свернутый в трубку; стоя пред нею, Попов лепил пальцами в воздухе различные фигуры, точно беседуя с глухонемой.
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке, с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были на нем ядовито красные губы. В
руках, обнаженных по
локоть, она несла на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
Опираясь
локтями на стол, поддерживая ладонью подбородок, он протянул над столом левую
руку с бокалом вина в ней, и бесцветные глаза его смотрели в лицо Самгина нехорошо, как будто вызывающе. В его звонком голосе звучали едкие, задорные ноты.
Самгин не ответил. Озябшая лошадь мчалась встречу мороза так, что санки и все вокруг подпрыгивало, комья снега летели из-под копыт, резкий холод бил и рвал лицо, и этот внешний холод, сливаясь с внутренним, обезволивал Самгина. А Дронов, просунув
руку свою под
локоть его, бормотал...
Орехова солидно поздоровалась с нею, сочувственно глядя на Самгина, потрясла его
руку и стала помогать Юрину подняться из кресла. Он принял ее помощь молча и, высокий, сутулый, пошел к фисгармонии, костюм на нем был из толстого сукна, но и костюм не скрывал остроты его костлявых плеч,
локтей, колен. Плотникова поспешно рассказывала Ореховой...
В соседней комнате оказалась Агафья, и когда он в халате, в туфлях вышел туда, — она, сложив на груди
руки, голые по
локти, встретила его веселой улыбкой.
На высоких нотах голос Ловцова срывался, всхрапывал. Стоял этот мужик «фертом», сунув ладони
рук за опояску, за шаль, отведя
локти в сторону. Волосы на лице его неприглядно шевелились, точно росли, пристальный взгляд раздражал Самгина.
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не вспоминал о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил на него, схватил за
локоть, встряхнул
руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками на Мурманскую дорогу.