Самгин слушал и, следя за
лицом рассказчика, не верил ему. Рассказ напоминал что-то читанное, одну из историй, которые сочинялись мелкими писателями семидесятых годов. Почему-то было приятно узнать, что этот модно одетый человек — сын содержателя дома терпимости и что его секли.
Неточные совпадения
Рядом с
рассказчиком встал другой, выше его, глазастый, лысый, в толстой ватной куртке и серых валенках по колено, с длинным костлявым
лицом в рыжеватой, выцветшей бороде. Аккуратный старичок воодушевленно действовал цифрами...
Он говорил уже не скрывая издевательства, а Самгин чувствовал, что его
лицо краснеет от негодования и что негодование согревает его. Он закурил папиросу и слушал, ожидая, когда наиболее удобно будет сурово воздать
рассказчику за его красноречие. А старичок, передохнув, продолжал...
Неточные совпадения
Рассказчик остановился. Иван все время слушал его в мертвенном молчании, не шевелясь, не спуская с него глаз. Смердяков же, рассказывая, лишь изредка на него поглядывал, но больше косился в сторону. Кончив рассказ, он видимо сам взволновался и тяжело переводил дух. На
лице его показался пот. Нельзя было, однако, угадать, чувствует ли он раскаяние или что.
Летами, голосом, чертами
лица, насколько запомнил их
рассказчик, проезжий тоже подходил к Рахметову; но
рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который к тому же недолго и был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то деревне; потому
рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и полной достоверности тут нет: по всей вероятности, это был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Оказывается, на конюшне секут «шалунишку» буфетчика, человека с большими бакенбардами, недавно еще в долгополом сюртуке прислуживавшего за столом…
Лицо у Мардария Аполлоновича доброе. «Самое лютое негодование не устояло бы против его ясного и кроткого взора…» А на выезде из деревни
рассказчик встречает и самого «шалунишку»: он идет по улице, лущит семечки и на вопрос, за что его наказали, отвечает просто:
Бесстрастное неподвижное
лицо Лаптева обратилось к
рассказчику, и на нем мелькнула едва заметная улыбка. Наклонившись к Прейну, он тихо спросил:
Сверх того, в штате Непомнящего непременно состоят три
лица: льстец,
рассказчик сцен и разорившийся жуир.