Неточные совпадения
Немая и мягонькая, точно кошка, жена
писателя вечерами непрерывно разливала чай. Каждый год она была беременна, и раньше это отталкивало Клима от нее, возбуждая в нем чувство брезгливости; он был согласен с Лидией, которая резко сказала, что в беременных женщинах есть что-то грязное. Но теперь, после того как он увидел ее голые колени и
лицо, пьяное от радости, эта женщина, однообразно ласково улыбавшаяся всем, будила любопытство, в котором уже не было места брезгливости.
В стене с треском лопнули обои, в щель приоткрытой двери высунулось испуганное
лицо свояченицы
писателя.
Все чаще и как-то угрюмо Томилин стал говорить о женщинах, о женском, и порою это у него выходило скандально. Так, когда во флигеле
писатель Катин горячо утверждал, что красота — это правда, рыжий сказал своим обычным тоном человека, который точно знает подлинное
лицо истины...
Сам
писатель тоже небольшого роста, плотненький, с дурной кожей на
лице, с черноватой, негустой бородкой и недобрыми глазами.
— Будучи несколько, — впрочем, весьма немного, — начитан и зная Европу, я нахожу, что в
лице интеллигенции своей Россия создала нечто совершенно исключительное и огромной ценности. Наши земские врачи, статистики, сельские учителя,
писатели и вообще духовного дела люди — сокровище необыкновенное…
— Позвольте мне объяснить, — требовательно попросил Никодим Иванович, и, когда Лютов, покосясь на него, замолчал, а Любаша, скорчив
лицо гримаской, отскочила в сторону,
писатель, покашляв в рукав пиджака, авторитетно заговорил...
И вдруг какой-то жест Редозубова восстановил в памяти его квартиру
писателя Катина и одетого мужиком проповедника толстовства, его холодное
лицо, осуждающие глаза.
Под Москвой, на даче одного либерала, была устроена вечеринка с участием модного
писателя, дубоватого человека с неподвижным
лицом, в пенсне на деревянном носу.
— Нет, — сказал Самгин. Рассказ он читал, но не одобрил и потому не хотел говорить о нем. Меньше всего Иноков был похож на
писателя; в широком и как будто чужом пальто, в белой фуражке, с бородою, которая неузнаваемо изменила грубое его
лицо, он был похож на разбогатевшего мужика. Говорил он шумно, оживленно и, кажется, был нетрезв.
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые
лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот прошла Алина под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое
лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных
писателей, красивый брюнет.
Рядом с Мариной — Кормилицын,
писатель по вопросам сектантства, человек с большой седоватой бородой на мягком
лице женщины, —
лицо его всегда выражает уныние одинокой, несчастной вдовы; сходство с женщиной добавляется его выгнутой грудью.
Самгин слушал и, следя за
лицом рассказчика, не верил ему. Рассказ напоминал что-то читанное, одну из историй, которые сочинялись мелкими
писателями семидесятых годов. Почему-то было приятно узнать, что этот модно одетый человек — сын содержателя дома терпимости и что его секли.
— В небольшой, но высоко ценной брошюре Преображенского «Толстой как мыслитель-моралист» дано одиннадцать определений личности и проповеди почтенного и знаменитого
писателя, — говорил Краснов, дремотно прикрыв глаза, а Самгин, искоса наблюдая за его
лицом, думал...
Публика была скромная, много девушек, без куафюр, в просто причесанных волосах и темных кашемировых платьях, молодые люди в черных парах, студенты университета и академии, но не мало и пожилых, даже старых мужчин, с седыми бородами, лысых, худых и толстых, с фигурами и выражением
лица писателей, художников и особого класса посетителей публичных чтений и торжеств, существующего в Петербурге.
Неточные совпадения
Это был
писатель; его знал по
лицу Нехлюдов.
Газетный писатель-романист и автор многих сценок и очерков А. М. Пазухин поспорил с издателем «Развлечения», что он сведет рощу. Он добыл фотографию Хомякова и через общего знакомого послал гранку, на которой была карикатура: осел, с
лицом Хомякова, гуляет в роще…
Родом он из Вятской губ<ернии>,
лицом живо напоминает покойного
писателя Фета.
Неужели смысл его ограничивается тем, что «вот, дескать, посмотрите, какие бывают плохие люди?» Нет, это было бы слишком мало для главного
лица серьезной комедии, слишком мало для таланта такого
писателя, как Островский.
Эта барыня слыла за покровительницу литераторов и ученых и действительно одному или двум
писателям доставила даже пенсион, чрез посредство высокопоставленных
лиц, у которых имела значение.