Неточные совпадения
Одна за
другой вышли из комнаты Лидия и Алина. Лидия села на ступени террасы, Алина, посмотрев из-под
ладони на заходящее солнце, бесшумно, скользящей походкой, точно по льду, подошла к Туробоеву.
Урядник подошел к большому колоколу, похлопал его
ладонью, как хлопают лошадь, снял фуражку,
другой ладонью прикрыл глаза и тоже стал смотреть вверх.
Затем она хлопала
ладонями, являлись две горничные, брюнетка в красном и рыжая в голубом; они, ловко надев на нее платье, сменяли его
другим, третьим, в партере, в ложах был слышен завистливый шепот, гул восхищения.
По площади ползали окровавленные люди,
другие молча подбирали их, несли куда-то; валялось много шапок, галош; большая серая шаль лежала комом, точно в ней был завернут ребенок, а около ее, на снеге — темная кисть руки вверх
ладонью.
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая за столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее на
ладонях, перекладывая с одной на
другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и на седую голову. Люди вставали с пола, поднимая
друг друга за руки, под мышки, снова становились в круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг, закрыв лицо
ладонями, бросился на пол, — в круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
— Успокойтесь, — предложил Самгин, совершенно подавленный, и ему показалось, что Безбедов в самом деле стал спокойнее. Тагильский молча отошел под окно и там распух, расплылся в сумраке. Безбедов сидел согнув одну ногу, гладя колено
ладонью,
другую ногу он сунул под нары, рука его все дергала рукав пиджака.
Сидели в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной лестнице, которая изломанной линией поднималась на крышу, ясно было, что это окна кухонь. В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос,
другое — открытую
ладонь.
Другой угол занят был тяжелым, черным буфетом с инкрустацией перламутром, буфет похож на соединение пяти гробов.
Вспомнил, как, положив руку на грудь ее, он был обескуражен ее спокойным и смешным вопросом: «Что вас там интересует?» Вспомнил, как в
другой раз она сама неожиданно взяла его руку и, посмотрев на
ладонь, сказала...
Самгина ошеломил этот неожиданный и разноголосый, но единодушный взрыв злости, и, кроме того, ‹он› понимал, что, не успев начать сражения, он уже проиграл его. Он стоял, глядя, как люди все более возбуждают
друг друга, пальцы его играли карандашом, скрывая дрожь. Уже начинали кричать
друг на
друга, а курносый человек с глазами хорька так оглушительно шлепнул
ладонью по столу, что в буфете зазвенело стекло бокалов.
Его молча слушали человек десять, слушали, искоса поглядывая
друг на
друга, ожидая, кто первый решится возразить, а он непрерывно говорил, подскакивая, дергаясь, умоляюще складывая
ладони, разводя руки, обнимая воздух, черпая его маленькими горстями, и казалось, что черненькие его глазки прячутся в бороду, перекатываясь до ушей, опускаясь к ноздрям.
Сидя за столом, поддерживая голову
ладонью, Самгин смотрел, как по зеленому сукну стелются голубые струйки дыма папиросы, если дохнуть на них — они исчезают. Его думы ползли одна за
другой так же, как этот легкий дымок, и так же быстро исчезали, когда над ними являлись мысли
другого порядка.
Он погладил одной
ладонью бороду,
другой провел по черепу со лба до затылка.
Неточные совпадения
Прямо шла низенькая дверь, перед которой сидевшие двое часовых играли в какую-то игру, состоявшую в том, что один
другого бил двумя пальцами по
ладони.
— Брось сковороду, пошла к барину! — сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила
ладонями по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем
другое, что барон, слышь, сватался за барышню…
С
другой стороны дома, обращенной к дворам, ей было видно все, что делается на большом дворе, в людской, в кухне, на сеновале, в конюшне, в погребах. Все это было у ней перед глазами как на
ладони.
Но я, именно ненавидевший всякую размазню чувств, я-то и остановил ее насильно за руку: я сладко глядел ей в глаза, тихо и нежно смеялся, а
другой ладонью гладил ее милое лицо, ее впалые щеки.
Я думал прихлопнуть ночных забияк и не раз издали, тихонько целился
ладонью в темноте: бац — больно — только не комару, и вслед за пощечиной раздавалось опять звонкое пение: комар юлил около
другого уха и пел так тихо и насмешливо.