Его ночные думы о девицах принимали осязаемый характер, возбуждая в теле тревожное, почти болезненное напряжение, оно заставило Клима вспомнить устрашающую
книгу профессора Тарновского о пагубном влиянии онанизма, — книгу, которую мать давно уже предусмотрительно и незаметно подсунула ему.
Неточные совпадения
И Дмитрий подробно рассказывал о никому неведомой
книге Ивана Головина, изданной в 1846 г. Он любил говорить очень подробно и тоном
профессора, но всегда так, как будто рассказывал сам себе.
— Я, — говорил он, — я-я-я! — все чаще повторял он, делая руками движения пловца. — Я написал предисловие…
Книга продается у входа… Она — неграмотна. Знает на память около тридцати тысяч стихов… Я — Больше, чем в Илиаде.
Профессор Жданов… Когда я…
Профессор Барсов…
Подумав, он вспомнил: из
книги немецкого демократа Иоганна Шерра. Именно этот
профессор советовал смотреть на всемирную историю как на комедию, но в то же время соглашался с Гете в том, что...
По уму и многим свойствам своего характера Гиезий был наисовершеннейшим выразителем того русского типа, который метко и сильно рисует в своей превосходнейшей
книге профессор Ключевский, то есть «заматорелость в преданиях, и никакой идеи». Сделать что-нибудь иначе, как это заведено и как делается, Гиезию никогда не приходило в голову: это помогало ему и в его отроческом служении, в которое он, по его собственным словам, «вдан был родительницею до рождения по оброку».
Неточные совпадения
Он вышел от
профессора, как из бани, тоже с патентом на талант и с кучей старых
книг, летописей, грамот, договоров.
Во-первых, нечего и говорить, что собственно Европы, европейского быта я не узнал ни на волос; я слушал немецких
профессоров и читал немецкие
книги на самом месте рождения их… вот в чем состояла вся разница.
Нет, Федя не наврал на него; Лопухов, точно, был такой студент, у которого голова набита
книгами, — какими, это мы увидим из библиографических исследований Марьи Алексевны, — и анатомическими препаратами: не набивши голову препаратами, нельзя быть
профессором, а Лопухов рассчитывал на это. Но так как мы видим, что из сведений, сообщенных Федею о Верочке, Лопухов не слишком-то хорошо узнал ее, следовательно и сведения, которые сообщены Федею об учителе, надобно пополнить, чтобы хорошо узнать Лопухова.
На углу Новой площади и Варварских ворот была лавочка рогожского старообрядца С. Т. Большакова, который торговал старопечатными
книгами и дониконовскими иконами. Его часто посещали ученые и писатели. Бывали
профессора университета и академики. Рядом с ним еще были две такие же старокнижные лавки, а дальше уж, до закрытия толкучки, в любую можно сунуться с темным товаром.
Выражает он это с большими опасениями, так как
книга его была диссертацией для Духовной академии, и он стал ее
профессором и священником.