Неточные совпадения
Встречу непонятно, неестественно ползла, расширяясь, темная яма, наполненная взволнованной водой, он слышал холодный плеск воды и видел две очень красные руки; растопыривая пальцы, эти руки хватались за лед на краю, лед обламывался и хрустел. Руки мелькали, точно ощипанные крылья странной птицы, между ними подпрыгивала гладкая и блестящая голова
с огромными глазами на окровавленном
лице; подпрыгивала,
исчезала, и снова над водою трепетали маленькие, красные руки. Клим слышал хриплый вой...
Когда она злилась, красные пятна
с ее щек
исчезали, и
лицо, приняв пепельный цвет, мертвело, а в глазах блестели зеленые искры.
Климу показалось, что мать ухаживает за Варавкой
с демонстративной покорностью,
с обидой, которую она не может или не хочет скрыть. Пошумев полчаса, выпив три стакана чая, Варавка
исчез, как
исчезает со сцены театра, оживив пьесу, эпизодическое
лицо.
— Домой, — резко сказала Лидия.
Лицо у нее было серое, в глазах — ужас и отвращение. Где-то в коридоре школы громко всхлипывала Алина и бормотал Лютов, воющие причитания двух баб доносились
с площади. Клим Самгин догадался, что какая-то минута
исчезла из его жизни, ничем не обременив сознание.
С его бледного, холодноватого
лица почти не
исчезала улыбка, одинаково любезная для Лютова, горничной и пепельницы.
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый,
с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет,
исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня на грязной, сырой стене.
На улице Самгин почувствовал себя пьяным. Дома прыгали, точно клавиши рояля; огни, сверкая слишком остро, как будто бежали друг за другом или пытались обогнать черненькие фигурки людей, шагавших во все стороны. В санях, рядом
с ним, сидела Алина, теплая, точно кошка. Лютов куда-то
исчез. Алина молчала, закрыв
лицо муфтой.
Он
исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть.
Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе
с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
Самгин, не отрываясь, смотрел на багровое, уродливо вспухшее
лицо и на грудь поручика; дышал поручик так бурно и часто, что беленький крест на груди его подскакивал. Публика быстро
исчезала, — широкими шагами подошел к поручику человек в поддевке и, спрятав за спину руку
с папиросой, спросил...
— Как думаю я? — переспросил Дронов, налил вина, выпил, быстро вытер губы платком, и все признаки радости
исчезли с его плоского
лица; исподлобья глядя на Клима, он жевал губами и делал глотательные движения горлом, как будто его тошнило. Самгин воспользовался паузой.
Сказав последние слова
с явным удовольствием, Безбедов вздохнул, и
лицо его
исчезло в облаке табачного дыма. Самгин тоже курил и молчал, думая, что он, кажется, поторопился признать в этом человеке что-то симпатичное.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши
исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько секунд она стояла рядом
с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное
лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
К рыжебородому подошел какой-то толстый и увел за собой. Пьяный юноша
исчез, к даме подошел высокий, худощавый, носатый,
с бледным
лицом,
с пенсне,
с прозрачной бородкой неопределенной окраски, он толкал в плечо румянощекую девушку,
с толстой косой золотистых волос.
За время, которое он провел в суде, погода изменилась:
с моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их в коридор Литейного проспекта, ветер толкал людей в груди, в
лица, в спины, но люди, не обращая внимания на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу,
исчезали в дворах и воротах домов.
Ломовой счастливо захохотал, Клим Иванович пошел тише, желая послушать, что еще скажет извозчик. Но на панели пред витриной оружия стояло человек десять, из магазина вышел коренастый человек,
с бритым
лицом под бобровой шапкой, в пальто
с обшлагами из меха, взмахнул рукой и, громко сказав: «В дантиста!» — выстрелил. В проходе во двор на белой эмалированной вывеске
исчезла буква а, стрелок, самодовольно улыбаясь, взглянул на публику, кто-то одобрил его...
Неточные совпадения
«Но знаю ли я ее мысли, ее желания, ее чувства?» вдруг шепнул ему какой-то голос. Улыбка
исчезла с его
лица, и он задумался. И вдруг на него нашло странное чувство. На него нашел страх и сомнение, сомнение во всем.
И тут он вспомнил вдруг, как и почему он спит не в спальне жены, а в кабинете; улыбка
исчезла с его
лица, он сморщил лоб.
Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над тощими садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза,
с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее
лицо девушки, вслед за ним выскочит другое такое же
лицо и также
исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым; раздается визг и хохот качающихся на качелях девушек.
Саброски повесил голову совсем на грудь; другой баниос, подслеповатый, громоздкий старик,
с толстым
лицом, смотрел осовелыми глазами на все и по временам зевал; третий, маленький, совсем
исчезал между ними, стараясь подделаться под мину и позу своих соседей.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две
с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье
исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры,
с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на
лице.