Неточные совпадения
Лютов был явно настроен на скандал, это очень встревожило Клима, он попробовал вырвать
руку, но безуспешно. Тогда он увлек Лютова в один
из переулков Тверской, там встретили извозчика-лихача. Но, усевшись в экипаж, Лютов, глядя на густые
толпы оживленного, празднично одетого народа, заговорил еще громче в синюю спину возницы...
Из толпы вывернулся Митрофанов, зажав шапку под мышкой, держа в
руке серебряные часы, встал рядом и сказал вполголоса, заикаясь...
Но люди, стоявшие прямо против фронта, все-таки испугались, вся масса их опрокинулась глубоко назад, между ею и солдатами тотчас образовалось пространство шагов пять, гвардии унтер-офицер нерешительно поднял
руку к шапке и грузно повалился под ноги солдатам, рядом с ним упало еще трое,
из толпы тоже, один за другим, вываливались люди.
Самгин подвинулся к решетке сада как раз в тот момент, когда солнце, выскользнув
из облаков, осветило на паперти собора фиолетовую фигуру протоиерея Славороссова и золотой крест на его широкой груди. Славороссов стоял, подняв левую
руку в небо и простирая правую над
толпой благословляющим жестом. Вокруг и ниже его копошились люди, размахивая трехцветными флагами, поблескивая окладами икон, обнажив лохматые и лысые головы. На минуту стало тихо, и зычный голос сказал, как в рупор...
Его волновала жалость к этим людям, которые не знают или забыли, что есть тысячеглавые
толпы, что они ходят по улицам Москвы и смотрят на все в ней глазами чужих. Приняв рюмку
из руки Алины, он ей сказал...
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в
толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот прошла Алина под
руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один
из модных писателей, красивый брюнет.
Впереди
толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в
руках, женщины в пестрых платочках, многие
из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
Неточные совпадения
На этот призыв выходит
из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в
руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
И вот
из ближнего посада, // Созревших барышень кумир, // Уездных матушек отрада, // Приехал ротный командир; // Вошел… Ах, новость, да какая! // Музыка будет полковая! // Полковник сам ее послал. // Какая радость: будет бал! // Девчонки прыгают заране; // Но кушать подали. Четой // Идут за стол
рука с
рукой. // Теснятся барышни к Татьяне; // Мужчины против; и, крестясь, //
Толпа жужжит, за стол садясь.
Толпа голодных рыцарей подставляла наподхват свои шапки, и какой-нибудь высокий шляхтич, высунувшийся
из толпы своею головою, в полинялом красном кунтуше с почерневшими золотыми шнурками, хватал первый с помощию длинных
рук, целовал полученную добычу, прижимал ее к сердцу и потом клал в рот.
Что почувствовал старый Тарас, когда увидел своего Остапа? Что было тогда в его сердце? Он глядел на него
из толпы и не проронил ни одного движения его. Они приблизились уже к лобному месту. Остап остановился. Ему первому приходилось выпить эту тяжелую чашу. Он глянул на своих, поднял
руку вверх и произнес громко:
Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на
руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой
толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось
из уст его, не дрогнулось лицо его.