Неточные совпадения
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней жена доктора умерла, а Дронов по секрету
сказал ему, что она выпрыгнула из окна и убилась. В день похорон, утром, приехал отец, он говорил речь над могилой докторши и плакал. Плакали все
знакомые, кроме Варавки, он, стоя в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
— Есть у меня
знакомый телеграфист, учит меня в шахматы играть. Знаменито играет. Не старый еще, лет сорок, что ли, а лыс, как вот печка. Он мне
сказал о бабах: «Из вежливости говорится — баба, а ежели честно
сказать — раба. По закону естества полагается ей родить, а она предпочитает блудить».
Вполголоса, скучно повторяя
знакомые Климу суждения о Лидии, Макарове и явно опасаясь
сказать что-то лишнее, она ходила по ковру гостиной, сын молча слушал ее речь человека, уверенного, что он говорит всегда самое умное и нужное, и вдруг подумал: а чем отличается любовь ее и Варавки от любви, которую знает, которой учит Маргарита?
Сказав адрес, она села в сани; когда озябшая лошадь резко поскакала, Нехаеву так толкнуло назад, что она едва не перекинулась через спинку саней. Клим тоже взял извозчика и, покачиваясь, задумался об этой девушке, не похожей на всех
знакомых ему. На минуту ему показалось, что в ней как будто есть нечто общее с Лидией, но он немедленно отверг это сходство, найдя его нелестным для себя, и вспомнил ворчливое замечание Варавки-отца...
— Один естественник,
знакомый мой, очень даровитый парень, но — скотина и альфонс, — открыто живет с богатой, старой бабой, — хорошо
сказал: «Мы все живем на содержании у прошлого». Я как-то упрекнул его, а он и — выразился. Тут, брат, есть что-то…
— На днях купец, у которого я урок даю,
сказал: «Хочется блинов поесть, а
знакомые не умирают». Спрашиваю: «Зачем же нужно вам, чтоб они умирали?» — «А блин, говорит, особенно хорош на поминках». Вероятно, теперь он поест блинов…
— Н-да-с, — вот! А недели две тому назад Дронов дал приличное стихотворение, мы его тиснули, оказалось — Бенедиктова! Разумеется — нас высмеяли. Спрашиваю Дронова: «Что же это значит?» — «Мне, говорит,
знакомый семинарист дал». Гм… Должен
сказать — не верю я в семинариста.
Самгин встал, подошел к окну и
сказал в сумрак
знакомой комнаты...
Из всех
знакомых людей только один историк Козлов не выразил Климу сочувствия, а, напротив, поздоровался с ним молча, плотно сомкнув губы, как бы удерживаясь от желания
сказать какое-то словечко; это обидно задело Клима.
— Прошу, —
сказал он тоном старого
знакомого; в серой тужурке, сильно заношенной, он казался добродушным и еще более ленивым.
— Быстро отделались, поздравляю! —
сказал Гогин, бесцеремонно и как старого
знакомого рассматривая Клима. — Кто вас пиявил? — спросил он.
Вечерами Самгин гулял по улицам города, выбирая наиболее тихие, чтоб не встретить
знакомых; зайти в «Наш край» ему не хотелось; Варавка
сказал о газете...
— Не провожал, а открыл дверь, — поправила она. — Да, я это помню. Я ночевала у
знакомых, и мне нужно было рано встать. Это — мои друзья, —
сказала она, облизав губы. — К сожалению, они переехали в провинцию. Так это вас вели? Я не узнала… Вижу — ведут студента, это довольно обычный случай…
— А… видите ли, они — раненых не любят, то есть — боятся, это — не выгодно им. Вот я и
сказал: стой, это — раненый. Околоточный —
знакомый, частенько на биллиарде играем…
— Мне кажется — равнодушно. Впрочем, это не только мое впечатление. Один металлист,
знакомый Любаши, пожалуй, вполне правильно определил настроение, когда еще шли туда: «Идем,
сказал, в незнакомый лес по грибы, может быть, будут грибы, а вернее — нету; ну, ничего, погуляем».
Самгин уже видел, что пред ним
знакомый и неприятный тип чудака-человека. Не верилось, что он слепнет, хотя левый глаз был мутный и странно дрожал, но можно было думать, что это делается нарочно, для вящей оригинальности. Отвечая на его вопросы осторожно и сухо, Самгин уступил желанию
сказать что-нибудь неприятное и
сказал...
Через трое суток он был дома, кончив деловой день, лежал на диване в кабинете, дожидаясь, когда стемнеет и он пойдет к Никоновой. Варвара уехала на дачу, к
знакомым. Пришла горничная и
сказала, что его спрашивает Гогин.
«Вождь», — соображал Самгин, усмехаясь, и жадно пил теплый чай, разбавленный вином. Прыгал коричневый попик. Тело дробилось на единицы, они принимали
знакомые образы проповедника с тремя пальцами, Диомидова, грузчика, деревенского печника и других, озорниковатых, непокорных судьбе. Прошел в памяти Дьякон с толстой книгой в руках и
сказал, точно актер, играющий Несчастливцева...
Но, несмотря на голоса из темноты, огромный город все-таки вызывал впечатление пустого, онемевшего. Окна ослепли, ворота закрыты, заперты, переулки стали более узкими и запутанными. Чутко настроенный слух ловил далекие щелчки выстрелов, хотя Самгин понимал, что они звучат только в памяти. Брякнула щеколда калитки. Самгин приостановился. Впереди его
знакомый голос
сказал...
— Из пушек уговаривают, — вопросительно
сказал он Самгину фразу, как будто уже
знакомую, —
сказал и подмигнул в небо, как будто стреляли оттуда.
«Почему у нее нет детей? Она вовсе не похожа на женщину, чувство которой подавлено разумом, да и — существуют ли такие? Не желает портить фигуру, пасует перед страхом боли? Говорит она своеобразно, но это еще не значит, что она так же и думает. Можно
сказать, что она не похожа ни на одну из женщин,
знакомых мне».
— Вот — соседи мои и
знакомые не говорят мне, что я не так живу, а дети, наверное,
сказали бы. Ты слышишь, как в наши дни дети-то кричат отцам — не так, все — не так! А как марксисты народников зачеркивали? Ну — это политика! А декаденты? Это уж — быт, декаденты-то! Они уж отцам кричат: не в таких домах живете, не на тех стульях сидите, книги читаете не те! И заметно, что у родителей-атеистов дети — церковники…
Самгин не мог сосредоточить внимание на ораторе, речь его казалась давно
знакомой. И он был очень доволен, когда Декаполитов, наклонясь вперед,
сказал...
Настроенный еще более сердито, Самгин вошел в большой белый ящик, где сидели и лежали на однообразных койках — однообразные люди, фигуры в желтых халатах; один из них пошел навстречу Самгину и, подойдя,
сказал знакомым ровным голосом, очень тихо...
Впереди, около паровоза, стреляли, — Самгин механически считал
знакомые щелчки: два, один, три, два, один, один. При первом же выстреле Крэйтон зажег спичку, осветил Самгина и, тотчас погасив огонек,
сказал вполголоса...
— Слушайте-ко, Самгин, — раздался над головой его сиповатый, пониженный голос Попова, — тут тесть мой сидит, интересная фигура, богатейший человечище! Я
сказал ему, что вы поверенный Зотовой, а она — старая
знакомая его. Он хочет познакомиться с вами…
— Доктор Макаров, — сердито
сказал ему странно
знакомым голосом щеголевато одетый человек, весь в черном, бритый, с подстриженными усами, с лицом военного. — Макаров, — повторил он более мягко и усмехнулся.
—
Знакомый голос, —
сказала Елена, щелкнув пальцами.
— Интересен мне, ваше благородие, вопрос — как вы думаете: кто человек на земле — гость али хозяин? — неожиданно и звонко спросил Осип. Вопрос этот сразу прекратил разговоры плотников, и Самгин, отметив, что на него ожидающе смотрит большинство плотников, понял, что это вопрос
знакомый, интересный для них. Обняв ладонями кружку чая, он
сказал...
— У меня был
знакомый араб-ученый; он
сказал: «Англичанин в Европе — лиса, в колониях — зверь, не имеющий имени…»
— Чепуха какая, — невежливо
сказал человек, прижатый в угол, — его слова тотчас заглушил вопрос
знакомого Самгину адвоката...
Неточные совпадения
У столбика дорожного //
Знакомый голос слышится, // Подходят наши странники // И видят: Веретенников // (Что башмачки козловые // Вавиле подарил) // Беседует с крестьянами. // Крестьяне открываются // Миляге по душе: // Похвалит Павел песенку — // Пять раз споют, записывай! // Понравится пословица — // Пословицу пиши! // Позаписав достаточно, //
Сказал им Веретенников: // «Умны крестьяне русские, // Одно нехорошо, // Что пьют до одурения, // Во рвы, в канавы валятся — // Обидно поглядеть!»
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, —
сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими
знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с
знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры
сказала ему.
— И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня, —
сказал он, но тотчас же испугался того, что̀
сказал, и покраснел. И действительно, как только он произнес эти слова, вдруг, как солнце зашло за тучи, лицо ее утратило всю свою ласковость, и Левин узнал
знакомую игру ее лица, означавшую усилие мысли: на гладком лбу ее вспухла морщинка.
— Ну что ж, я заеду возьму из Банка. Сколько? —
сказал он с
знакомым ей выражением неудовольствия.