Неточные совпадения
Клим почти не вслушивался в речи и споры, уже
знакомые ему, они его не задевали, не интересовали. Дядя тоже не говорил ничего нового, он был, пожалуй, менее других речист,
мысли его были просты, сводились к одному...
Он говорил осторожно, боясь, чтоб Лидия не услышала в его словах эхо
мыслей Макарова, —
мыслей, наверное, хорошо
знакомых ей.
И все-таки было оскорбительно наблюдать, как подвальный человечишка уродливо и дерзко обнажает
знакомый, хотя и враждебный ход
мысли Кутузова.
Он чувствовал, что в нем вспухают значительнейшие
мысли. Но для выражения их память злокозненно подсказывала чужие слова, вероятно, уже
знакомые Лидии. В поисках своих слов и желая остановить шепот Лидии, Самгин положил руку на плечо ее, но она так быстро опустила плечо, что его рука соскользнула к локтю, а когда он сжал локоть, Лидия потребовала...
В бессвязном говоре зрителей и в этой тревожной воркотне Самгин улавливал клочья очень
знакомых ему и даже близких
мыслей, но они были так изуродованы, растрепаны, так легко заглушались шарканьем ног, что Клим подумал с негодованием...
Ему казалось, что за этими словами спрятаны уже
знакомые ему тревожные
мысли. Митрофанов чем-то испуган, это — ясно; он вел себя, как человек виноватый, он, в сущности, оправдывался.
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали
знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких
мыслей. Вот прошла Алина под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще
знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей, красивый брюнет.
Он выбежал вслед за учеником медника. Самгин, протирая запотевшее стекло, ожидал услышать
знакомые звуки выстрелов. С треском закрылись ставни, — он, вздрогнув, отшатнулся. Очень хотелось чувствовать себя спокойно, но этому мешало множество мелких
мыслей; они вспыхивали и тотчас же гасли, только одна из них, погаснув, вспыхивала снова...
И вот, безболезненно порвав связь с женщиной, закончив полосу жизни, чувствуя себя свободным, настроенный лирически мягко, он — который раз? — сидит в вагоне второго класса среди давно
знакомых, обыкновенных людей, но сегодня в них чувствуется что-то новое и они возбуждают не совсем обыкновенные
мысли.
Ему казалось, что в нем зарождается некое новое настроение, но он не мог понять — что именно ново?
Мысли самосильно принимали точные словесные формы, являясь давно
знакомыми, он часто встречал их в книгах. Он дремал, но заснуть не удавалось, будили толчки непонятной тревоги.
Однако он чувствовал, что на этот раз мелкие
мысли не помогают ему рассеять только что пережитое впечатление. Осторожно и медленно шагая вверх, он прислушивался, как в нем растет нечто неизведанное. Это не была привычная работа
мысли, автоматически соединяющей слова в
знакомые фразы, это было нарастание очень странного ощущения: где-то глубоко под кожей назревало, пульсировало, как нарыв, слово...
Самгин прожил в Париже еще дней десять, настроенный, как человек, который не может решить, что ему делать. Вот он поедет в Россию, в тихий мещанско-купеческий город, где люди, которых встряхнула революция, укладывают в должный,
знакомый ему, скучный порядок свои привычки,
мысли, отношения — и где Марина Зотова будет развертывать пред ним свою сомнительную, темноватую мудрость.
Этот ход
мысли раздражал его, и, крепко поставив слона на его место к шестерым, Самгин снова начал путешествовать по комнате.
Знакомым гостем явилось более острое, чем всегда, чувство протеста: почему он не может создать себе крупное имя?
Явилась
мысль очень странная и даже обидная: всюду на пути его расставлены
знакомые люди, расставлены как бы для того, чтоб следить: куда он идет? Ветер сбросил с крыши на голову жандарма кучу снега, снег попал за ворот Клима Ивановича, набился в ботики. Фасад двухэтажного деревянного дома дымился белым дымом, в нем что-то выло, скрипело.
Неточные совпадения
— И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня, — сказал он, но тотчас же испугался того, что̀ сказал, и покраснел. И действительно, как только он произнес эти слова, вдруг, как солнце зашло за тучи, лицо ее утратило всю свою ласковость, и Левин узнал
знакомую игру ее лица, означавшую усилие
мысли: на гладком лбу ее вспухла морщинка.
Мысли о том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие
знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других
мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим
мыслям.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить
знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных
мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
К этому удовольствию примешивалось еще и то, что ему пришла
мысль, что, когда это дело сделается, он жене и близким
знакомым будет задавать вопрос: «какая разница между мною и Государем?
― Я думаю, что выслать его за границу всё равно, что наказать щуку, пустив ее в воду, ― сказал Левин. Уже потом он вспомнил, что эта, как будто выдаваемая им за свою,
мысль, услышанная им от
знакомого, была из басни Крылова и что
знакомый повторил эту
мысль из фельетона газеты.