Солдаты, со свойственною им отличною меткостью определений, говорили про Катерину Астафьевну, что она не
живет по пословице: «хоть горшком меня зови, да не ставь только к жару», а что она наблюдает другую пословицу: «хоть полы мною мой, но не называй меня тряпкой».
Неточные совпадения
Красавина. Ну вот когда такой закон от тебя выдет, тогда мы и будем
жить по-твоему; а до тех пор, уж ты не взыщи, все будет
по старому русскому заведению: «
По Сеньке шапка,
по Еремке кафтан». А то вот тебе еще другая
пословица: «Видит собака молоко, да рыло коротко».
— Это ты верно говоришь, дедушка, — вступился какой-то прасол. — Все барином кормимся, все у него за спиной сидим, как тараканы за печкой. Стоит ему сказать единое слово — и кончено: все
по миру пойдем… Уж это верно! Вот взять хошь нас!
живем своей торговой частью, барин для нас тьфу, кажется, а разобрать, так… одно слово: барин!.. И
пословица такая говорится: из барина пух — из мужика дух.
Конечно, такой мизерный господин для всякой женщины не большою был находкой; но
по пословице: на безрыбье и рак рыба, сверх того, если принять в расчет собственное признание Екатерины Петровны, откровенно говорившей своим приятельницам, что она без привязанности не может
жить, то весьма будет понятно, что она уступила ухаживаньям камер-юнкера и даже совершенно утешилась в потере красивого жен-премьера.
— Ах, батюшка! да фамилья-то моя, пожалуй что, и Ежевикин, да что в том толку? Вот уже девятый год без места сижу — так и
живу себе,
по законам природы. А детей-то, детей-то у меня, просто семейство Холмских! Точно как
по пословице: у богатого — телята, а у бедного — ребята…
Что же засим? — герой этой, долго утолявшей читателя повести умер, и умер, как
жил, среди странных неожиданностей русской жизни, так незаслуженно несущей покор в однообразии, — пора кончить и самую повесть с пожеланием всем ее прочитавшим — силы, терпения и любви к родине, с полным упованием, что пусть,
по пословице «велика растет чужая земля своей похвальбой, а наша крепка станет своею хайкою».