«Конечно, она живет не этой чепухой», — сердито решил Самгин, проводив глазами ее статную фигуру. Осмотрел уютное логовище ее, окованную полосами
железа дверь во двор и живо представил, как Марина, ночуя здесь, открывает дверь любовнику.
Неточные совпадения
Человек показал спину, блестевшую, точно кровельное
железо, исчез, громко хлопнул
дверью, а Марья Ивановна Никонова, отклеивая мокрое пальто с плеч своих, оживленно говорила...
— Закрыть, — приказал Тагильский.
Дверь, торопливо звякнув
железом, затворили, Безбедов прислонился спиною к ней, прижал руки ко груди жестом женщины, дергая лохмотья рубашки.
Прыжки осветительных ракет во тьму он воспринимал как нечто пошлое, но и зловещее. Ему казалось, что слышны выстрелы, — быть может, это хлопали
двери. Сотрясая рамы окон, по улице с грохотом проехали два грузовых автомобиля, впереди — погруженный, должно быть,
железом, его сопровождал грузовик, в котором стояло десятка два людей, некоторые из них с ружьями, тускло блеснули штыки.
Крякнул ключ, завизжала окованная
железом дверь, и мы очутились в потемках — только можно было разглядеть два окна: одно полутемное, заросшее паутиной, другое посветлее. И вся эта масса хлама была сплошь покрыта пылью, как одеялом, только слева непонятные контуры какие-то торчали. Около двери, налево, широкая полка, на ней сквозь пыль можно рассмотреть шлемы, короны, латы, конечно бумажные. Над ними висели такие же мечи, сабли, шестоперы.
Тот потянул за скобку окованной
железом двери, но она не поддавалась. Он напряг все усилия, но они были тщетны. Князь приказал позвать на помощь рабочих, расчищавших парк. Усилиями пяти человек дверь подалась.
Оно находилось в стене, противоположной тяжелой массивной обитой
железом двери с небольшим круглым отверстием по середине в верхней ее части, в которое было вставлено стекло.
Неточные совпадения
Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым
железом, вознесенный над выбеленною, как снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из
дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного бог знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их.
В обычное время в остроге просвистели по коридорам свистки надзирателей; гремя
железом, отворились
двери коридоров и камер, зашлепали босые ноги и каблуки котов, по коридорам прошли парашечники, наполняя воздух отвратительною вонью; умылись, оделись арестанты и арестантки и вышли по коридорам на поверку, а после поверки пошли за кипятком для чая.
Надзиратель, гремя
железом, отпер замок и, растворив
дверь камеры, из которой хлынул еще более вонючий, чем в коридоре, воздух, крикнул:
Минуты через три зазвенело
железо,
дверь калитки отворилась, и из темноты в свет фонаря вышел старшой в шинели в накидку и спросил, чтò нужно.
— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная: в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую,
железом кованную
дверь. Насилу сломали, а за
дверью — скелет человеческий… Как сорвали
дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили. Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.