Неточные совпадения
Но этот народ он не считал тем, настоящим,
о котором так много и заботливо говорят, сочиняют стихи, которого все любят,
жалеют и единодушно желают ему счастья.
— Нашел кого
пожалеть, — иронически подхватил Лютов, остальные трое не обратили внимания на слова Клима. Макаров, хмурясь, вполголоса рассказывал дьякону
о катастрофе.
— Что-о? — удивленно протянула она. — За что же его
жалеть? У него — своя неудача, у меня — своя. Квит. Вот Лида необыкновенного ищет — выходила бы замуж за него! Нет, серьезно, Клим, купцы — хамоватый народ, это так, но — интересный!
Ругаясь, он подумал
о том, как цинично могут быть выражены мысли, и еще раз
пожалел, что избрал юридический факультет. Вспомнил
о статистике Смолине, который оскорбил товарища прокурора, потом
о длинном языке Тагильского.
—
Пожалей,
о,
пожалей меня, пощади!
Он усмехался, слушая наивные восторги, и опасливо смотрел через очки вниз. Спуск был извилист, крут, спускались на тормозах, колеса отвратительно скрежетали по щебню. Иногда серая лента дороги изгибалась почти под прямым углом; чернобородый кучер туго натягивал вожжи, экипаж наклонялся в сторону обрыва, усеянного острыми зубами каких-то необыкновенных камней. Это нервировало, и Самгин несколько раз
пожалел о том, что сегодня Варвара разговорчива.
И тут Клим Самгин впервые горестно
пожалел о том, что у него нет человека, с которым он мог бы откровенно говорить
о себе.
— Я — не
жалею, я —
о бесполезности говорю! У нас — дело есть, нам надобно исправить конфуз японской войны, а мы — что делаем?
«Идол. Златоглазый идол», — с чувством восхищения подумал он, но это чувство тотчас исчезло, и Самгин
пожалел —
о себе или
о ней? Это было не ясно ему. По мере того как она удалялась, им овладевала смутная тревога. Он редко вспоминал
о том, что Марина — член какой-то секты. Сейчас вспомнить и думать об этом было почему-то особенно неприятно.
— По мужу. Истомина — по отцу. Да, — сказал Долганов, отбрасывая пальцем вправо-влево мокрые жгутики усов. — Темная фигура. Хотя — кто знает? Савелий Любимов, приятель мой, — не верил,
пожалел ее, обвенчался. Вероятно, она хотела переменить фамилию. Чтоб забыли
о ней. Нох эйн маль [Еще одну (нем.).], — скомандовал он кельнеру, проходившему мимо.
Он впервые
пожалел о том, что, слишком поглощенный ею, не создал ни в обществе, ни среди адвокатов прочных связей.
«Едва ли в деревне есть люди, которых она
жалеет… Может быть, она выдвигает людей вперед только для того, чтоб избавиться от них… Играет на их честолюбии. Сознательно и бессознательно играет». Утешительно вспомнились рассказы Чехова и Бунина
о мужиках…
Она услыхала порывистый звонок Вронского и поспешно утерла эти слезы, и не только утерла слезы, но села к лампе и развернула книгу, притворившись спокойною. Надо было показать ему, что она недовольна тем, что он не вернулся, как обещал, только недовольна, но никак не показывать ему своего горя и, главное, жалости о себе. Ей можно было
жалеть о себе, но не ему о ней. Она не хотела борьбы, упрекала его за то, что он хотел бороться, но невольно сама становилась в положение борьбы.
Едва ли кто-нибудь, кроме матери, заметил появление его на свет, очень немногие замечают его в течение жизни, но, верно, никто не заметит, как он исчезнет со света; никто не спросит, не
пожалеет о нем, никто и не порадуется его смерти.
Ибо в каждый час и каждое мгновение тысячи людей покидают жизнь свою на сей земле и души их становятся пред Господом — и сколь многие из них расстались с землею отъединенно, никому не ведомо, в грусти и тоске, что никто-то не
пожалеет о них и даже не знает о них вовсе: жили ль они или нет.
Неточные совпадения
«Грехи, грехи, — послышалось // Со всех сторон. — Жаль Якова, // Да жутко и за барина, — // Какую принял казнь!» // —
Жалей!.. — Еще прослушали // Два-три рассказа страшные // И горячо заспорили //
О том, кто всех грешней? // Один сказал: кабатчики, // Другой сказал: помещики, // А третий — мужики. // То был Игнатий Прохоров, // Извозом занимавшийся, // Степенный и зажиточный
— Тогда бы он дурно поступил, и я бы не
жалела его, — отвечала Варенька, очевидно поняв, что дело идет уже не
о ней, а
о Кити.
Он бы должен
пожалеть меня», говорила она, чувствуя, как слезы жалости
о себе выступают ей на глаза.
Она и про себя рассказывала и про свою свадьбу, и улыбалась, и
жалела, и ласкала его, и говорила
о случаях выздоровления, и всё выходило хорошо; стало быть, она знала.
Обдумывая, что он скажет, он
пожалел о том, что для домашнего употребления, так незаметно, он должен употребить свое время и силы ума; но, несмотря на то, в голове его ясно и отчетливо, как доклад, составилась форма и последовательность предстоящей речи.