Неточные совпадения
Находя, что все это скучно, Самгин прошел
в буфет; там, за длинным столом, нагруженным массой бутербродов и бутылок, действовали две дамы — пышная, густобровая испанка и толстощекая дама
в сарафане,
в кокошнике и
в пенсне, переносье у нее
было широкое, неудобно для пенсне; оно падало, и дама, сердито ловя его, внушала лысому лакею...
Пела она, размахивая пенсне на черном шнурке, точно пращой, и
пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за спиной Самгина, вставляла
в песню недобрые словечки, у нее, должно
быть,
был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея.
В буфет вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая на пальцы ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за конец, поперек живота; писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал...
Самгина сильно толкнули; это китаец, выкатив глаза, облизывая губы, пробивался к
буфету. Самгин пошел за ним, посмотрел, как торопливо, жадно китаец
выпил стакан остывшего чая и, бросив на блюдо бутербродов грязную рублевую бумажку, снова побежал
в залу. Успокоившийся писатель, наливая пиво
в стакан, внушал человеку
в голубом кафтане...
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость.
В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим
в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый
буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над могилою богатого купца. Самгин
ел и думал, что, хотя квартира эта
в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди
в ней, конечно, из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их
в сторону.
Когда он вышел
в столовую, Настя резала хлеб на доске
буфета с такой яростью, как однажды Анфимьевна — курицу: нож
был тупой, курица, не желая умирать, хрипела, билась.
Стоя
в буфете у окна, он смотрел на перрон, из-за косяка. Дуняшу не видно
было в толпе, окружавшей ее. Самгин машинально сосчитал провожатых: тридцать семь человек мужчин и женщин. Марина — заметнее всех.
Самгин дождался, когда пришел маленький, тощий, быстроглазый человек во фланелевом костюме, и они с Крэйтоном заговорили, улыбаясь друг другу, как старые знакомые. Простясь, Самгин пошел
в буфет, с удовольствием позавтракал,
выпил кофе и отправился гулять, думая, что за последнее время все события
в его жизни разрешаются быстро и легко.
Сидели
в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной лестнице, которая изломанной линией поднималась на крышу, ясно
было, что это окна кухонь.
В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят
был тяжелым, черным
буфетом с инкрустацией перламутром,
буфет похож на соединение пяти гробов.
В комнате, где работал письмоводитель Прозорова,
был устроен
буфет, оттуда приходили приятно возбужденные люди, прожевав закуску, облизав губы, они оживленно вступали
в словесный бой.
В буфете, занятом офицерами, маленький старичок-официант, бритый, с лицом католического монаха, нашел Самгину место
в углу за столом, прикрытым лавровым деревом, две трети стола
были заняты колонками тарелок, на свободном пространстве поставил прибор; делая это, он сказал, что поезд
в Ригу опаздывает и неизвестно, когда придет, станция загромождена эшелонами сибирских солдат, спешно отправляемых на фронт, задержали два санитарных поезда
в Петроград.
— Подожди, — попросил Самгин, встал и подошел к окну.
Было уже около полуночи, и обычно
в этот час на улице, даже и днем тихой, укреплялась невозмутимая, провинциальная тишина. Но
в эту ночь двойные рамы окон почти непрерывно пропускали
в комнату приглушенные, мягкие звуки движения, шли группы людей, гудел автомобиль, проехала пожарная команда. Самгина заставил подойти к окну шум, необычно тяжелый, от него тонко заныли стекла
в окнах и даже задребезжала посуда
в буфете.
Неточные совпадения
Чтоб избавиться от этого тяжелого чувства, он, не дождавшись конца прений, ушел
в залу, где никого не
было, кроме лакеев около
буфета.
Катавасов, войдя
в свой вагон, невольно кривя душой, рассказал Сергею Ивановичу свои наблюдения над добровольцами, из которых оказывалось, что они
были отличные ребята. На большой станции
в городе опять пение и крики встретили добровольцев, опять явились с кружками сборщицы и сборщики, и губернские дамы поднесли букеты добровольцам и пошли за ними
в буфет; но всё это
было уже гораздо слабее и меньше, чем
в Москве.
Если же этого не случится, то все-таки что-нибудь да
будет такое, чего с другим никак не
будет: или нарежется
в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью
буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это
будет скоро.
Хотя час
был ранний,
в общем зале трактирчика расположились три человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных усов, уже замеченных нами; между
буфетом и внутренней дверью зала, за яичницей и пивом помещались два рыбака. Меннерс, длинный молодой парень, с веснушчатым, скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости
в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал солнечный переплет окна.