Неточные совпадения
Среди этих
домов люди, лошади, полицейские были мельче и незначительнее, чем в провинции, были тише и покорнее. Что-то рыбье, ныряющее заметил в них Клим, казалось, что все они судорожно искали, как бы поскорее вынырнуть из глубокого канала, полного водяной пылью и запахом гниющего
дерева. Небольшими группами люди останавливались
на секунды под фонарями, показывая друг другу из-под черных шляп и зонтиков желтые пятна своих физиономий.
Деревянные стены и заборы
домов еще дышали теплом, но где-то слева всходила луна, и
на серый булыжник мостовой ложились прохладные тени
деревьев.
Самгин свернул за угол в темный переулок,
на него налетел ветер, пошатнул, осыпал пыльной скукой. Переулок был кривой, беден
домами, наполнен шорохом
деревьев в садах, скрипом заборов, свистом в щелях; что-то хлопало, как плеть пастуха, и можно было думать, что этот переулок — главный путь, которым ветер врывается в город.
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал
на Сухаревке. Учил: камень — дурак,
дерево — дурак, и бог — дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для утешения! Все — слова. Христос тоже — мертвое слово. Правы отрицающие, а не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное —
дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
Она жила
на углу двух улиц в двухэтажном
доме, угол его был срезан старенькой, облезлой часовней; в ней, перед аналоем, качалась монашенка, — над черной ее фигуркой, точно вырезанной из
дерева, дрожал рыжеватый огонек, спрятанный в серебряную лампаду.
Не пожелав остаться
на прения по докладу, Самгин пошел домой.
На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла серебряная луна,
на мостовой сверкали лужи, с темной зелени
деревьев падали голубые капли воды; в
домах открывались окна. По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил...
Это было
дома у Марины, в ее маленькой, уютной комнатке. Дверь
на террасу — открыта, теплый ветер тихонько перебирал листья
деревьев в саду; мелкие белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара
на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и гибли над огнем, шелестели
на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем белом капоте, — в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее
на дому, в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел в окна с улицы и в дверь с террасы; в саду, под красноватым небом, неподвижно стояли
деревья, уже раскрашенные утренними заморозками.
На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина, в капоте в кружевах, готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо...
— Я бросил
на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем живет большинство, что внушается человеку государством, культурой? «Классовое государство ремонтирует старый
дом гнилым
деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника в гражданском процессе. В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал...
Дома огородников стояли далеко друг от друга, немощеная улица — безлюдна, ветер приглаживал ее пыль, вздувая легкие серые облака, шумели
деревья,
на огородах лаяли и завывали собаки.
На другом конце города, там, куда унесли икону, в пустое небо, к серебряному блюду луны, лениво вползали ракеты, взрывы звучали чуть слышно, как тяжелые вздохи, сыпались золотые, разноцветные искры.
Он лежал
на мягчайшей, жаркой перине, утопая в ней, как в тесте, за окном сияло солнце, богато освещая
деревья, украшенные инеем, а
дом был наполнен непоколебимой тишиной, кроме боли — не слышно было ничего.
Когда он вышел из
дома на площадь, впечатление пустоты исчезло, сквозь тьму и окаменевшие в ней
деревья Летнего сада видно было тусклое пятно белого здания, желтые пятна огней за Невой.
Неточные совпадения
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе,
на этом бледном свете заката было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши
домов, блестящие в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень
дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие от
домов и от
дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.
— Отжившее-то отжившее, а всё бы с ним надо обращаться поуважительнее. Хоть бы Снетков… Хороши мы, нет ли, мы тысячу лет росли. Знаете, придется если вам пред
домом разводить садик, планировать, и растет у вас
на этом месте столетнее
дерево… Оно, хотя и корявое и старое, а всё вы для клумбочек цветочных не срубите старика, а так клумбочки распланируете, чтобы воспользоваться
деревом. Его в год не вырастишь, — сказал он осторожно и тотчас же переменил разговор. — Ну, а ваше хозяйство как?
— Как хорош! — сказала Долли, с невольным удивлением глядя
на прекрасный с колоннами
дом, выступающий из разноцветной зелени старых
деревьев сада.
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического
дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным
деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие по законам моды
на целую неделю город, мысли не о том, что делается в ее
доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных благодаря незнанью хозяйственного дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
В следующую же ночь, с свойственною одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, взлез
на дерево, которое раскидывалось ветвями
на самую крышу
дома; с
дерева перелез он
на крышу и через трубу камина пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время сидела перед свечою и вынимала из ушей своих дорогие серьги.