Неточные совпадения
Клим знал, что она ждет смерть,
доктор Сомов при нем и при ней
сказал...
Варавка схватил его и стал подкидывать к потолку, легко, точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный
доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой рыбы; пришлось выдумать, что его фамилия круглая, как бочонок. Выдумалось, что дедушка говорит лиловыми словами. Но, когда он
сказал, что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула...
Выдумывать было не легко, но он понимал, что именно за это все в доме, исключая Настоящего Старика, любят его больше, чем брата Дмитрия. Даже
доктор Сомов, когда шли кататься в лодках и Клим с братом обогнали его, — даже угрюмый
доктор, лениво шагавший под руку с мамой,
сказал ей...
«Аминь!» — но он ничего не успел
сказать, потому что заворчал
доктор...
— Дарвин — дьявол, — громко
сказала его жена;
доктор кивнул головой так, как будто его ударили по затылку, и тихонько буркнул...
— Держите ее, что вы? — закричала мать Клима,
доктор тяжело отклеился от стены, поднял жену, положил на постель, а сам сел на ноги ее,
сказав кому-то...
Мать
сказала, что Сомовы поссорились, что у жены
доктора сильный нервный припадок и ее пришлось отправить в больницу.
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней жена
доктора умерла, а Дронов по секрету
сказал ему, что она выпрыгнула из окна и убилась. В день похорон, утром, приехал отец, он говорил речь над могилой докторши и плакал. Плакали все знакомые, кроме Варавки, он, стоя в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
Он снова молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз
доктора Сомова. Он понимал, что, рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с собой, забыв о нем, ученике. И нередко Клим ждал, что вот сейчас учитель
скажет что-то о матери, о том, как он в саду обнимал ноги ее. Но учитель говорил...
— Не запирайте ворот, я за
доктором, —
сказала она, выбегая на улицу.
Говоря, он пристально, с улыбочкой, смотрел на Лидию, но она не замечала этого, сбивая наплывы на свече ручкой чайной ложки.
Доктор дал несколько советов, поклонился ей, но она и этого не заметила, а когда он ушел,
сказала, глядя в угол...
Не хотелось смотреть на людей, было неприятно слышать их голоса, он заранее знал, что
скажет мать, Варавка, нерешительный
доктор и вот этот желтолицый, фланелевый человек, сосед по месту в вагоне, и грязный смазчик с длинным молотком в руке.
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли
доктор и что
сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
— Он еще есть, — поправил
доктор, размешивая сахар в стакане. — Он — есть, да! Нас,
докторов, не удивишь, но этот умирает… корректно, так
сказать. Как будто собирается переехать на другую квартиру и — только. У него — должны бы мозговые явления начаться, а он — ничего, рассуждает, как… как не надо.
Утомленный бессонницей, Клим хотел ответить ей сердито, но вошел
доктор, отирая платком лицо, и
сказал, широко улыбаясь...
— Случай — исключительный, —
сказал доктор, открывая окна; затем подошел к столу, налил стакан кофе, походил по комнате, держа стакан в руках, и, присев к столу, пожаловался...
— Больного нет, —
сказал доктор, не поднимая головы и как-то неумело скрипя по бумаге пером. — Вот, пишу для полиции бумажку о том, что человек законно и воистину помер.
Присев на угол стола, жена
сказала, что Любаша серьезно больна,
доктор считает возможным воспаление легких.
— Передайте, пожалуйста, супруге мою сердечную благодарность за ласку. А уж вам я и не знаю, что
сказать за вашу… благосклонность. Странное дело, ей-богу! — негромко, но с упреком воскликнул он. — К нашему брату относятся, как, примерно, к собакам, а ведь мы тоже, знаете… вроде
докторов!
Ворота всех домов тоже были заперты, а в окнах квартиры Любомудрова несколько стекол было выбито, и на одном из окон нижнего этажа сорвана ставня. Калитку отперла Самгину нянька Аркадия, на дворе и в саду было пусто, в доме и во флигеле тихо. Саша, заперев калитку,
сказала, что
доктор уехал к губернатору жаловаться.
— Вы знаете, — страшно избит Корнев, —
сказала она, а
доктор, перебив ее, кричал...
Пришел
доктор в ночной рубахе, в туфлях на босую ногу, снял полотенца с головы Инокова, пощупал пульс, послушал сердце и ворчливо
сказал Самгину...
Спивак поразила его тотчас же, как только вошла. Избитый Иноков нисколько не взволновал ее, она отнеслась к нему, точно к незнакомому. А кончив помогать
доктору, села к столу править листок и
сказала спокойно, хотя — со вздохом...
— Все это — ненадолго, ненадолго, —
сказал доктор, разгоняя дым рукой. — Ну-ко, давай, поставим компресс. Боюсь, как левый глаз у него? Вы, Самгин, идите спать, а часа через два-три смените ее…
— Вы, однако, не
доктор, — приставал рябой. Жена дала ему конфету,
сказав...
Через несколько минут поезд подошел к вокзалу, явился старенький
доктор, разрезал ботинок Крэйтона, нашел сложный перелом кости и утешил его,
сказав, что знает в городе двух англичан: инженера и скупщика шерсти. Крэйтон вынул блокнот, написал две записки и попросил немедленно доставить их соотечественникам. Пришли санитары, перенесли его в приемный покой на вокзале, и там он, брезгливо осматриваясь, с явным отвращением нюхая странно теплый, густой воздух,
сказал Самгину...
Он не очень интересовался, слушают ли его, и хотя часто спрашивал: не так ли? — но ответов не ждал. Мать позвала к столу,
доктор взял Клима под руку и, раскачиваясь на ходу, как австрийский тамбур-мажор, растроганно
сказал...
Он справился о температуре, о
докторе,
сказал несколько обычных в таких случаях — утешающих слов, присмотрелся к лицу Варвары и решил...
—
Доктор Макаров, — сердито
сказал ему странно знакомым голосом щеголевато одетый человек, весь в черном, бритый, с подстриженными усами, с лицом военного. — Макаров, — повторил он более мягко и усмехнулся.
Когда он закуривал новую папиросу, бумажки в кармане пиджака напомнили о себе сухим хрустом. Самгин оглянулся — все вокруг было неряшливо, неприятно, пропитано душными запахами. Пришли двое коридорных и горничная, он
сказал им, что идет к
доктору, в 32-й, и, если позвонят из больницы,
сказали бы ему.