Неточные совпадения
О Петербурге у Клима Самгина незаметно сложилось весьма обычное для провинциала неприязненное и даже несколько враждебное представление: это
город, не похожий на русские
города,
город черствых, недоверчивых и очень проницательных людей; эта голова огромного тела России наполнена мозгом холодным и злым.
Ночью, в вагоне, Клим вспоминал Гоголя, Достоевского.
— Петербург — многоликий
город. Видите: сегодня у него таинственное и пугающее лицо. В белые
ночи он очаровательно воздушен. Это — живой, глубоко чувствующий
город.
Под тяжестью этой скуки он прожил несколько душных дней и
ночей, негодуя на Варавку и мать: они, с выставки, уехали в Крым, это на месяц прикрепило его к дому и
городу.
В полдень, придя в редакцию, он вдруг очутился в новой для него атмосфере почтительного и поощряющего сочувствия, там уже знали, что
ночью в
городе были обыски, арестован статистик Смолин, семинарист Долганов, а Дронов прибавил...
Она заставляла ожидать чьих-то криков, но
город безгласно притаился, он весь точно перестал жить в эту
ночь, даже собаки не лаяли, только ежечасно и уныло отбивал часы сторожевой колокол церкви Михаила Архангела, патрона полиции.
Поцеловав его в лоб, она исчезла, и, хотя это вышло у нее как-то внезапно, Самгин был доволен, что она ушла. Он закурил папиросу и погасил огонь; на пол легла мутная полоса света от фонаря и темный крест рамы; вещи сомкнулись; в комнате стало тесней, теплей. За окном влажно вздыхал ветер, падал густой снег,
город был не слышен, точно глубокой
ночью.
— Ссылка? Это установлено для того, чтоб подумать, поучиться. Да, скучновато. Четыре тысячи семьсот обывателей, никому — и самим себе — не нужных, беспомощных людей; они отстали от больших
городов лет на тридцать, на пятьдесят, и все, сплошь, заражены скептицизмом невежд. Со скуки — чудят. Пьют. Зимними
ночами в
город заходят волки…
В эту
ночь, в пошленькой комнате гостиницы незнакомого
города, Самгин почувствовал, что его небывало настойчиво тяготят мысли о женщинах.
«Она тоже говорила о страхе жизни», — вспомнил он, шагая под серебряным солнцем.
Город, украшенный за
ночь снегом, был удивительно чист и необыкновенно, ласково скучен.
Где-то очень далеко, волком, заливисто выл пес, с голода или со страха. Такая
ночь едва ли возможна в культурных государствах Европы, —
ночь, когда человек, находясь в сорока верстах от
города, чувствует себя в центре пустыни.
Доживая последние дни в Париже, он с утра ходил и ездил по
городу, по окрестностям, к
ночи возвращался в отель, отдыхал, а после десяти часов являлась Бланш и между делом, во время пауз, спрашивала его: кто он, женат или холост, что такое Россия, спросила — почему там революция, чего хотят революционеры.
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине
города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший
ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос в землю давно не беленный корпус, весь в пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни, в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Петербург — сырой
город, но в доме центральное отопление, и зимою новая мебель, наверно, будет сохнуть, трещать по
ночам, а кроме того, новая мебель не нравилась ему по формам.
Город молчал, тоже как бы прислушиваясь к будущему.
Ночь была холодная, сырая, шаги звучали глухо, белые огни фонарей вздрагивали и краснели, как бы собираясь погаснуть.
Неточные совпадения
Говорили, что новый градоначальник совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по легкомыслию; что он по
ночам, в виде ненасытного упыря, парит над
городом и сосет у сонных обывателей кровь.
Днем он, как муха, мелькал по
городу, наблюдая, чтобы обыватели имели бодрый и веселый вид;
ночью — тушил пожары, делал фальшивые тревоги и вообще заставал врасплох.
Приметив на самом выезде из
города полуразвалившееся здание, в котором некогда помещалась инвалидная команда, он устроил в нем сходбища, на которые по
ночам собирался весь так называемый глуповский бомонд.
Было свежее майское утро, и с неба падала изобильная роса. После бессонной и бурно проведенной
ночи глуповцы улеглись спать, и в
городе царствовала тишина непробудная. Около деревянного домика невзрачной наружности суетились какие-то два парня и мазали дегтем ворота. Увидев панов, они, по-видимому, смешались и спешили наутек, но были остановлены.
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время
ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по
городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те же самые тени вновь появлялись в
городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.