Неточные совпадения
Клим выслушивал эти ужасы довольно спокойно, лишь изредка неприятный холодок пробегал по коже его спины. То, как
говорили, интересовало его больше, чем то,
о чем
говорили. Он видел, что большеголовый, недоконченный писатель
говорит о механизме Вселенной с восторгом, но и человек, нарядившийся мужиком, изображает ужас одиночества
земли во Вселенной тоже с наслаждением.
Культурность небольшой кучки людей, именующих себя «солью
земли», «рыцарями духа» и так далее, выражается лишь в том, что они не ругаются вслух матерно и с иронией
говорят о ватерклозете.
Клим почувствовал в этом движении Лютова нечто странное и стал присматриваться к нему внимательнее, но Лютов уже переменил тон,
говоря с Варавкой
о земле деловито и спокойно, без фокусов.
— Я верю, что он искренно любит Москву, народ и людей,
о которых
говорит. Впрочем, людей, которых он не любит, — нет на
земле. Такого человека я еще не встречала. Он — несносен, он обладает исключительным уменьем
говорить пошлости с восторгом, но все-таки… Можно завидовать человеку, который так… празднует жизнь.
И, может быть, вот так же певуче лаская людей одинаково обаятельным голосом, —
говорит ли она
о правде или
о выдумке, — скажет история когда-то и
о том, как жил на
земле человек Клим Самгин.
По утрам, через час после того, как уходила жена, из флигеля шел к воротам Спивак, шел нерешительно, точно ребенок, только что постигший искусство ходить по
земле. Респиратор, выдвигая его подбородок, придавал его курчавой голове форму головы пуделя, а темненький, мохнатый костюм еще более подчеркивал сходство музыканта с ученой собакой из цирка. Встречаясь с Климом, он опускал респиратор к шее и
говорил всегда что-нибудь
о музыке.
— Он нам замечательно рассказывал, прямо — лекции читал
о том, сколько сорных трав зря сосет
землю, сколько дешевого дерева, ольхи, ветлы, осины, растет бесполезно для нас. Это,
говорит, все паразиты, и надобно их истребить с корнем. Дескать, там, где растет репей, конский щавель, крапива, там подсолнухи и всякая овощь может расти, а на месте дерева, которое даже для топлива — плохо, надо сажать поделочное, ценное — дуб, липу, клен. Произрастание,
говорит, паразитов неразумно допускать, неэкономично.
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей
земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп
говорил о царе Давиде, гуслях его и
о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
—
Говорил он
о том, что хозяйственная деятельность людей, по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который жил от плодов
земли, а от Каина пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и скрипел: мы — аграрная страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «В ладье мечты утешимся, сны горе утолят», — что-то в этом роде.
— На кой черт надо помнить это? — Он выхватил из пазухи гранки и высоко взмахнул ими. — Здесь идет речь не
о временном союзе с буржуазией, а
о полной, безоговорочной сдаче ей всех позиций критически мыслящей разночинной интеллигенции, — вот как понимает эту штуку рабочий, приятель мой, эсдек, большевичок… Дунаев. Правильно понимает. «Буржуазия,
говорит, свое взяла, у нее конституция есть, а — что выиграла демократия, служилая интеллигенция? Место приказчика у купцов?» Это — «соль
земли» в приказчики?
Он хорошо видел, что люди кажутся друг другу умнее, когда они
говорят о «теории относительности»,
о температуре внутри Солнца,
о том, имеет ли Млечный Путь фигуру бесконечной спирали или дуги, и
о том, сгорит
Земля или замерзнет.
— Они меня пугают, — бросив папиросу в полоскательницу, обратилась Елена к Самгину. — Пришли и
говорят: солдаты ни
о чем, кроме
земли, не думают, воевать — не хотят, и у нас будет революция.
Неточные совпадения
— Я уже не
говорю о том, что я, например, не без чувствительных для себя пожертвований, посадил мужиков на оброк и отдал им свою
землю исполу. [«Отдать
землю исполу» — отдавать
землю в аренду за половину урожая.] Я считал это своим долгом, самое благоразумие в этом случае повелевает, хотя другие владельцы даже не помышляют об этом: я
говорю о науках, об образовании.
Как, дескать, можно запускать или оставлять то и другое? Надо сейчас принять меры. И
говорят только
о том, как бы починить мостик, что ли, через канаву или огородить в одном месте сад, чтоб скотина не портила деревьев, потому что часть плетня в одном месте совсем лежала на
земле.
— Нет, благодарю вас, я найду, а вы, пожалуйста, прикажите оповестить мужикам, чтобы собрались: мне надо
поговорить с ними
о земле, — сказал Нехлюдов, намереваясь здесь покончить с мужиками так же, как и в Кузьминском, и, если можно, нынче же вечером.
Приказчик улыбался, делая вид, что он это самое давно думал и очень рад слышать, но в сущности ничего не понимал, очевидно не оттого, что Нехлюдов неясно выражался, но оттого, что по этому проекту выходило то, что Нехлюдов отказывался от своей выгоды для выгоды других, а между тем истина
о том, что всякий человек заботится только
о своей выгоде в ущерб выгоде других людей, так укоренилась в сознании приказчика, что он предполагал, что чего-нибудь не понимает, когда Нехлюдов
говорил о том, что весь доход с
земли должен поступать в общественный капитал крестьян.
Другое же дело, отдача
земли крестьянам, было не так близко ее сердцу; но муж ее очень возмущался этим и требовал от нее воздействия на брата. Игнатий Никифорович
говорил, что такой поступок есть верх неосновательности, легкомыслия и гордости, что объяснить такой поступок, если есть какая-нибудь возможность объяснить его, можно только желанием выделиться, похвастаться, вызвать
о себе разговоры.