Королева снегов. Елизавета Ярославна

Любовь Сушко

Вторая книга цикла «Русские княгини» – первая посвящена полоцкой княгине Рогнеде, третья – жене князя Игоря, знаменитой Ярославне. Как и в других романах славянского цикла, действие происходит на земле, в небесах и подземном мире, а потому волхвы, духи и древние боги тут появляются все время. Конечно, это не исторический роман, а мифомистика – любимый жанр автора.

Часть 1 Душа и тело

Глава 1 Покой и почет

К тому времени, когда начиналась эта история, князь Ярослав уже воцарился в Киеве. О страшных делах Святополковых остались только рассказы жуткие, и все радовались тому, что времена его коротки были и быстро миновали.

Киевский князь Ярослав — любимый сын Рогнеды, с детства мудрость книжную знал, старался в отличие от отца своего править честно и разумно, и хотя многим мудрости его непонятны были, но после грозных времен кровавых взирали на него, как на юного бога. И установился в Киеве мир и покой, какого прежде никогда не бывало. И казалось людям его, что в награду за страдания их прежние послан он им был на радость и мирное бытие. Они и не вспоминали о том, что прежде приходилось и Ярославу против отца выступать и против братьев своих идти. Но его оправдали за все, что было совершено им против воли его. И не было дурных знаков, когда взошел он на стол Киевский и на долгие годы оставался на нем. Благодать на земли и души их с тех пор снизошла. И, кажется, даже Перун больше не тревожил их и не угрожал тем, кто отрекся от него совсем недавно. И по-прежнему многие из них древним богам своим жертвы приносили, чтобы они не оставляли их без внимания.

Рогнеда больше других радовалась воцарению сына своего, покидала Сварг, появлялась в Киеве, чтобы полюбоваться на дело его рук. Но потом она понимала, что не стоит пугать честной народ и появляться там не к чему. Черная всадница (а такой она там представала), только смущала их, и ужас наводила, и разные страшные происшествия стали твориться после ее визитов. Сначала ей это даже нравилось, но скоро скучно и грустно стало такое проделывать. Не могла и не хотела она больше сыну своему мешать.

Но заметила она, что все реже появлялся он в заповедном лесу. Кажется, совсем о делах и богах предков своих позабыл. Но ведь знала она, что только они одни в трудную минуту и могли ему на помощь прийти. Конечно, после всех крещений трудно, почти невозможно было юному князю о языческих богах думать, но больше огорчало ее то, что он и сам отошел от них своей душой. И это беспокоило и пугало ее больше всего.

Это заметили и священники, которые в первый момент к молодому князю слишком настороженно относились, но в последнее время слишком часто на пиры его наведывались и постепенно своими речами о новом боге отпугивали. Трудно было понять, о чем он думает и что чувствует на самом деле. Но то, что о Перуне забывать стал, это было яснее ясного. Другие его уговаривали и убеждали о том, что на земле виднее, что и как там происходить должно, невозможно наблюдая за всем с небес, не ошибиться. Но никак он с этим примириться не мог. И становилось ей и понятно и ясно, что должна она тенью бесплотной в Киев свой вернуться, и еще раз все переиграв, что-то существенное предпринять. Но пока это были только догадки, почти нереальными они ей казались, и никто не смог бы объяснить, что так ее сознание тревожит.

— Покой, — усмехнулась Рогнеда, бродя по миру праведников. Она и представить себе не могла, что он мог ей так быстро опостылеть. Она смотрела на других и не могла понять, как могут они, все забыв и все отбросив, наслаждаться им, если знают, что никогда ничего случиться больше не может с ними такого — ни битвы, ни болезни, ни смерти их не коснуться более, ничего в мире от них зависеть не будет, даже самая малость, доступная любому живому существу для них уже нереальна и невозможна.

На земле часто говорили, что жизнь — только мгновение, они не обращали на нее внимания, и готовились к вечности, но бессмертие оказалось им совсем не к чему. В нем нечего делать таким натурам, как Рогнеда. С радостью думала она о том, как были прекрасны все радости и даже все горести ее, когда она еще жила. За то, чтобы ощутить себя живой, радоваться и страдать, она готова была отдать добрую половину дарованного ей бессмертия. Но княгиня ни с кем об этом не говорила, потому что боялась, что они даже не попытаются понять ее, и решат, что совсем ослаб ее рассудок, после всех бед с нею приключившихся.

Если внимательнее приглядеться к Олегу Вещему, Рюрику или Рогволоду, они довольны всем происходящим. Не хотят ничего иного русские князья. Не думают они о том, что с ними на земле происходило, как не помнит человек через пять минут о прошедшей боли, так и жизни их, отшумевшие быстро, позабылись. А она там не дожила и недолюбила, вот и рвется снова на землю из последних сил. Она помнила, как впервые перед ним предстала. Он не был так суров, несносен и жесток, как о нем говорили, и мог выслушать ее, никому ни о чем, не говоря, Рогнеда туда и отправилась.

Глпап 2 Перед Перуном

Громовержец пребывал в раздумьях. Ее пропустили к нему так быстро, что Рогнеда не сразу сообразила, как же ей следует начать разговор, но поспешно заговорила, боясь, что он может, не выслушав ее, отправить прочь.

— Я осмелилась прийти к тебе повелитель мой, для того, чтобы умолять тебя не гневаться на сына моего, я сама вижу, как переменился он и очень много времени с греческими жрецами проводит. Разве таким он в Новгороде своем был. Но ведь не все так непоправимо изменилось. Из-за Окаянного мужа моего Киев ему уже крещенным достался, он не мог его сразу заставить отказаться от дьявольской этой веры

— Не мог, я знаю, — очень тихо говорил Перун, — только везде разумные пределы быть должны. А ведь я не знаю, о чем он думает, что истинно, а что ложно, что для дела нужно, а что покоя ему не дает, я понимаю, что там по — старому и быть не может, но ведь надо сдерживать их всех хоть как-то.

— Но мне должно там быть и смотреть за всем происходящим там, и не просто взирать, а постараться вмешаться во все, что творится. Но с небес это сделать трудно очень, — тяжело вздохнула Рогнеда.

— Тебе и на самом деле хочется большего, — усмехнулся он, не веря, что она желает этого.

И странно сверкнули глаза ее при этих словах. И он усмехнулся ей в ответ. Эти двое прекрасно понимали друг друга. Никто до сих пор не смел и не хотел просить его о том, о чем она просить хотела, это даже не особенно укладывалось в голове у верховного бога. Бывали другие случаи, когда он сам изгонял души на землю, для новой жизни, или для наказания в подземный мир, но с нею, столько для них сделавшей он так поступить никак не мог. Она больше многих для него потрудилась, и он мог оценить это по достоинству.

Перун знал о том, что сохранился волшебный лес со всеми кумирами — это была ее заслуга. И верные язычники там собирались все это время и оставались. И в том, что Добрыня и все воины там были — это тоже его заслуга великая. И никто другой не может и не должен себе эти заслуги приписывать. Потому он молчал и выжидал.

— Я хочу только одного — снова отправиться на землю для новой жизни, — говорила она, не поднимая глаз. Она ждала того, что он может разозлиться, прервать их разговор в любой миг, а она не успеет сказать, все, что было на душе у нее. И тогда рухнут в пропасть несбывшиеся надежды.

— Ты твердо решила и не оступишься, — допрашивал ее Перун, — у меня есть такое наказание для непокорных, но с тобой у нас все не по-людски получается.

— Может я чего — то не понимаю, видно я устроена не так, как остальные, но вечность и покой очень скучными мне кажутся, ни в чем не могу я найти себя тут, на новый лад никак не могу настроиться, сколько не старалась, ничего у меня не выходит. Да и как можно спокойно расхаживать и раздумывать, когда там каждую минуту что-то этакое происходит? Может, жизнь так коротка, потому что в бессмертии нашем только и останется сожалеть о том, что сделать не удалось. Ты знаешь, что не ради праздного любопытства иду я туда. Я хочу еще что-то сделать для этого мира. И он больше не чужой мне, я так много знаю, столько пережила, что многое смогу поправить. Все видели, что она бросала ему вызов. И он принял его.

— Подумай еще хорошенько, а если ничего не переменится, тогда и поговорим по душам, — услышала она в ответ.

Рогнеда была довольна тем, что происходило. Она почти добилась согласия на возвращение на землю. И он не посчитал ее сумасшедшей. В запасе у нее оставалась еще одна жизнь, целая жизнь, этого больше, чем достаточно, как считала она в тот момент.

№№№№№

Князья знали, что она сама отправилась к Громовержцу, и удивились тому, что она им ничего о том не сказала. Но что же она от него хочет? Этого угадать, наверное, не смог бы ни один из них. Она так переменила их бесконечное существование, когда появилась тут. Расшевелила их, примирила друг с другом. Они видели, насколько необычной женщиной была эта светловолосая и голубоглазая валькирия. Они много говорили о том, кого она, не знавшая любви, на земле изберет своим спутником в вечности. Но они могли только ждать и гадать. И если кого-то из них здесь еще осветит любовь — это было замечательно. И только Рогволод был совершенно спокоен — ни обид, ни горестей не было в душе его. С кем бы ни была Рогнеда — она все равно останется его дочерью. Только ему хотелось почаще видеться с нею и подольше оставаться вместе — так много хотел он еще ей сказать, сколько ему нужно было спросить у нее. Он вспомнил, как долго ждал ее, как страдал, видя, что с ней там происходит. И он больше всех обиделся, узнав от других о том, что она направилась на свидание с Перуном. Но не думал Рогволод в чем-то упрекать ее, его маленькая девочка давно выросла и была взрослой женщиной, она вольна была поступать, как ей вздумается. И все-таки недобрые предчувствия его душу терзали. Она и не сказала ничего, потому что задумала что-то очень серьезное, может быть страшное. Но что могло рассердить его, почти ничто не смогло бы нарушить покоя.

Глава 3 Свадьба Ярослава

В то время, когда в Сварге происходили эти странные события, Киев встречал шведскую королевну. Вместе с нею прибыла целая дружина воинов — варягов. Ее отец с радостью принял предложение юного киевского князя. Лучшего мужа для дочери своей Ингрид он и пожелать не мог. Прибыл сваты княжеские с богатыми дарами и такими лестными для князя предложениями, что женитьбу эту он и считал своей важнейшей победой.

Король помнил молчаливые упреки королевы и слезы дочери, но и обращать на них внимания не собирался. И только воины его в Киев отправились с радостью, потому что знали, что здесь на скудных этих землях нечего особенно ждать, а там будет настоящее для них раздолье.

Там и прежде принцы королями становились, и приют себе находили, получали земли и богатых послушных жен завоевывали. Кто бы знал о Рюрике и Аскольде, о славном Рогволоде, если бы они оставались у себя дома. Там они получили все, о чем только мечтать можно было. Ни один из сих доблестных мужей не принял позорную смерть на соломе, се погибли так, как полагается воину — на поле брани с мечом в руке — это самое главное, вот и с ними будет не хуже. Но чаще всего на пирах у конунга рассказывали об их Оде, который не просто получил то, что хотел. Но стал он в свое время великим Киевским князем. И молва о нем облетела все миры, даже мертвый, он тревожит и пугает вечных противников своих. Только самых сильных и самых смелых отправил вместе с дочерью своей конунг. Он надеялся на то, что всегда на них положиться сможет, потому что там, на свет появятся его внуки и внучки. Так по приказанию его и закачались на волнах корабли. И путь они в сторону Киева держали.

Жрецы и воеводы вглядывались вдаль. Пока не появились земли на горизонте. И не были среди них трусов, и знали они, что в любом сражении показать себя смогут. Не оставит их королева — самыми верными и преданными боярами они останутся рядом с ней.

Сам князь тогда к ним навстречу вышел. И был Ярослав молод и полон сил. Они остались довольны тем, что от него получили. Смотрела на все это с высоты своей Рогнеда, и радовалась тому, что там все так складывалось у них. От пришельцев повеяло духом когда-то покинутой ей родины. Ее сын женился на дочери шведского короля — об этом она могла только мечтать, когда на земле еще была княгиней, и в жилах его текла кровь викингов, и внуки ее будут в большей мере не славянами, а потомками тех сильных и славных покорителей бескрайних просторов. Ее Ярослав в точности помнил и исполнял все ее наказы, но так захотелось ей рядом с ним оказаться. Если не женой его, то дочерью хотя бы, что ни о чем ином она после этого думать не могла и не хотела.

Перун удивился тому, что она больше не говорит с ним о том, что на землю вернется, хотя глаз оттуда не спускает, но сам он не стал бы напоминать ей о старом разговоре. Он даже немного расстроился из-за того, что она больше не рвалась туда, хотя ни в чем не смог бы ее упрекнуть, она и без того больше, чем все мужья славные вместе взятые сделала для этой земли. Но как божьи пути были неисповедимы, так и людские для него непонятны. Но если ты получил бессмертие не в адском кругу, а в долине праведников, и столкнулся со Святославом, Рюриком, Олегом, и обожаемым отцом, то никакая сила не может тебя заставить разлучиться снова с ними. А там тревоги неизвестность и никаких тебе удовольствий, уж Рогнеде это известно даже лучше, чем сим отважным мужам.

№№№№

А в Киеве, привыкшем к тишине и покою, снова заговорили о черной всаднице. Но священники, с трудом налаживавшие с молодым князем отношения, не хотели гневить его и не требовали, чтобы он принял какие-то меры. Может, это и был дурной знак, но это еще неизвестно, а вот гнев князя — точно ничего хорошего им обещать не мог. Они знали, насколько хитер Ярослав, и виду не подаст, а потом и жди только расправы его яростной, а кому хотелось оказаться под его рукой горячей. Они никогда не знали, о чем он думает, что на самом деле у него на уме было.

Ирина взглянула на черную всадницу, о ней так много говорили, но видела она ее впервые. И почувствовала княгиня, как холодок побежал по спине ее. Она знала, что столкнется в своем новом мире со многими неожиданностями, да и в ее мире их немало было, но она знала точно, что для нее нет никакой опасности.

— Кто ты и почему так на меня смотришь? — наконец заговорила она.

Ни звука не произнесла таинственная незнакомка, постояла еще немного и растаяла в воздухе.

— Странно, как она смотрела, может у Ярослава есть какая-то тайна? Что это за девица и откуда она взялась? Может, расставшись с жизнью до моего приезда, она и мечется по земле этой? Она слышала такие истории и хотела расспросить его обо всем, как только они останутся одни.

И загрустила при этом Ингрид, она хотела сказать ей о том, что и сама не намного счастливее ее, ведь ничего решать не может, и должна отправиться в незнакомый мир, и оставаться здесь до конца дней, не мечтая даже вернуться домой. Это только одно достоинство королевской дочки.

Но любовь — это не самое главное, она ни за что не рассталась бы из-за нее с жизнью. Любовь может быть важной частью жизни, но не для нее. Есть много и более важных и интересных вещей. И шагнув в своих дорогих одеяниях в роскошные палаты, она понимала, что спокойно рассталась бы с любимым, чтобы навсегда получить все это. Нарядов и свободы и слуг у нее было намного больше, чем в угрюмом дворце ее отца, что еще может желать молодая женщина, когда у нее есть все. Она заметила, насколько вольными были тут нравы. И она оправдала для себя особую симпатию к ней воеводы, прибывшего вместе с нею. Она любила пиры на своей половине и не особенно огорчалась, если Ярослав не появлялся там. Она чувствовала себя свободнее и вольготнее без него.

№№№№

Вернувшись к себе, Рогнеда долго размышляла об увиденном. Ей понравилась жена ее сына. Она была настоящей королевой, она не чувствовала себя обиженно и несчастной — это главное. Было в ней что-то холодноватое и отдаленное, но что удивительного, она так долго прожила среди скал и другой быть не могла. Но она родилась королевой и королевой до самой смерти останется — ей проще и легче в этом мире жить. Ее не гнал коварный Локи, не преследовал с самого начала до конца.

Начать жизнь с таким запасом радостей было так приятно. Напрасно огорчался Перун, Рогнеда не только не отступила от своего решения. Но знала точно, когда она там проявится. А маленькие разочарования нужны людям и богам для того, чтобы потом они сменились большими радостями.

Глава 4 Тень Рогнеды

Она захотела предстать перед ними накануне свадебного пира. Бес, как всегда был где-то рядом. Она уронила что-то за спиной князя, и он обернулся.

— Матушка, — воскликнул Ярослав, — как давно не видел я тебя. Рогнеда хотела промчать, как обычно, но бес, спрятавшись за ней, заговорил ее голосом. Он повторял то, что она думала и то, что хотела сказать, ничего от себя не прибавляя.

— Не печалься, — ты такой взрослый и сильный. Я не нужна тебе вовсе.

— Сколько бы лет не прошло, всегда ты будешь нужна мне, и не говори так, — искренне воскликнул он, и она почувствовала, что он не лжет.

— Завтра твоя свадьба, скоро ты сам отцом будешь, — говорила она, хотя слова сына ей были приятны.

— Я видела твою жену, она хороша и достойна быть русской княгиней, я рада, что ты в ту сторону свой взор обратил, — говорила она совершенно спокойно. Будь с Гею внимательнее, потому что она в чужом мире остается. Она быстро ко всему привыкла и все-таки. Не забывай о любви и о душе своей и о близких.

Князю послышался в голосе ее упрек странный, но он не знал, что могло так расстроить ее, в чем он перед нею провинился?

— Но и ты княгиней не хуже была, — говорил он спокойно, желая хоть какое-то доброе слово ей сказать.

— Может ты и прав, но со мной отец был. А он и Локи самого не устрашился. А ей повезло меньше.

— С нею воевода, он за нее жизнь отдаст, глазом не моргнув. Но мне это даже нравится, если сам я не могу любить ее так, как должно, так пусть хоть кто-то любит и заботится о княгине.

— У тебя есть другая женщина? — с тревогой спросила Рогнеда. Она знала, каким страстным и неуемным был ее отец.

Ярослав молчал.

— Не забывай о том, что ты многим боль причинить можешь. И главное — дети, им всегда многого хочется, но получают они чаще всего мало. Мы уже видели такое, и закончилось все катастрофой. Еще в прошлом столько кровавых драм оставалось, так для чего же их множить и в грядущем?

Она чувствовала, что задела сына за живое, но он ни о чем не хотел ей рассказывать, а она не собиралась пытать его. Но печальная нотка от встречи их радостной в душах все-таки оставалась.

— Почему ты так защищаешь ее? — удивился он. Но взглянув на нее, понял, что за словами этими кроется нечто большее, чем просто воспоминание о прошлом и защита перед жестоким сыном чужестранки.

Но он пока не хотел ни о чем таком думать, боялся, что фантазия его не в меру разыгралась, и не хотел, воодушевившись, разочароваться. Но любопытство оказалось сильнее, и когда она стала прощаться, не собираясь больше ничего говорить, он спросил:

— Ты только затем появилась, чтобы за невесту мою заступиться? И хитрая усмешка мелькнула в глазах ее.

Настало время и ей усмехнуться. Она поняла его мудреные игры. Насколько проще задавал свои вопросы его отец, и брат. Изяслав, не мудрствуя лукаво, жил и говорил, и только Ярослав был совсем другим. Но она улыбнулась, ощущая какую-то невероятную прелесть во всем происходящем.

— Мне есть до всего дело, в отличие от предков наших и князей и богов, мне не сидится в Сварге. Живи подольше, нет ничего хорошего в бессмертии, уж поверь своей матери, я не стала бы тебя обманывать. Я пришла

попрощаться, — прибавила она торопливо. Не скоро узришь ты черную всадницу, а может и никогда не будет ее более. Но я всегда буду рядом. И ты почувствуешь это. И буду тогда еще ближе, чем прежде была, даже обнять тебя смогу. Во внуках мы рождаемся снова, — загадочно произнесла она.

И с этими словами Рогнеда растворилась. Ярослав точно знал, что больше не узрит ее никогда. Еще больше в те минуты был озадачен юный князь.. И хотя на глазах у него происходили невероятные вещи, но он не хотел думать о том, что произойдет что-то невероятное, это казалось причудливым сном, в котором ему никогда не разобраться. Он мог заблуждаться, что-то не так понимать. Но почти в ту же ночь возмечтал князь о детях. В этом, если верить Рогнеде, и скрывалось особенное таинство. И рассудил он, что в один прекрасный момент все для него само и разъяснится. Но слова ее прочно запали в душу. Он понимал, что в них и скрыта главная тайна.

— Во внуках мы рождаемся снова, — еще много раз потом повторял Ярослав. И хотя ему еще рано было о внуках думать, но ведь недаром она все это говорила.

До свадьбы великого князя Ярослава оставалась только одна ночь единственная. Тогда и должно было раз и навсегда все перемениться в жизни его. Явление матери было хорошим знаком, как он считал. Он и без того много ждал от свадебного пира.

Глава 5 Свадебный пир

Рассвет приближался. И это был рассвет новой жизни для князя Ярослава. И хотя юный князь не испытывал восторга и не ждал неуемных страстей от своей невесты. Но он знал, что союзу этому ничего кроме смерти не сможет помешать. Ему не нравилось то, что венчать их будут по христианскому обычаю. Так хотелось в последний момент оказаться в заповедном лесу, около кумиров языческих, с которыми он кровно был связан. И постараться угадать, как к его решению отнесется настоящий княжий бог Перун, которому он так искренне верил всей душой. Но Ярослав хорошо понимал, что не сможет сделать этого. Многого не мог он позволить себе в последнее время. И оставалось только примириться с происходящим.

№№№№

Невеста появилась в храме в чудесно бело-красном наряде. Стояла она торжественная и бледная. Он видел минуту назад, как она спускалась к нему по высокой лестнице. И весь пышный Киевский двор взирал на это шествие, не проронив ни звука. Многим казалось, что из Валгаллы самой к ним спускается богиня, потому что ни один христианский священник не заикнулся о том, что на небесах были женщины, а как же без них, да еще на таком торжестве. И какая-то особенная торжественность ощущалась во всем происходящем в тот миг.

Рогнеда смотрела на нее со своей высоты. И странно сжалось ее сердце — именно так она представляла когда-то свою свадьбу с Ярополком. Но ничего подобного в ее бытность на земле не случилось. Владимир, нагло пленивший ее и чуть ли не силой привезший в свой Киев, хотя и закатил пир на весь мир, но это был чужой праздник, похожий больше на похороны.. И не могло быть тогда такого света и такого торжества, как теперь. Да и не согласилась бы она спуститься к нему — сыну рабыни. Слишком много смертей, крови, невероятной жестокости разделяло их тогда. А на этот раз так красиво и торжественно казалось все, что происходило вокруг. И справедливость торжествовала. Если не она, то пусть хоть сын ее все получит сполна. Но потом в душе ее стало твориться невероятное — она увидела очень молодую светловолосую княгиню, на той же лестнице, покрытой алым ковром. И внизу стоял не ее сын, а другой светловолосый и красивый король. Он был силен и по-настоящему красив. Так другая тоже спустилась к нему и положила свою узкую ладонь в его руку. И он улыбнулся ей. И такая страсть, такая любовь была на лицах их написана, что это передалось и ей в тот миг. И в душе ее вспыхнуло такое же чувство.

— Что это было? — с тревогой думала Рогнеда, понимая, что происходит там что-то невероятное, кто-то шутит над ее усталой и измученной душой, или это видение из совсем другого времени. Но в княжеском дворце все уже уселись за столы. И первые кубки подняли гости именитые за здравие молодых.

Прекрасного видения больше не возникало, княгиня невольно вернулась к реальности. Но она знала, что и то произойдет немного позднее. Это не могло быть просто ее выдумкой, так будет.

— Мой сын будет счастлив, он не грешил так жутко и беспробудно, как его отец, — думала она в те минуты, — он достоин лучшей доли, чем злодей Владимир.

И она не могла не радоваться происходящему. Она так привыкла к насилию, крови и смерти, что с трудом могла представить себе, что здесь могут быть и княжеское пиры, светлые чувства, и добрые отношения между близкими людьми. Она невольно прислушалась к разговору боярских жен, с которыми почти не общалась в свою бытность на земле. Они говорили о появлении накануне черной дамы на киевских улицах.

— Не может Рогнеда сына своего любимого в покое оставить, — шептала раздраженно одна из них.

— Может потому ему все удается, что она его не оставляет, — возражала ей вторая. Владимир не мог похвалиться ее покровительством.

Ее сердило то, что и теперь, когда все было давно разрушено и быльем поросло, их имена ставили рядом. Но в этот торжественный и светлый день даже их уколы не могли ее терзать и огорчать. Она любовалась на свадебный пир сына своего. Она была причастна к происходящему, и то ли еще будет дальше.

И княжеская невеста невольно прислушивалась к их разговорам. Колдуны, волхвы русичей, были ей вовсе незнакомы и потому пугали, но любопытство оказалось сильнее страха — ей хотелось, как можно больше узнать о них, для того хотя бы, чтобы обезопасить себя от их злой силы. Но у себя на родине она слыла еще дерзким созданием, ей хотелось и в этом мире, пока еще чужом, значить больше. Она с радостью бы подружилась с кем-то из них. Наверное, многих девиц русских такие помыслы в ужас бы повергли, но она была не из их числа. А со временем, чем черт не шутит, она и сама готова была воспользоваться заклятиями, той силой, которая им ведома была. И только с тревогой думала она, сможет ли чужестранка принять то, что для них так естественно казалось. Не закрыт ли для нее путь в тот таинственный мир магов, которым так славны были земли русичей.

Получить обычную власть на земле, она захотела получить и большее. Пусть подчиняться ей все вокруг — такова была ее главная цель в те времена. Она предчувствовала, что рано или поздно тайные знания ей понадобятся. И хотя она точно еще не представляла для чего именно. Наверное, ни одна невеста на собственной свадьбе не вглядывалась так пристально в окружающих гостей и не желала получить такой странный подарок. Но скандинавские земли преподносили русичам столько странных подарков. То боги их прорывались вдруг на русские земли, то дочери королей русскими княгинями становились. Ярослав и сам заметил что-то непонятное и таинственное в ней. И уже за свадебным столом он хотел разгадать эту странную тайну. Он понимал, что ему еще предстоит удивиться многому в этом мире. Но самым загадочным созданием оказалась дочь шведского короля, которую он уже ласково называл Иринушкой. Снова заговорили о Рогнеде и об отце ее. И это показалось княгине хорошим знаком. Ведь смогла же мать Ярослава оставить о себе такую яркую память. О великом князе Владимире, хотя он ушел совсем недавно, они говорили без всякого уважения, особенно о том, что совершал он до крещения. О последних годах просто молчали. И новая княгиня хотела, чтобы и она была под стать Рогнеде потом, когда настанет ее срок покинуть этот мир. Но это было еще впереди. Ярослав все это время оставался непривычно молчалив. А она хотела понять, о чем он мог думать в эти часы торжества своего, что вспоминал он и какие желания загадывал на грядущее. Ведь он останется ее мужем до конца дней. Он мог бы разорвать союз с ней, но союза с отцом ее не разорвет никогда, и это ее вполне устраивало. Любовь проходит. Страсть остывает, но навсегда остается связь, которая помогает удержать власть. И она прекрасно это понимала, и он понимал не хуже, чем она. Скандинавских жен называют «девами битв» и она была одной из них, Рогнеда — ее предшественница это всем же доказала.

Воевода о чем-то толковал ей, но она не слышала слов, хотя говорил он на ее родном языке. Он понял, почувствовал, потому что всегда ее любил и понимал, на какие высоты она поднялась в тот момент. И даже бес не смог бы уследить за высокими ее мыслями, потому он плюнул и оставил это пустое занятие, хотя и говорил себе, что это его не интересует вовсе, просто было это ему не по зубам, и только. Но о чем на собственной свадьбе может так глубокомысленно задуматься чужестранка. Он не хотел признаваться, что не только не знал, но и не понимал ее, потому что не любил этого мира и редко туда заглядывал.

Там было всегда холодно и сурово, а шутки и игрища их ему казались дикими и необузданными. Пир продолжался и после того, как они удалились в опочивальню.

Глава 6 Возвращение

Рогнеда вернулась на небеса еще до того, как они ушли в опочивальню, и за время полета своего окончательно убедилась в том, что решение она приняла верное. Ей было немного жаль оставлять отца и всех остальных. Но она и думать не хотела о том, что останется с ними, и потому поспешно разыскала Старуху, и решила обсудить с ней все, что ей предстояло пережить, прежде чем говорить с ними о том, что она намерена предпринять.

— Отчего ты такая грустная? На свадьбе случилось что-то? — спросила ее старуха, внимательно вглядываясь в ее лицо, она знала, что та поведает ей что-то не особенно приятное.

— Нет, — усмехнулась она, — на свадьбе все было на редкость удачно, но дело в другом, я ухожу туда, к ним, — поспешно уточнила она.

— Ты часто ходишь, что же в том удивительного? — старуха все еще не верила собственным ушам и старалась уточнить то, о чем та говорила.

— Нет, я не о том, я уже сообщила Перуну, что собираюсь в новом теле вернуться на землю и прожить еще одну жизнь.

Рогнеде не хотелось больше лукавить.

— Нет, этого не может быть, — словно о чем-то невозможном говорила Старуха. — Конечно, ты можешь снова там оказаться, но после всего, что с тобой случилось, неужели тебе хочется этого. Это безумие, зачем тебе терпеть такие страдания еще раз?

Но Рогнеда выслушала ее молча и только мягко улыбалась. Она знала, что на первый взгляд это может показаться странным, но потом, она все увидит и все поймет сама.

— Мне скучно тут, я измаялась, ведь ничего с небес нельзя предупредить и исправить невозможно. Мне ничего больше недоступно, а так не так уж и плохо было, как вам могли рассказывать, — тут же прибавила она. — Я так тоскую по земле, что готова отказаться от Сварога и снова родиться, в Киеве, в семье великого князя.

— Даже это ты собираешься повторить? — еще больше удивилась старуха, — не делай этого, все может быть еще хуже, не оставляй нас.

Но Рогнеда больше не хотела ничего слышать.

— Успокойся, так будет, — упрямо повторяла она, — есть какое-то время, не говори пока им об этом, но так будет.

Старуха замолчала. Ей ли было не знать, что убедить в чем-то эту девицу было невозможно, но она знала, что ни за что не отправится туда сама, даже если та станет ее умолять. Но она молчала, видимо, каждый должен был сам принимать такое тяжелое решение.

— Она уйдет, — подумала Старуха, когда осталась одна, — но разве ей это было непонятно с самого начала? Просто до этого разговора она старалась о том не думать. А Рогнеда все время стремилась туда, и все ей здесь было в тягость, все немило, хотя она встретила снова Рогволода и братьев своих, но даже это бы ее не удержало. Видно, там было что-то более важное и значительное — жизнь сама. Скорее всего, то, что говорили о ее страданиях — фантазии, или они доставляли ей радость — такое тоже могло быть. Мы никогда больше не узрим Рогнеду, — подумала Старуха, которая была привязана к ней больше многих, через какой-то срок придет сюда другая, чужая женщина, прожившая еще одну жизнь, в которой никому из них уже не будет места. Она родится без нас и без нас уйдет, еще неизвестно куда ее вообще занесет судьба. Только что-то отдаленное может напоминать Рогнеду. На душе становилось скверно и уныло. Никто не собирался думать и заботиться о ней. Это она всю себя отдавала другим, а им не было до нее никакого дела. Рогнеда всегда была строптива и капризна. Она ни в этом мире, ни в том не отступала от задуманного, пока не исполняла его. Вот и нынче она придумала что-то чудовищное, и даже Рогволод не сможет остановить ее. Он всегда ее баловал и слишком много ей позволял.

Старуха хотела еще что-то предпринять, и она никогда не сдавалась так просто, но она никак не могла придумать, что еще можно сделать, чтобы была польза и все не пошло прахом. Ничего не в силах придумать, она снова заговорила:

— Снова жизнь, милая, кто же добровольно согласится на нее? Память подвела тебя, и ты позабыла, что там было. Но припомни все хорошенько, неужели было мало горя и бед, сколько ты страдала и маялась там.

— Пусть так, но в этом и состоит жизнь, я попытаюсь что-то сделать для себя иначе, выйти замуж за любимого человека.

— Когда это дочери великого князя выходи замуж по любви? — еще больше удивилась она

— Здесь тебе дарован покой и забвение, а там?

— Видно тебе это и нравится, но я пока не хочу успокаиваться, у меня есть силы и желание жить снова. — Медея должна возродиться снова, это будет еще одна ее жизнь, еще одна судьба. Но на этот раз никаких страданий, никаких трагедий великих. Только любовь и власть, и жизнь будет так прекрасна, как не была никогда до сих пор.

И с этими словами она так возрадовалась всему происходящему. Никто больше не сможет остановить ее, но никто не разделит с ней такой радости. Она понимала, что уйдет одна, и никто из близких и дорогих людей не будет с ней рядом, и только тот, которого она считала своим сыном, на этот раз станет ее отцом — это было так странно и так непривычно. Она должна будет оставить здесь всех родных и близких, и это тоже немалая жертва. Но так устроен этот странный мир — чем-то и кем-то всегда приходится жертвовать. Она столько времени с ними провела, успела обо всем поговорить. На этот раз она не дождется предложения Святослава, этому вообще никогда не суждено быть. Но если бы это и случилось, разве можно променять бессмертие с тенью, когда ты и сама только тень бесплотная, на недолгую, но прекрасную жизнь. Она решила отказаться от этого. И точно знала, что не пожалеет о случившемся.

— Я вернусь в Киев, но не невестой князя великого, а любимой его дочерью, — думала она, стараясь как-то утешить себя, — мечты сбываются, пусть не всегда, так как хочется, и все-таки они исполняются рано или поздно.

Мне не нужно будет ничего завоевывать, ничего не надо будет доказывать ни богам, ни людям.

— Судьба Медеи всегда была тяжела и плачевна. В прошлый раз многих бед избежать все-таки удалось, — услышала она голос беса.

— На этот раз я смогу еще больше, — уверенно говорила Рогнеда, обрадовавшись такой поддержке. — Никто не сможет запретить мне сделать все еще лучше.

Старуха, все это слышавшая, вовсе не была с ней согласна. Она мучительно думала, перебирая в своей памяти варианты, и была уверенна, что можно найти что-то такое, что остановит ее в последний момент и заставит успокоиться.

— Я узнаю, наконец, настоящую любовь, я стану настоящей королевой и смогу вернуться в тот мир, из которого была изгнана когда-то.

Было видно, что разговаривали они на разных языках, не хотели или не могли слышать друг друга. Измученная, уставшая душа Кассандры рвалась в вечность, и представить себе не могла, что должна еще раз маяться там, лишь для того, чтобы поправить в ней какие-то незначительные штрихи. Но эта такая мелочь в сравнении с муками, унижениями и бедами, которые предстояло ей пройти снова. Вторая рвалась изо всех сил туда, и была уверенна в том, что все будет еще лучше. И никто никогда не сможет остановить и усмирить ее. Одна хотела забыть и поставить точку в своей бесконечной истории. Вторая, продолжить историю, понять и пережить новое, прекрасное. Убежденности и вере Рогнеды можно было позавидовать. Но главное — Старуха почти верила в то, что именно так и будет, как хочет эта девица. Но что же тогда заставляло ее так яростно противиться? Вера, Надежда, Любовь или зависть. Потому что сама она на такое больше не была способна. Они распрощались. Пока не навсегда. Обе знали, что еще оставалось время.

«Есть силы, способные удержать ее, — размышляла старуха, оставшись одна, она была на удивление упряма. — Надо только получше все обдумать, выход всегда находится. Она была уверенна, что придумает что-то, и потом Рогнеда еще будет ее благодарить за это.

Глава 7 Бесполезные усилия

Единственное, что придумала старуха — начистоту поговорить со Святославом. Она ждала того, что он объявит ее княгиней и останется с ней в вечности. Рогнеда еще на земле столько об этом мечтала. И ради какого-то призрачного жениха, о котором она понятия не имеет, она не оставит здесь Святослава одного, если он прозреет и начнет вести себя по-мужски. Это показалось старухе спасением, и она радовалась тому, что все так хорошо придумала. Она отправлюсь в покои Святослава. Сначала князь понять не мог о чем идет речь, потом он только раздраженно взглянул на Старуху.

— Разве ты не знаешь, как долго и здесь и там она ждала твоего внимания и предложения (Похоже, он и на самом деле ни о чем не знал). Весь мир для тебя на ней сойтись должен, или ты хочешь навсегда потерять ее? — наступала на князя Старуха.

— О чем ты говоришь? — удивленно спросил ее князь, — куда она может уйти и почему я должен быть с ней? Она была еще малолетняя девчонка, когда я уже уходить собирался, так о чем таком я должен был знать тогда?

— Пусть не тогда, но теперь годы не имеют значения, — настаивала она, — ты должен все понять и оставаться с ней, чтобы ей не захотелось никуда уходить. Может, при жизни вы и не совпали во времени — она так коротка, но перед вечностью все равны. Только ты можешь ее остановить, пусть и ревность деда своего вызовешь. ОН привык считать себя первым во всем. Но ведь она скоро уйдет на землю, и мы навсегда ее потеряем, и ты в том повинен, будешь, не унималась старуха.

Наконец, Святослав начал понимать то, о чем она ему сказать хотела. Он был на редкость не сообразителен в последнее время. Он решил, что стоило прислушаться к ее словам. Она говорит дело.

— Я сделаю это, — твердо произнес он. Странно было то, что он сам об этом раньше не догадался. Почему старуха настолько мудрее его была?

— Ты опоздаешь, если еще раздумывать будешь, — предупредила она. И это немного ее успокоило, хотя она не была уверенна в том, что все получится, как хотелось, но оставалась надежда.

№№№№№№

Какой это был странный миг. Они перестали замечать смену ночей и дней. Но в мире все-таки что-то происходило в те времена. И потом она узнала вдруг, что к ней направляется Святослав. Он и здесь не баловал ее своим вниманием, и она смирилась с этим. С ними тут все равно уже ничего не может случиться.

— Чудеса, наверное, случаются и здесь, — про себя повторяла Рогнеда, когда к удивлению ее князь не прошел мимо, а повернулся в ее сторону. И она невольно поднялась к нему навстречу.

— Я должен был взглянуть на тебя, — услышала она его голос, такой родной, но почти забытый, она не слышала его столько лет, но сразу же узнала, как только он зазвучал.

Во всем его облике было что-то невероятно притягательное, Она поняла, что в их отношениях что-то незаметно переменилось. И она не скрывала своей радости. Но потом, опомнившись, усмехнулась и поджала губы.

— Я рада видеть такого гостя и готова была ждать тебя вечность, — заговорила Рогнеда, пристально глядя на него.

— Старуха была права, — пронеслось в его сознании, — она и на самом деле в бессмертии хочет быть рядом со мной. Кто бы мог подумать, что из всех его жен и наложниц, его так будет любить девочка, которую он совсем не знал, и видел лишь однажды, да и то, почти не запомнил ее лица. Свенельд тогда всю дорогу твердил, что она должна стать женой Ярополка, и тогда ее могучий отец не нападет на Киев. Он с этим согласился, потому что собирался оставить старика в столице, а сам снова готовился к походу. Но разве грубоватый, не особенно благородный и воспитанный сын Игоря Рюриковича может сравниться с Рюриком или Олегом — его предшественниками, это в них были влюблены в свое время те, кто с ними сталкивался. И он в том убедился, когда познакомился с ними в Сварге — предания о них не лгали. До сих пор, если бы не слова старухи, он никогда бы не узнал, что эта девочка избрала его. Здесь он не мог считаться ни первым, ни лучшим, как привык ощущать себя на земле. Он стал одним из многих. И все они, толкнувшись, боролись и все время соперничали. В Сварге почти всегда происходила переоценка ценностей. Там ты — единственный, здесь всегда есть с кем сравниться. Может ради этого, еще ни о чем не зная, они на земле лезли из кожи вон, чтобы и тут выглядеть достойно.

№№№№№№№

Князь чувствовал, что ему все труднее подобрать слова. Он никогда не отличался красноречием. И потому он молчал и становился все мрачнее.

— Я пришел взглянуть на тебя, ты давно не появлялась у нас, — говорил он.

— И я ждала этого свидания, — призналась Рогнеда.

— Возраст тут не имеет больше значения, кто раньше пришел, кто позднее, мы все уровнялись тут.

Слова и мысли путались, и он никак не мог понять, что и как должен сказать. Но он должен ей все объяснить сам.

— Ты хотела меня видеть и быть со мной? — спросил он прямо, зная, что все равно рано или поздно задаст именно этот вопрос.

— Да, конечно, кто же этого не хотел бы, — тихо согласилась Рогнеда.

Князь порадовался, что старуха его не обманула и ничего не перепутала.

— Я пришел, что нам мешает теперь?

— Мне так радостно и лестно это слышать, княже, но поздно.

Она замолчала, явно не договаривая чего-то, а сам он никак о том не мог догадаться. Он забыл, что не обязательно произносить слова, здесь достаточно было услышать мысли другого человека.

— Старуха послала тебя ко мне, она всегда знала, о чем я думаю, чего желаю. Но я уже приняла решение. Совсем недавно приняла, — поспешно прибавила она. Я сама испросила у Перуна еще одну жизнь на земле, и только потом я навсегда вернусь сюда.

— Но ведь вернешься уже не ты, — воскликнул Святослав, как только понял, о чем она ему пытается сказать, и начал понимать, почему так волновалась недавно старуха.

— Но я должна это сделать, как бы не было потом. Я должны там быть среди твоих внуков,

Святослав почувствовал, что ее не удастся уговорить. Все очень скоро закончится. Он уже знал, что Сварг опустеет без нее. Его мечта погибла, не успев родиться. Великий князь, считавший себя могучим и непобедимым, был бессилен перед Рогнедой. Он сразу это понял. Он знал, что не сможет ее удержать. И никто не сможет, слишком велика была жажда жизни. Она была такой сильной, такой необыкновенной, что из-за нее стоили побороться. На прощание Рогнеда попросила его:

— Не говори им пока. У меня еще есть какое-то время. Я приду попрощаться с тобой.

Он молча кивнул головой и удалился.

— Я достигну большего, — уверенно произнесла Рогнеда, глядя ему в след. И тогда покой и станет наградой, и не о чем будет жалеть.

Она не способна успокоиться, не сможет примириться, с участью, которую для него устроил его сын Владимир. Она ни в чем не упрекнула его, но ему было горько и больно вспоминать о его делах. Он потерял, не уберег уже здесь главное, большое. С этим никак нельзя было примириться.

Бессмертие — это злая насмешка, и только жизнь на земле — этот краткий миг имеет какое-то значение. А мы стремимся прожить ее поскорее, чтобы оказаться здесь. Ложь и обман с нами с начала и до конца наших дней. Но князь знал, что прозрение пришло к нему очень поздно.

Глава 8 Прощение

По виду Святослава старуха поняла, что нет, и не будет больше у него сил бороться. Он проиграл. Необходимо было примириться с происходящим. Но ей и думать об этом не хотелось в те минуты. Святослав ушел, не замечая ее, хотя она показалась из укрытия и преградила ему дорогу.

— Ну что воевода, главное свое сражение ты проиграл.

— Может, Рюрику и Олегу как всегда повезло бы больше, — горестно усмехнулся он.

— И ты согласишься, чтобы кто-то из них спокойно увел ту, которая только тебя одного и любила?

— Словно я могу выбирать, — спокойно говорил он, обижаясь на нее и раздражаясь, все сильнее.

— Думаю, и у них тоже ничего не выйдет, иначе я никогда к тебе бы не обратилась, а к ним бы тогда и отправилась, — примирительно говорила старуха, стараясь его успокоить.

— Она просила пока никому больше не говорить, о том, что будет происходить.

— И на меня сердита? — переспросила вкрадчиво старуха.

— Не думаю, ей было лестно слушать мои уговоры, но что — то важное и значительное ждет ее там, за чертой. Я не понимаю, там нет ее возлюбленного.

Там ей придется пережить новые испытания, зачем? Она станет другой, от судьбы Рогнеды не останется больше и следа. Но все может быть не так, как ей того хочется, — горестно твердил он. Но было понятно, что беспокоится он не о Рогнеде прежде всего. А новая девица будет лучше прежней, она не станет повторять ее ошибок, и промахов таких допускать не будет. Они так привыкли к тому, что их судьбы связанны с судьбой Рогнеды, что никак от нее отделиться не могли.

№№№№№№

Святослав сдержал свое слово, да и не могло быть иначе. Никто не узнал до срока о том, что их единственная радость и забава собирается покинуть их навсегда. И только когда быстротечное время отмерило последние дни, и все на земле заговорили о том, что у княгини должен родиться ребенок, она, наконец, перевела дух и решила сообщить им и попрощаться.

— Это прощальный пир, — говорила Рогнеда, — я отправляюсь в мир, и будет совсем другая жизнь.

На лицах собравшихся появилось недоумение. Но они понимали, что Рогнеда не шутит.

— Я возвращаюсь в Киев, там пройдет еще одна моя жизнь, я стану дочерью Ярослава и постараюсь быть любимой и счастливой. И стану настоящей королевой. Ею надо быть с самого рождения, — торопливо, словно оправдываясь перед ними, прибавила она.

А потом взглянула на собравшихся. И Перун взирал то на одного из князей, то на другого. Но молчали все, и только для Святослава это не было никакой новостью

Но на него в тот миг никто не обратил внимания.

— Мне жаль расставаться с вами, — снова услышали они голос Рогнеды, — неизвестно, вернется ли сюда моя новая душа. Но я должна была так поступить. Перун разрешил мне сделать это. Я благодарна вам всем за любовь и заботу, — она ласково смотрела на Святослава, на отца своего, — но я выбрала свой путь и не сверну с него.

Она понимала, как много ее связывало со всеми.

Рюрик не скрывал раздражения, Олег казался молчаливым и спокойным, он улыбался едва заметно, словно видел и знал то, что неведомо было остальным, но ни о чем говорить им не собирался.

_-Отправляйся, — хмуро произнес Рюрик, — ему всегда не нравился Киев, и он ревновал сей град к своему Новгороду, и сердился на то, что Олег туда перебрался и сделал его столицей земель русских. Но он почти не знал Рогнеду, и ту, которая после придет, будет знать так же мало, потому ему легко было говорить. Ему было немного жаль Рогволода, тот так радовался, когда она вернулась назад. И вот он снова, в третий раз, навсегда должен был прощаться с ней. Она уходила добровольно и не оставляла отцу надежды на новую встречу. Как бы хороша не была новая судьба, это не могло утешить и порадовать его.

А Рогволод знал, что он не станет ее отговаривать. Он и сам мог бы тряхнуть стариной, если бы не привычка к покою, не та неразбериха, которая царила там в это время.

№№№№№№

Пир заканчивался быстро, и очень тихо было за столами. Перун кивнул в знак прощания и удалился в свои чертоги. Стрибог поспешно умчался куда-то. И только Лель с Ладом с князьями все еще оставались. Они вспоминали о былых временах, о том, как появились на земле. Как там тогда было пусто и уныло. Святослав чуть дольше задержался около нее, когда прощался. Но ничего так и не сказал, да и что было говорить.

— Одумайся, — услышала она голос Рюрика, — но он прозвучал в странной тишине — ее ответа не последовало.

Она только улыбнулась.

Глава 9 Разговор с отцом

Рогволод смотрел на нее и не мог насмотреться. Он не мог найти слова, которые могли бы ее удержать. Им не пришлось прощаться на земле — он погиб еще до ее отъезда в Киев, но рано или поздно такое случается. Он хотел сказать ей о том, что в новой жизни, что бы ей ни было обещано, она потеряет значительно больше, чем обретет.

Но почему-то он не сказал этого, словно боялся показаться слабаком. Рогнеда просто стояла и смотрела на него. Она видела любимейшего человека, и знала, что никто никогда не сделает для нее столько, сколько сделал отец. Но и это не могло ничего изменить.

— Почему ты не предупредила меня прежде? — только и спросил он.

— Я боялась, что ты сможешь отговорить меня, пока не была до конца уверена в правильности выбора.

— Сюда вернется другая женщина, — говорил он задумчиво, заглядывая в грядущее.

— Это будет твоя внучка, — подчеркнула она.

— Я не видел ее никогда, и никогда не узнаю так, как тебя.

— Она будет помнить и любить тебя не меньше, чем я, и память о тебе на земле останется жить — это очень важно, у меня было так много страданий и огорчений, я так много думала о себе и о своих бедах.

Они молчали. Она знала, что будет трудно, но никогда не думала, что так.

— Я не буду больше страдать. Я добьюсь там любви и власти, разве не этого ты так для меня хотел. Тогда не получилось немного, теперь получится.

— Я приду с тобой попрощаться через несколько дней, — заверила его она, и он знал, что она не нарушит своего обещания.

И все-таки было ясно, что он не примирился с происходящим. Он старается сохранить спокойствие, но это очень трудно сделать в такой момент.

№№№№№№

Киевская княгиня отказалась от выездов и верховых прогулок. Она радовалась тому, что должен появиться ее первенец, но неподвижность немного угнетала ее.

И только то, с каким нетерпением и трепетом ждал этого ребенка Ярослав, заставила ее смириться с происходящим.

Они сблизились с князем в последнее время только благодаря этому ребенку. Он стал к ней совсем по-другому относиться, и она радовалась этому. Иногда ей казалось, что князь любил и ее тоже. А не только малыша, которого она должна была ему родить в ближайшее время. Никогда позднее он так не хотел ребенка, не возлагал на него столько надежд, как в те дни. Его дети должны были породнить его со всем миром, принести ему власть без сражения и крови, ту славу и спокойствие, которого не было у его предшественников, да и у него самого в юности. Он хотел все решить мирным путем, не собирался больше воевать. Он знал, что напишет законы, и сможет устроить этот мир более разумно, чем это было до сих пор.

И Рогнеда, следя за своим сыном, радовалось и тому, что он делал, и тому, с каким нетерпением он ждет ее появления в этом мире. Он прекрасно помнил слова Рогнеды при прощании. Он знал, что произойдет нечто большее, чем появление младенца в этом мире. К нему снова вернется самое близкое и дорогое создание. Те, кто покидают нас, возвращаются назад в новом облике, но мы с первой минуты узнаем их, как бы они не выглядели.

№№№№№

В те дни и в Сварге все томились в ожидании. Она сообщила им, что ее час пробил, на рассвете она отправляется на землю. Начиналось совсем иное время. Бес, видевший ее последней, не прощался с ней, наоборот, он заговорил о новом свидании:

— Не забывай меня на земле, — топнул он копытом по облаку, — видимым или невидимым я все время буду рядом, ты не останешься без присмотра.

Но потом он рассказал еще и о том, что побывал в Одиновом мире и видел мальчика, которого они называют Гаральдом. Он собирается стать королем, хотя у них там все очень сложно.

Когда король спросил у братьев, что бы они больше всего хотели получить, старшие говорили о землях и скотине, а он потребовал воинство, и сказал о том, что отправится в походы и завоюет весь мир.

— Он будет королем, и он будет твоим мужем, — твердо пообещал ей бес. С этими словами он исчез. Только еще раз оглянулся на Святослава почему — то. Он злился из-за того, что ему так и не удалось уговорить ее остаться.

Рогнеда сталась забыть о последних своих минутах в Сварге. Не хотелось больше страдать и думать о грустном. Она всей душой была в грядущем. Она видела Медею в коротком сне. И тогда она сказала ей:

— Мы снова вернемся к началу и поспорим с судьбой, на этот раз мне повезет больше.

И она проснулась с этими ощущениями.

Глава 10 Рождение дочери

Это было обычное утро, такое же, как и все предыдущие. Но казалось, что солнце светило ярче и птицы пели громче. Князь понимал, что в его жизни происходило самое долгожданное событие. Сердце никогда его не обманывало. Так оно и оказалось через несколько минут. Узнав, что князь уже проснулся, воевода вошел в его покои и сообщил о том, что четверть часа назад у княгини родилась дочь. Он так сильно волновался, что никак не мог отыскать одежду свою, и слуги напрасно суетились рядом. Но словно заклинание повторял князь Ярослав то, что только услышал. Отбросив плащ, он бросился туда, чтобы поскорей взглянуть на только что рожденную девочку. Он вбежал в покои, еще не взглянув на жену свою, он уже видел ребенка и подхватил его на руки. И младенец, очнувшись от сна, первого в своей новой жизни, полетел вверх, но не расплакался. Елизавета таращила на него свои глазенки, и ему показалось, что уже запомнила самым первым из всех.

— Сокровище, это самое мое дорогое сокровище, — говорил он задумчиво, а потом, оглянувшись на собравшихся, рассмеялся. Улыбнулась и княгиня, до сих пор молча лежавшая на подушках. Она не могла не радоваться тому, что именно ей удалось порадовать великого киевского князя.

Ярослав, забыв о важных делах, еще долго держал на руках дочь свою, не в силах с ней расстаться. Он чувствовал нечто особенное в душе и так понимал деда своего, сурового викинга, на руках с таким же ребенком прибывшего в их края когда-то. Хотелось лелеять, беречь и защищать его. Но еще одно странное чувство волновало душу его. И оно было острее, чем обычно в таких случаях бывает. Душа его матери жила в этом маленьком тельце, потому это существо было дороже всех других. Он точно знал, что ни одного своего ребенка не будет так любить, как этого

— Я буду всегда рядом с тобой, и даже смогу тебя обнять, — снова слышал он голос Рогнеды.

— Она будет великолепной, ей достанется все самое лучшее.

И впервые в своей жизни князь видел настоящее чудо, но оно не было связанно с его богом, а исходила из какого-то совсем иного мира.

№№№№№

Княгиня была слаба и измучена после всего, что ей удалось пережить этой ночью, она еще не очень верила в то, что доживет до утра и увидит ослепительный свет. Она часто слышала истории о том, как матери, не успев взглянуть на новорожденного, покидали мир. Но она не верила, что с ней случится что-то подобное. Молча возлежала она на постели своей и, не отрываясь, смотрела на младенца. Она видела все и не могла поверить, что может быть такая связь между дочерью и отцом с первого дня ее существования. Было в этом что-то магическое и таинственное.

№№№№№№№

Старая нянька, приставленная к ребенку и когда-то всех детей Рогнеды принимавшая, была удивлена не меньше, чем княгиня. Не помнила она, чтобы Владимир радовался так, хоть одному из своих наследников, не говоря уж о девочках. И даже Изяславу. Нет, он безумно любил женщину, родившую ему их, дарил ей ласки и самые дорогие подарки, но до самих младенцев ему не было никакого дела. И только когда они подрастали, он начинал их воспитывать. Она сразу увидела, что Ярослав совсем другой. И утром, и вечером князя можно было встретить в детской. И как только малышка перебиралась к нему на руки, его лицо преображалось, он играл и разговаривал с ней. И она понимала его. Нянька видела много чудес на этом свете, но не такое.

— Почему ты так пристально взираешь на меня? — спрашивал он у нее, на мгновение, отвернувшись от малышки. — Она так великолепна, так прекрасна, я хочу увидеть, как она будет расти, разве мой дед не так относился к моей матери. И я хочу, чтобы хоть одна женщина в мире любила меня так преданно и самозабвенно, как любила она Рогволода.

И понимала старуха, что он не получает от своей чужестранки то, о чем мечтает каждый. И хотя между ними были ровные отношения, но того особенного чувства не было и в помине. Ни его, ни ее обмануть было невозможно, но это был взаимовыгодный брак, и о другом он не мечтал даже.

— Ничего, — говорила она, забирая у него малышку, есть много других интересных вещей.

Заметила все это и княгиня.

— Почему он так привязан к девочке? Ведь ее скоро, как только она подрастет, придется отправить в чужие земли. Конечно, у него есть какие-то расчеты, но откуда такая забота, такие пылкие чувства?

Она ждала, пока он охладеет к ней, но этого не происходило, и в глубине души Ирины появилась ревность. До сих пор она думала о том, что князь просто занят делами и не способен на сильные чувства. Но она видела, что он может любить самозабвенно, только к ней это не относится. От этого и таилась обида в душе ее. Но княгиня казалась холодной и всегда умела хорошо скрывать свои чувства. Она слышала о невероятной страсти его отца к матери, это была почти болезненная страсть, из-за которой он готов был завоевать или снести с лица земли весь мир, и не задумываясь, убил бы всех, кто стоял на его пути.

— Жаль, что у них все было не так, — тяжело вздохнула княгиня.

Нянька углубилась в воспоминания. Она вспомнила, как Владимир отправил Изяслава подальше, потом совсем маленьким отправился Ярослав в Новгород, а Мстислав, хотя и дольше оставался при княжеском дворе, но и с ним все было решено в один миг. И ни сожаления, ни грусти при этом князь не испытывал. Может вопреки отцу своему, решил Ярослав все по-другому делать. И если что-то могло тревожить старуху, только то, что будущий муж возможно не будет любить ее так, и для женщины это окажется настоящей бедой — она так привыкла купаться в любви и внимании, что не потерпит другого.

Глава 11 ПерВые месяцы

После появления ребенка в княжеских палатах царили мир и радость. Елизавета росла смышленым на диво всем созданием, и считала, что все должны служить ей и радоваться ее появлению.

— Мы избалуем ребенка, — говорила нянька, обращаясь к матери, но княгиня только махнула рукой. До ребенка ей не было особого дела, хотелось скорее подняться, вскочить в седло и совершить прогулку вместе со свитой своей. Уж несколько раз воевода Ирины появлялся тут и жаловался на то, что русичи не особенно с ним любезны, и все на них имеют наглость своему князю жаловаться.

— Ничего, — успокаивала она варяга, — вы нужны ему, князь вас в обиду не даст. А если что-то серьезное случится, я сама за вас заступаться стану, — пообещала она.

В голосе ее появилась решимость. Она и сама замечала, что ее власть над князем со временем становилась все больше. Она постоянно ненавязчиво напоминала ему о том, что причастна к появлению на свет этого ребенка, и благодарности его не было предела.

Ярослав видел, что мать равнодушна к девочке, но вокруг нее было столько людей и у нее все время было все самое лучшее. И в глубине души он радовался тому, что никто не оспаривает его право на любовь дочери. Но он помнил наказ матери о том, что должен быть снисходителен к жене своей, ведь она поселилась в чужом мире, и здесь ей может быть грустно и одиноко. Как ни старалась сама Ирина не реагировать на то, что происходило вокруг, но когда к ним присоединился священник, она не выдержала и высказала свои обиды:

— Мне казалось, что он позабудет хотя бы на время о дочери своей, — говорила она, — ведь столько дел есть у князя. Но нет, этот ребенок каким-то чудесным образом притягивает его.

— Еще более странно то, что он не собирается его крестить, я столько раз к нему подступался, но нет, только глухое молчание в ответ, — заговорил о своем святой отец. — Ты должна сама напомнить ему о том, княгиня, потому что это твое дите, а не только его. Ему хотелось через нее влиять на строптивого и непредсказуемого князя.

— Мой муж кажется добрым и ласковым, — усмехнулась она, — но когда дело доходит до чего-то большого и важного, его не сдвинешь с места, сколько не старайся, — с грустью говорила княгиня, — ни в чем убедить его невозможно. И она показалась ему еще более проницательной, чем считал он в начале.

— Но ребенок должен быть крещен, — настаивал священник, словно для него это был вопрос жизни и смерти, — из-за глупого упрямства княжеского он будет представлен всем дьяволам на свете, ты должна быть настойчива, дорогая моя.

— Ярослав долго прожил в граде Волхва, — говорила в тот момент княгиня, да и теперь, если он и ходит в храм, скорее только для вида. Он всегда любил Новгородцев и свою мать, и он уверен в том, что в трудную минуту поможет ему только Перун. Возможно, жертвы он богу своему приносить и не будет, но свой взор всегда к нему обращает. Их осуждение для него страшнее нашего, но ничего с этим не сделать, даже и не старайся.

От таких речей священник все больше хмурился, бесу же, за ними неустанно следившему, все больше и больше нравился этот разговор. Что ж, эти люди не так глупы, они все прекрасно понимают. Это значило только, что Ярослав оставался прежним, на него вполне можно было положиться. Он хотел хоть одного союзника заполучить, и не особенно веря в нового бога, князь был терпим и надеялся на старых. Когда они прощались, священник решил немного успокоить княгиню:

— Ничего, родится еще один ребенок, и князь отстанет от этого, его мысли будут далеки от девочки, с первыми всегда так бывает.

Святой отец говорил уверенно, хотя у него никогда не было своих детей. Она улыбнулась, благодаря за внимание и заботы. Она уверяла себя, что на этот раз такого не случится, ей не хотелось переживать снова эту адскую боль и потом еще большее разочарование. Все тяготы беременности, страхи только для того, чтобы князь снова оставил ее в стороне и все внимание уделял несмышленому младенцу. Какой женщине такое могло быть по душе? Она сердилась на себя за то, что была привязана к нему сильнее, чем ей этого хотелось на самом деле. Слаб и беззащитен человек, даже если он наделен в этом мире какой-то властью, княгиня Ирина, дочь конунга и жена русского князя успела в том убедиться.

— Князь говорил только о детях со дня свадебного пира, и с этим придется примириться, — думала она, восседая с ним рядом на пиру, где она появилась впервые после родов. До сих пор находились причины от него отмахнуться, но так не могло продолжаться особенно долго.

Ее воины, между тем, взирали напряженно, что-то затаено-враждебное было в их взглядах, и русичи были во всем противопоставлены им, словно успели уже рассориться на всю оставшуюся жизнь. Она понимала, что за время ее отсутствия между ними что-то странное происходило. Надо было во всем разобраться самой, потому что она понимала прекрасно, что никому не стоило доверять.

Ярослав был ласков и внимателен к матери своих детей, но интересовала ли она его как женщина, в этом были глубокие сомнения у первой женщины в этом мире.

— Что печалит тебя? — наклонился он к ней.

— Они как-то странно смотрят, словно в чем-то обвиняют, — просто сказала она. Не было времени для того, чтобы придумать что-то более существенное.

— Это пройдет, ничего страшного, дорогая, а если повторится, то я заставлю их с тобой считаться. Они будут относиться к великой княгине так, как ты того заслуживаешь.

Ирина улыбнулась. Она почувствовала новое свое положение и свою власть над огромным, богатым, но все еще чужим миром. Ради этого она готова была снова пройти все муки и подарить князю и мужу своему наследника, о котором он и мечтал по ее разумению. Он взглянул на нее, и они поняли друг друга с полуслова. И ладонь Ярослава легла на ее ладонь.

Бояре, наблюдавшие за ними, понимали, что хотя княгиня и чужестранка, она дороже и ближе князю, чем все они вместе взятые. Они никогда не были так непримиримы и решительны, как новгородцы, и поздно было что-то менять. Он женился на ней, и они не смогут противостоять этой сильной и строптивой гордячке.

— Он не слишком меня любит, — рассуждала между тем княгиня, — но сам он не так уж плох, совсем не похож на безумного отца своего. Он любит, и будет любить моих детей. В этом есть что-то печальное, но это не так уж и плохо, я получу от него то, чего мне больше всего захочется.

Глава 12 Отец и дочь

Его дочь рано начала разговаривать, понимать мир, и ощущать себя в этом мире. И это се больше поражало людей, которые видели Елизавету в то время. Если бы ее нянька не видела ребенка, не принимала роды, то могла бы сказать о том, что она не принадлежит роду человеческому, и это не было бы пустой фантазией. В мире, вероятно, во все времена существовали посланники небес, она была одной из них.

Ярослав пришел в страшную ярость, когда услышал ее первое слово и ворчание старухи за спиной.

— Чудеса, да и только, ребенок еще не может говорить.

— Не ворчи, ты же сама знаешь, что это особенный ребенок, и не подходи к нему с обычными мерками.

— Золотой, только боюсь, княже, такие дети не живут долго.

— О чем ты говоришь, старая, она будет жить долго и счастливо и станет королевой. Все богатства мира падут к ее ногам, и лучшего из королей я выберу ей в мужья, — торжественно пообещал Ярослав перед колыбелью своей дочери.

— Не стоит загадывать так далеко, — перебила его старуха, — пусть все идет своим чередом.

И он не стал ей перечить, он только любовался на свою дочь и знал, что никого и никогда не будет любить больше, чем это создание. Он высоко поднял девочку над головой, а потом нежно прижал ее к груди, и она улыбнулась ему в ответ. Как смеет старуха сомневаться, почему он терпит все ее дерзости. Но молодой князь Ярослав умел властвовать собой. Нянька же заметила, что из всех, кто заглядывал в детскую, только князя безошибочно узнавала девочка, и это приводило его в невероятную радость.

Бес тоже, невидимый для посторонних глаз, сюда заглядывал нередко. Он внимательно следил за ребенком. Он терпеть не мог маленьких детей, и только для некоторых делал исключение. Ему единственному все до конца было известно, потому не случайно он тут бывал. И первое, что он заметил — она была совсем другой. Ничего в ней и близко не было от Рогнеды, только золотистые светлые волосы, но такие были у доброй половины славянок, что в них особенного.

— Немало придется попотеть, чтобы этот изнеженный ребенок добился чего-то, Фетида и то закаляла Ахилла, и Рогнеда хлипкому Ярославу спуску в свое время не давала, а сам он словно и не понимает, что одними ласками и радостями ничего путного не добьешься. Он должен быть более строгим, думал тот, кто понятия ни о каком воспитании не имел, и если что-то предпринимал, что только вопреки принятым нормам — с точностью до наоборот. Но понимая, что объяснять ему это бесполезно, бес решил обо всем позаботиться сам. И к еще большему удивлению няньки и служанок многочисленных в детской, где обитала Елизавета, стали происходить настоящие чудеса.

Ребенок, стоило ей только отвернуться или отлучиться оставался без всяких одежонок и пеленок. Она ума не могла приложить, как он сам в одно мгновение мог развернуться, и с ужасом думала о том, что если это увидит Ярослав, то не жить ей больше на свете. А потом ручки и ножки его сами по себе проделывали какие-то невероятные физические упражнения, да такие, что казалось, сломаются, и она не сможет ими пошевелить. Она исчезала из колыбельки и холодная, как ледышка появлялась там снова. И не понимая как прекратить все эти безобразия, она строжайше запретила появляться там всем девицам, но ничего не переменилось и от этого. Но самое удивительное и было в том, что за все это время ни разу не слышал она не только плача ребенка, но даже голоса или крика. Судя по всему, это ему даже нравилось, хотя в олове старухи подобное и не укладывалось. Когда она, наконец, решилась обо всем сказать князю, потому что не могла больше терпеть подобного, и боялась и за себя, и за девочку, он к ее еще большему удивлению не разозлился, и даже голоса не повысил.

— Это не страшно, — говорил он, — никто не посмеет причинить моей дочери вреда, у нее столько хранителей, что не найдется такой злодей.

Было и еще одно, то, что до крайности удивило окружающих, она никак не реагировала на свою мать. Сначала княгиня отнеслась к этому спокойно. Она говорила себе и другим, что пока ребенок слишком мал и не может еще ничего понимать. Но ничего не изменилось и потом, когда девочка стала подрастать — вот в чем была главная незадача. И после этого все грустнее становились глаза и речи княгини, она понимала, что у старшей своей дочери не найдет тепла и участия. С этим надо было смириться и не показывать виду. А тогда она поняла, что для того, чтобы все изменилось, надо родить еще одного ребенка, и воспитывать его надо будет по — другому, если она хочет добиться чего-то. А Елизавета останется дочерью своего отца.

Тогда она и появилась в покоях князя сама. Он был немного удивлен,, но обнял ее, упрекая себя за то, что в последнее время все меньше внимания уделяет своей жене, а ведь мать просила его об обратном. Это было его ошибкой, и хорошо, что она не особенно его за это упрекала. В ту ночь он был нежен, потому что хотел загладить свою вину. Ярослав хорошо помнил, с какой страстью относился к его матери отец, ему вовсе не хотелось настолько зависеть от чужой женщины, другое дело — дочь. И ему вовсе не хотелось, чтобы она вышла замуж за короля и уехала от него далеко, но разве у него был выбор? И он утешал себя тем, что это будет самый лучший король в мире.

— Ребенок не признает княгини, — говорила нянька, когда Ярослав неожиданно спросил о матери.

— Сама княгиня в том виновата, она так много времени проводит вне дома, что же в том удивительного, — оборвал ее Ярослав, он всегда и во всем готов был оправдать свою ненаглядную дочь.

А потом он думал о том, что она только княгиня, и ею останется до самой смерти, а о детях будут заботиться служанки, и не бывает в этом мире по-другому. Он думал о том, что сам научит Елизавету языкам, и в седле держаться она будет не хуже матери своей. Отправляясь в суровые края, она не может ощущать себя слабой и незащищенной. И странно было, что так он думал о любимой дочери. Наверное, если бы они узнали, что творится в душе того, кого сначала в шутку, а потом всерьез называли Мудрым, то они ничего не поняли бы.

№№№№№

Всегда и везде, сколько бы людей ее не окружало, Елизавета всегда выбирала отца своего. И мир для нее делился на князя Ярослава и всех остальных людей. И ладно, Рогнеда была в чужом мире, но она то с самого начала среди своих оставалась. Она могла капризничать, помыкать всеми, кто под руку попадался, и знала с самого начала, что над всеми имеет полную власть, потому что отец ей ни в чем не откажет, и накажет любого, кто посмеет обидеть ее. Он баловал ее невероятно, и только иногда, когда ее требования превосходили все разумные границы, в его голосе появлялись суровые нотки, и она отступала. Она знала, насколько он ее любит, и если готов отказать, то видно это и на самом деле отвратительно. И немного знали, каким стальным бывает характер у казавшегося мягким и добрым князя. Она усвоила, что если его не злить, то уговорами и ласками модно достичь всего, чего угодно. И маленькая плутовка с самого начала постигла странную науку правления сильными мира сего.

А служанка, которая случайно слышала разговор, потом отправилась к старухе:

— И все у князей наших не как у людей, — усмехнулась она, — он ее не особенно любит, а ей хоть бы что, зато от свиты своей она никак отстать не может, — говорила та о княгине. Воевода любит ее и страдает, но она и не смотрит в его сторону. А ведь вместе могли быть счастливы, но разве она позволит себе поменять любимого воеводу на нелюбимого князя — да ни за что на свете.

— Богатства и власть для всех и во все времена значили больше, это только голодранцы могут о любви заботиться, чем им еще прикрыться-то, — ворчала старуха, понимая, что у нее не было за всю жизнь ни того, ни другого.

— Ты шибко много думаешь о том, что тебя не может касаться, от этого все беды и творятся, голова лопнет, будешь знать.

— Ничего с головой моей не случится, — отрезала служанка, только чудно все это и нелепо.

Многим из них было жаль чужестранку. И не хотели они понимать, что во всех своих несчастиях она много счастливее их. Если бы ей предложили поменяться судьбой с любой из них, то не выбрала бы она никакую иную — только свою собственную и оставила бы, она была рождена королевой, и не смогла бы спуститься на ступеньку ниже, какое счастье ей бы не было обещано. И старухе хотелось только одного, чтобы к власти, которая ей по рождению была дарована, Елизавета еще любовь прибавила. И она точно знала, что взбалмошная и избалованная девочка, купающаяся в отцовской любви, достигнет большего, чем горемычная бабка ее и красавица-княгиня, которую так огорчало то, что дочь не выделяла ее среди служанок.

Любовь не подарит ей свободы и роскоши, но если это любовь одного из самых могущественных королей, тогда как знать.

Глава 13 Взросление

Чем взрослее становилась Елизавета, тем больше времени проводил с ней князь Ярослав. И казалась она ему самым прекрасным, самым необычным ребенком из всех, какие только в этом мире были. Это не только отец, но и многие другие уже могли оценить. И всем хотелось увидеть ее своими глазами. Они должны были согласиться с тем, что мудрый князь не ошибся, она и на самом деле чудо. Она стоило всех восторгов и ласковых слов, которые к ней были обращены.

Пока взрослела Елизавета, душа Рогнеды купалась в отцовской любви, и хотя память ее вдруг возвращалась к другому человеку, она видела широкоплечего и белокурого мужчину с мужественным лицом, и Ярослав вовсе не был на него похож. Но ведь тогда и она была другой, и любила она его не меньше, чем бабка своего отца — викинга. Она знала, что в памяти ее теснятся другие жизни, что, несмотря на такой юный возраст, она хранит в душе своей опыт, и другие судьбы, и они будут жить в ее душе. Память дремала какой-то срок, но, пробудившись, становилась зримой.

На этот раз все и на самом деле становилось другим. Она родилась в Киеве, ей не нужно было больше завоевывать этого града. Отец никогда не заставит покинуть его. Она не будет метаться, не в силах там снова оказаться. Она не собиралась больше ссориться с матерью. Много можно было избежать на этот раз. Только холодок между двумя женщинами оставался прежним, Но Елизавета не могла превозмочь себя, а княгиня не пыталась с ней сблизиться. От Владимира, хоть его и прозвали святым, к тому времени в граде и духа не осталось.

Солнце, Днепр и души воинов, приехавших на русские земли с матерью, вот что оставалось в ее памяти в те минуты. Только поразительные предчувствия жили в ее душе, не хотела она печалиться, сожалеть, искать каких-то невиданных высот. Король, который станет ее мужем на этот раз, не захочет убить ее отца. И новый мир не мог пугать и огорчать ее. С новой высоты она постигла другую жизнь. Она успела привыкнуть к новому имени. А это не так просто было сделать.

Тоска по бабке и по миру, который был потерян, не оставляла ее, хотя душа была переполнена жизнью и радостью. Не было печали в ней в те беззаботные дни. Ребенок рос стремительно. И с нею происходили самые невероятные события.

№№№№№

Служанки говорили о том, что княгиня снова ждет ребенка. И они утверждали, что князь будет еще более счастлив. И тревога возникла в ее душе. А если и правда, он станет уделять ей меньше внимания?

— Не говори так, — сердито обратилась к своей подруге ее нянька.

— Отец никогда не будет меня любить меньше, — услышали они голос девочки.

Известие о том, что еще кто-то должен был родиться, странно поразило ее. Это казалось ей невероятным.

Когда князь Ярослав предстал перед ней, как обычно, она спросила его:

— Когда родится малыш, ты будешь любить меня меньше?

Он обнял свою дочь крепко и ласково, а потом посадил себе на колени, не боясь помять красивые свои одежды:

— Кто тебе сказал о том, дитя мое, никогда и никого я не буду любить так сильно, как тебя. Это правда, мне очень дороги все мои дети, но ты мой бесценный дар, и тебе нечего бояться. Он говорил убежденно, ничто не могло поколебать его уверенности. Она успокоилась немного. Елизавета поверила отцу своему. Она доверяла ему безоговорочно с самого начала.

Через несколько недель по русским землям разнеслась весть о том, что у великого князя родилась дочь Анна. Князь Ярослав не лукавил, когда говорил о том, что дороже Елизаветы у него никого нет в этом мире. Это и на самом деле было так. Он ненадолго зашел к княгине, мельком взглянул на ребенка и сухими холодными губами коснулся его лобика, как — то поспешно передавая его няньке. Но она удивилась. Малышка как две капли воды была похожа на отца своего, но он и не заметил этого.

— Ты недоволен тем, что снова родилась девочка? — спросила она у него.

— Я всем доволен, ты не могла преподнести мне дара дороже, но я обещал в этот час быть у Елизаветы, мы отправляемся на прогулку, я не хочу, чтобы она долго ждала меня.

— Елизавета? — удивленно спросила она, — почему ты позволяешь этой девчонке помыкать собой. Она делает с собой все, что ей вздумается.

— Тебе вредно волноваться, я люблю свою дочь, как никого в этом мире, но она чудесна.

— Она обычный ребенок, не стоит ее так баловать, — княгиня была недовольна тем, что происходило вокруг.

Она надеялась на то, что ради новорожденного младенца он забудет о своей самой дорогой игрушки, но теперь видела, что этого не случилось. Но если он хотел иметь много детей, то хватит ли на всех любви?

Глава 14 Прогулка с отцом

Елизавета больше всего любила прогулки с отцом на своей небольшой лошадке. Но отправиться на такую прогулку было настоящим блаженством. Однако на этот раз грустные мысли терзали ее. Она не выдержала долго, и спросила:

— Скажи, этот ребенок уже родился, — она была задумчива и тиха. Такое редко можно было наблюдать прежде.

— Ты и сама это знаешь, — спокойно говорил князь.

— И ты уже видел ее? — не унималась она.

— Да, я заходил в покои твоей матери.

— Мне казалось, что ты отменишь нашу прогулку.

— Разве хоть раз я не исполнял своих обещаний, дорогая?

— Но ведь родился ребенок, — с ревность не могла она никак справиться.

— И я рад, что он родился, княгиня здорова, но почему тебя это так волнует. Я не люблю, когда ты капризничаешь и хмуришься. Никто не заменит мне тебя никогда, не о чем беспокоится или ты не веришь мне?

Она верила, и забыла о сказанном. О своих страданиях. И радость окрылила ее сознание. Они вернулись в палаты усталые и измученные. Княжеская свита едва успела отдышаться, в то время, когда Ярослав уже переоделся и вышел к княжескому пиру. Все было замечательно, ему не хотелось ничего говорить и думать.

№№№№№

И еще одно происшествие в тот вечер удивило обоих. Впервые Елизавета вместо матери села за княжеский стол и вела себя как взрослая, хотя и была еще маленькой девочкой. В тот момент объявили о том, что прибыл его старший брат Изяслав.

Князь — первенец Владимира стремительно вошел в зал. Ярослав встал ему навстречу. Но он взглянул на маленькую девочку. Непонятно как она за этим столом оказалась. Он остолбенел и ничего сказать не мог. И странная вещь случилась. Они смотрели друг на друга — маленькая девочка и взрослый мужчина. Она ощущала нечто непонятное и странное. Елизавета смотрела на него так, словно она его не видела долго, а теперь снова встретила, и рада этой встрече. Изяслав понимал, что он видит ребенка впервые. Но он не мог избавиться от чувства, что это было знакомо.

— Мне так хотелось появиться в Киеве, впервые за все время, словно кто-то звал меня туда. Мне казалось, что это было обманом, прихотью, до тех пор, пока я не увидел глаза этой девочки, дочери моего младшего брата. Никогда дети не брали так за душу. Мне хочется видеть ее и говорить с ней. Ко мне словно возвратилось что-то давно потерянное и очень дорогое.

Так думал он, пока шумел пир. И когда они остались вдвоем с Ярославом, тот решил открыть ему секрет.

— Матушка вернулась к нам, она еще тогда говорила, что возродится во внуках своих. Я никогда не был так привязан к детям, но в этой дочке моей она снова живет.

Ничего не это не сказал старший брат. Но что-то стало ему понятно в тот момент.

Когда старуха узнала о появлении Изяслава, она не удержалась и вошла в его комнату, когда он уже улегся спать,

Князь вздрогнул. Он хотел увидеть влюбленную в него девицу, решившую с ним ночь провести.

— Это ты? — удивился он раздосадованный.

— Я пришла взглянуть на тебя, голубок мой, а ты кого моложе увидеть хотел? Ты и забыл про меня вовсе. Сколько зим прошло с того дня, когда ты эти палаты поспешно покинул.

— Да, — согласился он, — и никогда прежде мне не хотелось сюда так вернуться, как теперь. В Елизавете есть что-то загадочное. Встреча с ней всегда будет желанна, — признался он, хотя никому не собирался выдавать своей тайны.

Но от старухи ничего нельзя было скрыть. А князь чувствовал, что виноват перед ней, за то, что и на этот раз к ней не заглянул. Но она была добра и никогда не таила зла на него.

Глава 15 Явление

Изяслав пробудился среди ночи и сначала увидел какой-то невероятный свет, а потом и маленькую девочку около своего изголовья. Он так растерялся, что долго не мог произнести ни звука, но потом заговорил:

— Это ты, милое дитя. Я не знаю, что творится в мире, и что происходит в моей душе, но в первый раз после смерти матери мне так хорошо и спокойно. Никогда не рвалась душа моя в Киев, я и сам не пойму, как оказался тут. Ярослав может подумать, что я на его стол претендовать собираюсь, но мне только и хотелось тебя увидеть. И она улыбнулась, словно и на самом деле понимала то, что он хотел ей сказать. Изяслав стоял на пороге разгадки того, что с ним происходило, но не верилось в то, что такое может быть.

Она коснулась ладонью его щеки, улыбнулась и пошла прочь. Изяслав хотел попросить, чтобы она осталась, но не мог этого сделать. Он чувствовал, что не имеет права вмешиваться, не может ничего менять. Но произошла еще одна странная вещь, на следующий день утром, когда он уезжал из Киева, так и не понимая до конца, зачем сюда пожаловал, в чистом поле он столкнулся с княгиней. На этот раз она быстро пришла в себя, она решила ехать на рассвете, хотя служанки, боясь княжеского гнева, противились этому. Но разве кто-то мог бы ее удержать? И она выехала на прогулку. Она знала, что брат Ярослава появился в княжеском дворце, но вечером не придала этому значения, а утром, столкнувшись с ним и несколькими его воинами на перекрестке, была поражена. И сам Изяслав приостановил своего коня.

— Ирина, — произнес он растерянно, хотя никогда прежде не видел жены брата своего.

— Да, мне нужно было прогуляться. Роды были легкими, мне ничего не грозит, — усмехнулась она.

Он что-то сказал ей о старшей дочери. Она ответила, потом спросила его о чем-то, но слова для этих двоих ничего не значили. Она почувствовала почти полуобморочное состояние от всего случившегося.

— Тебе плохо, княгиня? — спрашивал он

Эти слова мгновенно отрезвили ее.

— Нет, все замечательно,

Но тревожный взгляд ее оставался в ее душе. Она понимала, что происходит что-то, о чем она и не догадывается. Но тут же встрепенулась княгиня.

— Мне не стоит так далеко выезжать, — уклончиво говорила она, но они оба понимали, что это только отговорки. И не в слабости ее дело.

Изяслав мчался, не разбирая дороги. Но он словно от себя самого пытался убежать.

— Она прекрасна, — твердили его губы, — она просто великолепна, говорят, что мой брат совсем ее не любит, но отчего судьба всегда ко мне несправедлива. Почему все так складывается? Впервые за долгие и мучительные годы он был влюблен, и она оказалась женой его младшего брата и матерью их детей.

№№№№№№

Ночью ему снилась Рогнеда. Она склонилась над сыном своим, и прижала ладонь к его щеке:

— Я не хотела, чтобы так получилось, — говорила она тихим и ласковым голосом, который он со временем стал забывать.

Воцарилось молчание. Потом он снова услышал ее голос.

— Оставь эти мечтания, она ни за что не откажется от Ярослава. И твои чувства принесут тебе страдания. Она даже тени подозрения на себя не бросит, потому что останется королевой, да и ты не можешь позволить себе ничего подобного. В этом ты не похож на отца своего. Это Владимир мог спокойно спать с наложницей своего брата, а она не наложница, она королева, наверное, поэтому ты в нее и влюбился.

— Я еще тогда просил найти мне жену, — напомнил о давнем ее сын.

— Мне хотелось, чтобы ты сделал это сам, но вышло все не так, как хотелось, — говорила она.

— Скажи мне, эта девочка, его старшая дочь, что в ней такого особенного.

— В теле этой девочки к вам вернулась моя душа, — пояснила она то, о чем он только смутно мог догадываться.

И теперь он понимал все знаки и видения, это стало единственной настоящей радостью для него.

— Это мне не показалось, — шептал он, словно завороженный. Он не знал, радоваться ему или огорчаться от таких открытий. Все смешалось воедино в его усталой душе.

В одно время и Ярослав и Изяслав задумались об одном и том же, они хорошо понимали, что все не может быть по-старому в их мире. Не существует прошлого, есть только грядущее. Но в том грядущем все-таки можно прикоснуться к прошлому. И девочка, совсем недавно пришедшая в этот мир, каким-то чудным образом могла помочь им в этом, и это казалось самым большим чудом на земле.

— Она не оставила нас, — размышлял Ярослав, ворочаясь в своей постели.

— Она дала нам знак, и я появился перед ней, — говорил Изяслав, появившись в Киеве.

Он взволнованно шагал из угла в угол, и понимал, что мир порой способен дарить удивительные минуты светлой радости. И только одно тревожило их обоих — девочка вырастит и станет взрослой. Она уйдет от них в объятья чужого человека, им придется расстаться с ней сначала на время, а потом и навсегда. Но до той поры им еще было даровано время, нужно было забыть о происходящем в суматохе, помнить о том, что еще могло свершиться, и тогда они получат значительно больше, чем думали в самом начале. Так впервые они были вместе, и она привела их друг к другу. И они поняли, что между ними есть кровная связь, и не только презренный отец соединяет их, но и мать.

— Я буду с вами всегда, я всегда буду рядом, — снова и снова слышали они ее ласковый голос. Изяслав был уверен, что она снова была рядом и говорила с ним.

Глава 16 Встреча с Тором

Все дальше и дальше отправлялся Ярослав со своей дочерью во время прогулок. Он старался распахнуть для нее мир во всем многообразии и величии. В такие минуты не были рядом с ними свиты княжеской. И слуги верные стали высказывать опасение, что возможно этим воспользуются враги и подстерегут великого князя. Свои или чужие это будут, — один черт, все может плачевно для них завершиться.

Князю о том сказать боялись, но как только он узнал об опасениях, рассмеялся.

— Мне нечего бояться, я заколдован, никто не приблизиться ко мне, а если и приблизится тогда и поймет он, с кем дело имеет. И даже самые подозрительные отступили. Они уже верили в то, что ничего он не боится, и бояться не собирается.

В такие минуты Елизавета рассказывала ему о том, чего она никак не могла знать, но говорила она так уверенно, с такими подробностями, что оба они понимали — так оно и было на самом деле когда-то.

— Откуда я это знать могу? — спрашивала она у отца своего.

И он неизменно заводил разговор о Рогнеде. И рассказать ему хотелось о милой матери своей как можно подробнее.

— Но как это со мной связанно, — не отступала она.

Он знал, что не хватит у него слов, чтобы пояснить ей это, но постепенно подводил ее к мысли о том, что с легендарной бабкой они одно целое. И наступил миг, когда она все это вспомнила сама. Недаром он когда-то склонялся ко всем своим книжкам мудрым. И говорил князь дочери своей о том, что тело отмирает, а душа остается неизменной, и накапливает в себе познания многих веков. Человек не может помнить все, но прошлое хранится в памяти его, так и осуществляться связь во времени.

Рогнеда жива — в этом с каждым разом все больше убеждался князь.

А когда Ирина старалась упрекнуть его в чем-то — только отмалчивался. Насколько легко и просто ему было общаться с дочерью, настолько трудно с женой своей. Она не могла понять, а он и не объяснял ей, почему его совсем не волнует Анна, что бы с ней не происходило. Даже лицо ее он мог перепутать с какой-то иной девочкой, но Елизавета оставалась для Мудрого князя всем. И хорошо, что пока никто из врагов вечных не грозил ему, трудно даже представить себе, чем бы все это завершиться могло, случись нечто подобное.

Во время одной из таких прогулок с дочерью они и отправились в заповедный лес. Ярослав понимал, что ей известно обо всем даже больше, чем ему самому, потому что она там это пережила в свое время. Ярослав устыдился того, что так давно не бывал там, и опасался, что ему нет туда пути вовсе. А если окажется он перед непроходимой стеной, что тогда делать придется? И долго еще вспоминал он о языческих богах и кумирах своих предков, помнил, как покорен им был в бытность свою в Новгороде. Но как все потом изменилось в один миг, хотя клятвы давал о том, что не оставит их, но ведь случилось. И тогда ему на помощь пришла Предслава, сестра его милая. Перед ее обручением с Венгерским королем и крещением. Она по его настоянию вынуждена была поступить так, и попросила отправиться его в заповедный лес.

«Пока я могу еще там побывать, не откажи мне в этом, братец»

Да и как он мог ей в том отказать?

— Хорошо, захвати с собой Елизавету, ей этого тоже хочется.

Так он и проводил дочь свою туда, куда с какого-то времени не мог ступить сам.

№№№№№

Две всадницы на закате поехали в этот лес. И могло показаться странно то, что и та и другая хорошо знали туда дорогу. И можно понять, что ее знала сестра князя, но дочь его. Но она поняла сразу, что ей хорошо известен этот путь. Туда могли пройти только те, кто не проходил обряда крещения. И чаще всего приходили они туда ночью, при свете костров собирались они около кумиров своих.

Предслава первой приблизилась к границе, куда чужакам не было хода, и остановилась немного испуганно. Она не была уверенна в том, что не наткнется на незримую стену. Но никакой стены там не оказалось. И Елизавета услышала ее облегченный вздох. Сама она не боялась ничего, ни в чем не сомневалась и была во всем уверенна.

№№№№№№

Идти пришлось долго. Сын Добрыни Тор и Вольга встретили их ласково.

— Мы уже и не чаяли встретить княгиню и княжну у себя, да в такой неурочный час, — говорили они в те минуты.

— Простите нас, только не можем мы урочного часа ждать, у Елизаветы еще все впереди, а мне пора в путешествие отправляться, — вздохнула тяжело Предслава.

— Я понимаю, что это необходимо для Киева нашего, я все всегда для него делала, но так горько покидать места родные.

И оглянувшись на этот лес, она снова тяжело вздохнула и нахмурилась. Но Тор внимательно смотрел на девушку. Она была еще такой маленькой, хотя казалась гордой и независимой. От Вольги не ускользнуло внимание Тора к девочке, ему было так странно все это сознавать.

Было что-то, что связывало их незримой нитью, хотя и встретились они наверняка в первый раз.

— Что-то позабыл нас наш князь, — говорил в это время тот, чтобы отвлечься от странных мыслей.

— Не забыл он ничего, просто очень важной фигурой стал. Только в душе своей он с вами остается, а внешне приходится ему хитрить, и подданных своих обманывать, да как без этого.

— Но мне кажется, что новые боги пленили его душу, а жаль, он был мудрее и лучше прежних.

Предслава думала об отце, которого теперь называли Святым, но она-то знала, что там было на самом деле, и не могла простить ему всего того, что творилось тогда в этом мире.

— Я и говорю Окаянный, раз для них он Святой, то, как нам считать прикажешь, княжна? Ярослав всегда против него шел, вот и надеялись мы, что он с нами останется, но власть в старом Киеве такая заманчивая штука, хотя разве стоит она того, чтобы душой кривить, да измываться над собой?

И Вольга казался таким сильным, таким твердым, что невольно улыбнулась Предслава, хотя и говорил он не особенно приятные вещи. Все знали, что скоро займет он место хранителя и воина древнего бога, и он готовился к этому очень основательно. И послужит он на совесть Перуну и всем, кто с ним останется. Не станет он искать кривых путей и таиться от этого мира не будет.

— Что же, тебе повезло больше, чем ему. Если бы он не был рожден князем или Изяслав бы хотел стол киевский занять, но он в Новгороде оставался, все было бы иначе, да не случилось, — подчеркнула она, стараясь изо всех сил оправдать Ярослава, хотя Вольга и сам все понимал и особенно не нападал на него.

Она долго говорила с Вольгой и вдруг посмотрела на Тора. И по глазам его она поняла, что мальчик помнил о той чудесной ночи, когда они вместе с матерью появились здесь, и боги опустились к ним с небес. И она кружилась в лунном сиянии, и музыка, волшебная музыка, лилась и ласкала ее, и уносила от реальности вдаль. Как все было замечательно тогда. Ребенок, тайком за всем наблюдавший, никогда не мог забыть о чуде им виданном. В волшебном лесу было немало чудес во все времена, но тот вечер был особенным, и они обе о том ведали. Но удивило ее еще больше то, что Елизавета помнила об этом танце. Она поняла это, как только взглянула на девочку. Но видно тут случалось всякое.

№№№№№

Все вместе прошли они к кумирам. Они внимательно за ней следили, а Елизавета не высказала своего удивления. Они были уверенны в том, что видит она это не впервые. И это заставило их задуматься:

— Кто она такая, почему с ней так много связанно?

Знать этого они не могли, но она все время заставляла их удивляться.

— Перун, — прошептала она, и шагнула к одному из кумиров. И нашла она его безошибочно, даже не сомневалась в том.

— Но он не такой, мастера ошиблись, он совсем не такой.

Все трое за ее спиной переглянулись. Он спокойный и приветливый, а не грозный, его не стоит бояться. И никто не решился у нее спросить, откуда ей это ведомо.

Так и стояли они перед кумирами, пока Елизавета медленно переходила от одного к другому. Домой возвращались молча. Да и что тут скажешь?

Глава 17 Таинственный лес

Дева оглядывалась на лес, где почувствовала себя так уютно и спокойно. А ведь и не думала недавно, что в новом мире может быть такой уголок.

— А как там прекрасно при свете луны, — мечтательно говорила она.

— Хорошо, — говорил Вольга., — мы придем сюда ночью, если вы обе так хотите. И на лице Елизаветы мелькнула лукавая улыбка.

Но Тор в тот момент заговорил о князе:

— Мы ждали от него большего, а он бросил нас на произвол судьбы. Он так яростно против своего отца боролся, что мы смели надеяться, на то, что не бывать у нас новому богу, но что-то с ним потом случилось.

И тогда сказала ему Елизавета:

— Но я никогда не изменю ни тебе, ни заповедному лесу.

И увидели они в ребенке что-то сильное и величественное.

Оба воина понимали, что девочка, чтобы с миром не происходило, останется с ними. Они дошли до перекрестка, им пора было возвращаться назад.

— Перун вернется к нам, и вы тоже узрите, что он не суров, а прекрасен..

— Но откуда ты знаешь? — наконец спросила ее Предислава.

В волшебном лесу всякое случиться могло, но не дивиться было невозможно.

— Он мог отступить, но он не сдавался никогда, и дальше такого случиться не может, — не унималась девочка..

Они поспешно прощались, давно пора было возвращаться во дворец. Им было горько и страшно думать о том, что могут миновать века и никому никогда не понадобится то, что они хранят. И все отступились и стали врагами. И век человеческий ничто рядом с течением времени. Но Тор очнулся первым и заговорил весело почти:

Пусть они свой род на погибель обрекают, если так недальновидны и тупы, но всегда останутся те, кому ведомы тайные знания.

Они ехали медленно, кони их радовались тому, что некуда торопиться.

— Я должна буду уехать далеко, — говорила Предислава, — и мы будем редко видеться, Лизи, — так решил мой брат.

— Но я не хочу этого, — вырвалось у девочки.

— Я тоже не хочу, но князь решает, как нам жить дальше.

— Думаешь, я не смогу уговорить отца, чтобы ты осталась с нами.

— Сможешь, ты можешь все, но каждая девушка должна выйти замуж и создать свою семью, это случится и с тобой, когда подрастешь немного.

Они молча смотрели на пламеневший закат. Но Елизавета внутренне никак не могла примириться с разлукой.

— Но разве он не может приехать к нам, если ты так хочешь быть с ним?

— Он король, и он должен жить в своем мире, — говорила ее тетушка, — кто из нас может требовать от мужчины, чтобы он оставил трон и свой мир.

Она больше ни слова не говорила, но Елизавета запомнила эти слова навсегда. И в холодном и чужом мире часто вспоминала их. Она грустила оттого, что расставалась с единственной взрослой женщиной, бывшей для нее другом и советчиком.

— Но твоя матушка, — начала было тетушка.

— Он любит только своих лошадей, святого отца и воеводу, — говорила Елизавета, — и с ними не расстается, а до меня ей нет никакого дела. Она даже и язык — то почти не знает, о чем я могу с ней говорить?

— И ты станешь королевой, отец отыщет для тебя самого сильного и мужественного из королей. Он будет лучшим из лучших, и ты будешь счастлива.

Так и заглянула впервые княжна в грядущее. И оно казалось ей таинственным и странным. Жаль, что нужно будет расстаться с Отцом, с Киевом и с заповедным лесом. Но она не должна лить слез. Как спокойно принимает свою долю Предислава, и ей ничего другого не остается.

№№№№№

Вернувшись в свой лес, Тор погрузился в раздумья. Этот ребенок не был похож ни на какого другого. Она узнала Перуна, она вообще знала то, о чем они все могли только догадываться.

— Не надейся особенно, отец выдаст ее замуж, и она станет королевой, и будет от нас далеко. Но в Киеве она точно не останется.

Вольга всегда мог остудить его пыл. И это было самым грустным открытием из всего, что случилось в последнее время.

Глава 18 В первом кругу

После того, как Рогнеда их покинула, в Сварге стояла тишина и печаль. Перун радовался, что она исполнила свое обещание, но все подопечные пришли в уныние.

Святослав так и не верил, что она забыла о нем и не любит больше, Олег сердился, зная, что сам не пошел бы на это, но больше всех печалился Рогволод. Ему не хотелось терять любимую дочь теперь уже навсегда. Она не оставляла надежды на то, что ни еще встретятся. И сам он не понимал из-за чего можно отказаться от вечности и вернуться в тот горький и страшный мир. А если на этот раз судьба ее станет жалкой и ничтожной, и отец ее будет похож на несчастного Владимира, и бог новый пугал и злил его еще сильнее.

В Сварге появлялись женщины, но были они так тихи и невзрачны, что и не смотрели на них больше, и оставались они в тесном кругу. А там, где собрались князья, где соперничали друг с другом, радости большой в бессмертии не оставалось. Он не понимал, почему ее не мог уговорить даже Святослав, о котором она все время до сих пор мечтала.

Перун пристально следил за Елизаветой и очень обрадовался, когда увидел ее в заповедном лесу около своего кумира. Она осталась прежней, она будет его королевой, и среди рабов верных он нашел ту, которая достойна того, чтобы он еще кидал на землю свой взор. Ее руками он и будет вершить все, что требуется, если мужчины далеки и так бездарны, что готовы подчиниться любому распятому, то он для себя выберет королеву. И это будет месть княжеского бога предавшим его князьям.

И Громовержец призвал к себе беса, и они долго говорили о том, что и как может быть в том мире с их королевой.

Бес радовался и тревожился, он знал, насколько опасно совершить хоть один промах, неверный шаг.

«Эта девчонка — настоящий дьявол, и с ней надо быть осторожным, — раздумывал он тогда, глядя на своего почти поверженного бога.

— Не забудь, что времена переменились, — говорил Перун, тебе будет трудней.

— Да когда с вами-то было легко? — удивленно спросил он, — хотя теперь я не могу так вольно чувствовать себя, как прежде, это точно. Крест их — такая зараза, от которой бегать приходится, они вас все больше по тьму оттесняют. А свет они нагло себе захватили. И есть места куда так просто не пролезешь — это храмы их, я могу, их, конечно, поджечь, если захочется, а вот, чтобы там оставаться — ну никак не получается

— Еще недавно ты жег их, как свечи.

Вспомнил о старых добрых временах Перун, словно хотел отблагодарить его за прошлое.

— Жег, только они их еще больше настроили, и никакой устали не знали. А там все темные делишки и заговоры их и вершатся.

— Даже если и так, — согласился Перун, — но и ты должен быть шустрее и расторопнее, и что-то новое придумать, копытами почаще перебирай, нам всем не сладко, но ты хоть что-то сделать можешь, — признался неожиданно он. — Велес теперь на меня все грехи валит, в его времена такого случиться не могло, словно я этот конец света и сотворил.

— Конечно, — размышлял бес, — одному выпало наблюдать и оценивать. А второму — все своими руками и копытами творить.

Он не лукавил на этот раз, священники и на самом деле не теряли времени даром и свои святилища от старых и грозных богов они каким-то неведомым колдовством обезопасили. Свет и день оставались в их власти. Но это не давало им полного покоя. Они знали, что бес пролезет везде, и спокойно не могли чувствовать себя даже днем, не говоря уж о ночи.

После того, как он полюбовался Елизаветой в заповедном лесу и убедился, что все там идет даже лучше, чем могло бы, он отправился на пиршество в Свароге, но никак не мог расшевелить хмурых, угрюмых князей.

— Не понимаю, что за печали, словно вас только что свергли, — засмеялся бес, и смех его разносился по небесам, — Без Рогнеды может вам и скучно, но Елизавета молодец. Она уже успела порадовать вашего грозного бога, от вас — то кроме бед да огорчений ничего не дождаться ему, горемычному.

Упрек был справедливым, но очень обидным.

— Она вернется, но прежде, чем вернуться, много еще чего она совершить успеет — это главное. Она превзойдет во всем любимую вашу Рогнеду.

— Только нашей никогда не будет, — мрачно произнес Рогволод, ему не могло понравиться то, что она вернется туда, откуда он увез поспешно свою любимую дочь.

Глава 19 Рождение Анастасии

На этот раз княгиня мечтала о наследнике и ждала только мальчика. Анна, уже успевшая подрасти, уродилась шустрым ребенком. Она была представлена самой себе. Она иногда тихонько утирала слезы, когда этого не видел отец, и уходила на берег Днепра. Ей казалось, что судьба ее обманула. Сколько ей было дано, как она любила отца, а он только смотрел куда-то мимо и никак не отвечал на все это, словно ее и не было рядом. Он и пару слов не сказал второй своей дочери, что было ей делать, что думать?

Служанки жалели ее все время, она приходила в ярость от их жалости. И только монах в храме старательно учил ее всему, что знал сам, и все свободное время с девочкой проводил. Под сводами богатейшего и пустого, как и ее душа храма, она молила всех богов и своих и чужих о том, чтобы ее не оставляли в одиночестве, о ней наконец, вспомнили. Она тогда еще не могла знать главного — мудрый князь вспомнит о ней только в тот момент, когда захочет заключить союз с французским королем, не раньше. И однажды она спросила у монаха, которого привыкла считать своим:

— Скажи мне, отчего отец так любит Елизавету? Она умнее и красивее меня?

Дело не в том, дитя мое, — говорил он, — она была первой, она ему показалась тогда чудом — новая жизнь, наше продолжение — всегда чудо, и он почувствовал, когда взял ее на руки, что бессмертен. Он с грустью замолчал, потому что думал о том, что себе такого бессмертия не сможет обеспечить — вот что терзало его больше всего

— В ней есть какая-то бесовская притягательность, — глухо прибавил монах.

После этого странного признания он неожиданно замолчал, словно сказал что-то странное и страшное.

— Бес — это плохо, — услышал он голос Анны, — ты сам говорил мне о том, только я готова ему отдаться, чтобы князь (она не называла Ярослава отцом) обратил ко мне свой взор, и вспомнил, что я тоже его дочь.

— Не говори, даже не думай так, за все расплачиваться придется потом. Лучше за сестру свою помолись, да пожалей ее.

Глаза Анны в тот момент странно округлились, такого услышать она от него не могла никак.

— Мне ее жалеть, да я бы что угодно сделала, чтобы оказаться на ее месте, пусть она меня потом жалеет.

— Зависть дурное чувство, дитя мое, не стоит никому завидовать, в том нет никакого проку, только беда одна.

— Почему ты никогда не учил Елизавету? — вдруг спросила она, ведь она в храме не бывала, а если и заглядывала — только от упрямства да любопытства.

— Мы никогда не были с ней, князь никого из нас к ней не подпустит никогда, хотя много раз говорил я ему о том, но все без толку

— Думаешь, он решил погубить ее душу? — удивленно спросила она, сама она и не знала, что о том думать. Она знала, что есть что-то недоступное ее пониманию. Отец всегда слыл мудрым, он знает что-то, что неведомо монаху. Но она подрастет и узнает его тайну. Как же ей хотелось все изменить, да то, чего изменить было невозможно и стать первой, а не второй в этом мире и в сердце отца. Напрасно этот красивый юноша в черном пытался ее как-то утешить, она так страдала от того, что казалось ей несправедливым. Она готова была на многое, но мир не был в ее власти, что и пугало больше всего.

№№№№№

Анна томилась долго, но она решила шагнуть навстречу к Елизавете. В тот момент та возвращалась с какой-то прогулки. Они вместе с Предславой были в чистом поле, как раз перед отъездом княжны к ее жениху. Потому Елизавета и казалась очень грустной. Кажется, она в первый раз разглядела свою маленькую сестренку и была удивлена тому, что увидела. Она казалась взъерошенной и очень сердитой. Она хотела объяснить ей, что девица не должна себя так вести, а княжеская дочь тем паче. Выглядела она и на самом деле смешно и нелепо. Но остановилась и промолчала. Заговорила Анна, боясь, что она просто развернется и уйдет, и слушать ее не станет.

— Отец искал тебя, а на меня не глядел даже, — бросила она.

— Ничего, мы встретились с ним по дороге, — спокойно отвечала Елизавета, — но что на тебя нашло?

— Что в тебе такого особенного, и в бога нашего ты не особенно веришь, и упрямая, и противная, но он в тебе души не чает.

Елизавета улыбнулась, приведя Анну в еще большую ярость.

— Это несправедливо, и я буду бороться с тобой.

Понимала она или нет, но бросала вызов страшней сестре своей.

Елизавета только подняла брови свои. Она и сама была еще ребенком, но ее младшая сестра пережила и страдала больше. Ей стало грустно от этих мыслей, она попыталась успокоить ее.

— Многое в этом мире тебе может не нравиться, но не всегда бывает так, как нам хочется. Лучше прими все как есть, тогда и жить легче станет.

Анне показалось, что Елизавета над ней просто издевается, и она яростно топнула ногой. Слова ее остались пустым звуком для Анны. Но ей стала немного легче оттого, что она все высказала.

Елизавета тревожилась, она понимала, что Анна слишком мала для того, чтобы спокойно принять все происходящее. Но ей уже сообщала служанка, что у матери появился еще один младенец.

№№№№№

Напрасно княгиня Ирина ждала на этот раз Ярослава. Не было его в княжеских палатах. На ребенка взглянул он только через несколько дней. Пришел к ней усталый и отрешенный, и просто постоял и ушел, ни о чем не говоря, словно и не случалось ничего, а он просто пришел, чтобы с ней поздороваться и возвестить о том, что он вернулся назад. Но Предеславе он потом сказал все-таки.

— Жди ее в Венгрии, она придет тебе на смену, когда у тебя не останется сил быть королевой.

Она взглянула на брата своего, и подивилась тому, что не только ее судьба, с этим она успела примириться, но и судьба малышки, только несколько дней в мире этом прожившей, была уже решена мудрым князем.

— А я буду королевой? — вмешалась в их разговор Анна, она тоже была тут.

— Ты будешь королевой, — пообещал ей князь.

Но при этом он только слышал голос дочери и даже не взглянул на нее.

Анна ничего толком не знала о королевах, но она была уверенна в том, что они никогда не плачут, и они никогда не увидят ее слез. В этом была первая ее победа над собой, невидимая и неведомая постороннему глазу.

— Я подарю тебе мальчика, — виновато улыбнулась княгиня, обращаясь к мужу своему. Она боялась его разочарования, а может и гнева. Но, как и всегда князь Ярослав был спокоен.

Глава 20 Перемены

Елизавета задумалась о своей сестре, и поняла, что ничего она о ней не знает, как вероятно и отец. Она решила хоть что-то исправить, и пересилив себя, заглянула в тот храм, где чаще всего появлялась Анна. Она видела того монаха, который учил ее сестру. Но он так и не приблизился к Елизавете. Убранство храма ей показалось слишком ярким и блестящим каким-то. Она остановилась перед образами. Суровые каменные лица, которые они называли ликами, осуждающе взирали на княжну. Она почувствовала угрозу, от них исходившую, они словно заранее обвиняли ее и признавали виновной даже в том, чего она еще не успела и не могла совершить. Ей стало очень тревожно и неуютно в таком окружении, и Елизавета поторопилась уйти. Она не могла да и не хотела верить в такого бога и служить ему, даже если он существует и правит их миром, она готова была сопротивляться.

Волна протеста поднялась в ее душе. Она знала, что стоит только обратить к нему свой взор, и этот мир переменится, все что ей дорого, исчезнет раз и навсегда. Вероятно, это и было написано на ее прекрасно лице, потому монах и не приблизился к ней, он почувствовал то, что она переживает

«С ней лучше вообще не иметь никаких дел, — говорил он себе, Анна — это та, которая приняла и поняла сразу его бога, Елизавета останется чужой навсегда, сколько бы времени не прошло, что бы он ни делал. Так он тогда и решил для себя.

Елизавета поспешно покинула храм и отправилась на берег Днепра, решив, что там она может встретить Анну, но и там никого не нашла. Она посмотрела на темную воду и вспомнила, хотя никогда не видела и не могла знать, как плыл кумир Перуна по этой реке, как оказался он в середине и застрял там, приводя в ужас всех, кто наблюдал за свержением богов с берега. Она знала, что устроил все это бес. И по одному в этом месте киевляне до сих пор боялись появляться, потому что страшная эта история передавалась из уста в уста от детей к внукам.

— Но что могла искать и находить тут Анна? — спрашивала себя Елизавета. Она смотрела на воду и ежилась от холода, от нее исходившего. Она не собиралась, не хотела оставаться в мире, где были повержены боги предков. А потом вместе с отцом они отправились проводить Предиславу, она сидела около костра, и рассказывала ему какие-то истории, он внимательно слушал и дивился тому, что слышал. Она уверяла его, что зрела настоящую русалку.

— Она всегда была тут, — торжественно говорила Елизавета, — у нее очень красивое имя русское Берегиня.

Ярослав улыбнулся, он еще раз убедился в том, что в этой девочке для него заключен весь мир. Но и ее скоро придется проводить в дальний путь, вот об этом он думать не хотел, хотя кому, если не ей быть королевой. А она уже говорила о заповедном лесе и его обитателях. Ярослав удивленно поднял брови.

— Откуда тебе о нем ведомо? — спрашивал он

— Мы были там с Предславой, незадолго до ее отъезда. Они обижаются на то, что ты в последнее время там вовсе не появляешься, а ведь и в твоей душе они живы по-прежнему, я знаю о том.

— Живы, — словно эхо повторил он, — только тогда, когда я был с ним, я был только Новгородским князем, но так много воды утекло с того времени, они остались в моей душе, это правда, но теперь я просто так не могут там появляться. Я должен поддерживать этого бога. Это мучительно, это очень тяжко, но что делать. Отец мой наделал много глупостей, но я нынче не могу вернуться к старому, как бы ни хотел того.

Она жестом остановила его, не требуя ничего ей объяснять, как совсем взрослая женщина, она и без того ему верила. Не она ли недавно говорила Анне, что не все во власти человека, не все капризы исполняются, так что теперь о том думать и говорить? И она решила поговорить с ним об Анне.

— Ты совсем забыл о другой дочери своей, отец, она одинока и несчастна, — услышала Елизавета странный голос и не узнала его — это говорила в ней Рогнеда.

Ярослав удивленно взглянул на нее, он услышал голос матери. Но решения своего не переменил:

— Ей надо привыкнуть к этому, так будет всегда

— Почему ты так говоришь?

— Потому что так будет.

— Может ты и прав, не стоит привязываться к кому-то всей душой, тогда будет очень тяжело расставаться. Все может рухнуть в тот миг.

Он не стал спрашивать, откуда ей это известно, потому что давно был посвящен в эту тайну. Он просто смотрел на свою дочь, и видел то ее, то мать свою любимую, а потом взирал на огонь. Он думал снова о разлуке с ней и знал, что ни одна женщина не заменит ему дочь. И он хотел умереть в тот момент, когда Елизавета покинет княжеский дворец.

№№№№№№

Княжна Анна, в тот момент, когда Ярослав беседовал у огня со всей дочерью, ворвалась стремительно в покои княгини. Та в первый раз встала с постели и прошла по палатам. Путь ей показался странно долгим, она очень устала. Анна подошла к колыбели ребенка и взглянула на дитя и на няньку, а потом повернулась к ней

— Что с тобой, дитя мое? — спросила ее встревоженная мать, хотя княгиня почти никогда не выдавала своих чувств.

— Я не дитя, дитя в люльке, я взрослая, наверное, потому меня все бросили, — торопливо говорила она, готовая разрыдаться, хотя она обещала себе не плакать

— Что ты такое говоришь, мы все любим тебя

— Я не о тебе говорю, но отец и Елизавета, им нет до меня дела. Я хожу везде за ними, просила, чтобы он меня взял с собой, но он приказал мне оставаться дома.

— Вот и правильно, путь не ближний, а ты еще совсем ребенок малый.

Как обычно она пыталась защитить Ярослава, но у нее это плохо получалось.

— Он просто боится, что я стану мешать их беседам с Елизаветой. Они оба не верят в бога, и говорят о каких-то других богах. Мне это совсем непонятно и страшно.

— Когда ты немного подрастешь, все переменится, — говорила княгиня.

— Никогда ничего не изменится, — тяжело вздохнула Анна, и пристально посмотрела на мать. Почему она обманывала, зачем ей это было нужно?

Анны вышла в залитый лунным светом сад. Где-то рядом храпели лошади княжеских воинов. Они разговаривали тихо, но она слышала каждое слово. Анна ушла к себе, слушать это было невыносимо. Она думала о том времени, когда Елизавета выйдет замуж. Тогда и в ее жизни все переменится. Но потом, остановившись около своей двери, она повернулась и пошла к храму. И хотя было очень темно, но ничего она не боялась. Сначала она не понимала, зачем ей это нужно, потом решила, что должна увидеть монаха, даже если он спит. Но он еще не ложился спать, и все это время молился, и она решила просто помолиться вместе с ним. Только после этой ночной молитвы, немного успокоившись, она и вернулась домой.

Глава 21 Тоска Вольги

Что-то странное произошло после того, когда старшая дочь князя покинула заповедный лес. Воин и чародей загрустили. Сначала Вольга и сам не мог предположить, почему ему все кажется таким унылым. И солнце ярко светило, и трава была зеленой, но этого ему казалось мало. Ему очень хотелось вернуться к обычной жизни, но из этого ничего так и не получилось. Он быстро понял, что ждет только одного — возвращения Елизаветы. Она похитила его душу и даже не заметила этого. Но он продолжал служить грозному богу и гордился тем, что ему это было поручено. Он вспомнил историю любви Добрыни и княгини, и удивился тому, что и тот мог быть очарован и зачарован. Но то, что и сам что-то такое чувствовать может, не поверил. Об этом он и рассказал Тору, хотя и старался избегать этого разговора до сих пор

— Мой отец был влюблен в княгиню, и ничего в том нет удивительного. Но и она любила его не меньше, они были счастливы, боюсь, что коварная Елизавета никогда тебя не полюбит.

Ему не хотелось, чтобы парень заблуждался.

— Ты забыл про Ярослава, про князя нашего, даже если бы Елизавета этого и захотела, князь никогда ничего подобного не допустит.

Странно побледнел Вольга. Тор сказал ему то, о чем он и сам догадывался, но никак сказать не мог. Он не мог забыть о ней, какие бы умные слова не говорились.

— Тебя ждут только разочарования, если любовь без ответа, то ее надо выкинуть из души

Тору не хотелось видеть друга своего растерянным и убитым. Долго думал Вольга о том, как ему поступить дальше и понял, что он должен за помощью к Волхву обратиться. Он отпустил голубя в небеса, чтобы попросить Волхва о свидании.

№№№№№№

Ответ пришел быстро. Волхв призвал к себе Вольгу. И он предстал перед князем-чародеем, магом всех магов растерянный и немного смущенный.

— Тебе известно все, что же мне делать.

— Ты и сам знаешь, что страсти — развлечения для бездельников. Я не противился любви Добрыни, она не мешала делу, тебе же во всем мешать будет страсть твоя. Вот кубок, испей воды забвения, и все отступит в тот же миг.

Вольга хотел просить о том, чтобы княжна полюбила его, но так и не решился сказать о том. Конечно, он мог это сделать, но тогда все в мире переменится, так уж вышло, что судьба этой девчонки была накрепко связанна с другими судьбами. И ничего не собирался он делать, потому что заглянул в книгу судеб, на ту самую страницу, где судьба Елизаветы записана была. Только несколько мгновений медлил Вольга. Он все понял без слов и расспросов. Он знал, что не может от забвения отказаться, это лучшее, что мог ему чародей подарить. И он улыбнулся и поднес кубок к губам, помедлив миг, испил его до дна.

— Он сильнее, чем я о нем думал, — размышлял в тот миг Волхв.

Он знал, что если бы Елизавета не была дочерью великого князя, то ничего такого и не было бы. Не ускользнуло все это от беса. Он был на острове Буяне — все видел и слышал, решил обо всем этом немного позднее Перуну рассказать. Но и сам Волхв когда-то забвение пригубил, и ни о чем он больше не думал и не помышлял. Легко быть сильным, когда ты раньше срока все слабости свои изгнал.

В то время Тор ждал возвращения своего друга. Он не знал, что сделает чародей. Он понимал, что нет лучшего жениха, чем Вольга, и странно, что Ярослав к этому так относится. Но его дочь будет королевой, а не женой воина. Это было понятно любому. Но после свидания чародея и Вольги произошли события, которые заставили их о чувствах позабыть

Глава 22 Второе свидание с волхвом

И снова отправилась княжна в заповедный лес. Она не могла знать, что нового увидит там, но чувствовала, что на закате там будет происходить что-то необычное. Анна, словно призрак возникла у нее на дороге. Она караулила ее на самом деле, и стала просить, чтобы та взяла ее с собой. Но она резко отправила девочку домой

— Тебе нет туда дороги, — подчеркнула она.

— Только тебе можно быть там, — вырвалось у Анны, о как она ненавидела сестру свою в тот миг.

— В мой храм не пускают непослушных девочек вместе с их монахами, — просто говорила Елизавета.

В ее карих глазах, которые иногда казались зелеными, появилась насмешка, хотя она и старалась скрыть ее, но не могла.

— Ты пойдешь к язычникам? — спрашивала ее Анна, все больше дивясь тому, что она даже не скрывала этого

— Я пойду к великолепному волхву, — говорила Елизавета.

Елизавета пришпорила коня и усмехнулась, ей нравилось ощущать себя сильной и могущественной.

— Но тебя молния убьет в чистом поле, — вырвалось у Анны

Елизавета почувствовал, что тут не обошлось без монаха, и еще раз усмехнулась.

— Но Громовержец меня и защищает, если бы ты меньше слушала своих монахов, толку было бы больше. Я люблю Перуна, так как ты своего злого и бессильного бога не можешь любить, — говорила Елизавета.

На этот раз Анна испытывала страх, она поспешно крестилась, бросая какие-то угрозы в адрес сестры. Но та уже растворилась где-то, ее больше не было видно

— Она не испугалась, она смеется, — с ужасом думала Анна, пристальное вглядываясь в серое небо, и что-то мученическое появилось на ее лице.

Это для нее и на самом деле было очень страшно. Но в глубине души она хотела, чтобы ее угрозы осуществились, хотя монах ей запрещал думать плохо и о близких, и о дальних, но это был особенный случай, она никак не могла с собой бороться, как только снова столкнулась с Елизаветой. Погоревав о ней немного, если гроза уберет ее с дороги, отец забудет и вспомнит о другой своей дочери, которая жива, — наивно думала Анна. Этого ей хотелось все больше и больше в те минуты. Хотя служба в храме уже закончилась, но Анна отправилась туда. Она осталась одна и молилась теперь

— Я стану королевой, — говорила она, и когда я вернусь домой и пройду по этим улицам, они увидят меня, и нищенка у храма, которая будет просить подаяния — это и будет моя сестра Елизавета. Она будет раскаиваться в том, что бросила меня и оставила одну. Но я пожалею и прощу ее, и даже может, во дворец позволю вернуться. И она поймет, что только туда могли завести ее боги, которым она так истово молилась

Эти мечтания ей были странно приятны. Но она заметила, что не молится, а просто стоит перед суровым ликом своего бога.

№№№№№№

Елизавета, как только шагнула в заповедный лес, так и забыла сразу о маленькой и несчастной своей сестре и о мире, укрытом за городскими стенами. Мир вокруг был так великолепен и неповторим, и не согласилась бы она стоять в храме перед свечами и молиться, молиться, когда так ярко светила луна, и дух захватывало от красоты и величия природы. И можно быть такой же свободной, как Стрибог, и повелевать ветрами, и мчаться с ними наперегонки. Она немного удивилась тому, что в густом лесу было не темнее, чем на поляне, раздавались какие-то таинственные звуки, они были похожи то на плачь ребенка, то на рев невиданного зверя. Она знала дорогу и не раз и прежде бывала там. Идти пришлось недолго, ничто не мешало ей. И показалось княжне, что кумиры излучают свет. Она остановила коня на опушке, легко соскочила и пошла туда. Каким прекрасным и таинственным был этот лес.

Он шел по лесной поляне, смотрел на происходящее. Так уж вышло, что до сих пор он ни разу не бывал тут. Тысячелетние деревья шумела над головой. Кумиры, возникавшие то там, то здесь внушали трепет. Тот, кто был слюда допущен, должен был испытывать только трепет и страх, и радость.

Волхв и сам дивился тому, что он испытывал что-то подобное. Он глухо рассмеялся, увидев, как удивлены его появлению и Вольга, и немного дальше стоявший Тор. Им казалось, что он не мог тут появиться.

— Мне воспрещается тут появляться, — говорил он, усмехаясь.

— Нет, конечно, — просто все так неожиданно.

И они озирались по сторонам, и чувствовали, что был еще кто-то, кого они не могли пока видеть. Но это был не бес, хотя и без него не обойдутся они никак

Наступил момент, когда в лесу должно было произойти чрезвычайное событие. Они замерли в ожидании.

Глава 23 Юная всадница

Елизавета приблизилась к тому месту, где ее ждали эти трое. Она хотела знать и видеть то, что там происходит. И они увидели ее в свете, странном блеске луны. Еще не прозвучало никаких слов — было мгновение тишины. Она его сразу узнала:

— Волхв, — прошептала Елизавета.

Она поняла, что ее слова удивили их еще больше и смущенно пояснила:

— Мне кажется, он был уже в моих снах. Это он, его нельзя не узнать.

— Это я и я позвал тебя нынче в лес, потому что бес мне все уши о тебе прожужжал, он только и говорит о любимой дочери князя Ярослава, и о том, что Свароге пустота и печаль после исчезновения Рогнеды.

Они говорили о свергнутых бездумно безумцами богах

— Ничего, они сильнее, чем кажутся.

Но Елизавета только с восторгом на него смотрела, и жалела о том, что не сможет его больше увидеть. Вольга немного волновался, ему всегда хотелось, чтобы Волхв выдал его тайну. Но невозможно было понять, случится это или нет. Ему придется признать, что страсти не миновали его тоже. И хотя он забыл, и это его не особенно волновало, но это было так страшно и страшно, какой он воин, какой маг, если не может сладить со своими чувствами. Но чародей не собирался выдавать его тайны.

А потом налетел сильный, но теплый ветер. И все они погружены были в странное действо. Сначала возникла музыка, она звучала, то громче, то тише, нигде кроме небес ее невозможно было услышать, хотелось оторваться от земли и лететь. И боги ожили, они перестали быть неподвижными кумирами, они были рядом с ними.

В первое мгновение Елизавета готова была лишиться чувств, но ужас сменился восторгом. И сначала она отпрянула от них в трепетном страхе, но потом приблизилась снова. Она оказалась в их окружении. Такое же прежде испытывала и Рогнеда, потому эти чувства показались ей такими знакомыми. Они говорили, о чем-то спрашивали, улыбались, видели, как она растеряна и испугана. Тогда она и прильнула к Волхву. Мир закружился в странном танце, которому не было и не могло быть названия. Она рядом с ним не только больше ничего не боялась, но и ощутила собственную силу. Перед ней появлялся то один, то второй лик то следующий. Она смотрела на них и их знавала: Перун, Световид, Даждьбог, Радегаст, Велес, конечно, она не могла их спутать, она была с ними и они были с ней в те минуты

№№№№

Завершилось все так же мгновенно, как и началось. Они отступили и вернулись на свои прежние места, княжна осталась одна. Она могла шагнуть к воину или волхву, но все еще оставалась в том невидимом кругу, словно зачарованная. И вдруг она поняла, что это чародейство Волхва, ему как то удалось оживить их для нее одной. Видения эти исчезли так же неожиданно, как и появились. Она теперь молча взирала на людей и на мир, снова застывший и неподвижный. Но ведь это было, было, и может повториться снова. Чародей понимал, что они ждут от него еще чего-то необычного. И он решил быть с ними откровенным.

— Я не любил женщин, да и они не особенно были ко мне привязаны, — признался он. Но ты — особенный случай, Елизавета. Медея и Рогнеда завидуют тебе, а когда твой путь завершится, от них мало что останется. Если бы ты могла знать, какой жестокой и обольстительной была Медея. Рогнеда всеми силами пыталась исправить то, что та натворила, но это у нее не особенно получилось. Князь Ярослав уже помог и еще поможет тебе все изменить в этом мире. У тебя будет и любовь короля, и власть, ты сама станешь королевой. И самого Волхва было трудно узнать в те мгновения. Но Елизавета перед ним стояла гордо и прямо.

— Скоро появится суровый викинг, самый лучших из всех, кто был в этом мире, ты его сразу узнаешь, его нельзя с кем-то иным спутать.

Чародей неожиданно оборвал свою речь, и все взглянули на Вольгу почем-то, а он постарался укрыться в тени. Елизавета стала с ними прощаться. Они просили ее оставаться, но ей и на самом деле надо было возвращаться назад. Волхву показалось, что она была слишком дерзка, но он ничего не сказал. Девчонка, несмотря на его чары, была непреклонна. Он покинул лес, как только чары ее исчезли, и растворился белый плащ. Тор переглянулся с Вольгой. Минуту назад все было так интересно и неповторимо, но что же случилось теперь? Сделалось обыденным.

— Она настоящая королева, — повторил он слова волхва, немного его передразнивая. Но оба были потрясены и не скрывали этого. Им осталось только шутить, а что еще могли они поделать с ней и с собой?

Глава 24 Княжна

Елизавета возвращалась в свои покои потрясенная. Но только здесь, во дворце дала она волю своим чувствам. Кому еще из тех, кто окружал ее, удавалось увидеть самого Волхва. Она знала, что это особенный знак в ее жизни. У нее была особенная жизнь, и Елизавета верила в то, что она ее заслужила. Таинственные имена Рогнеды и Медеи пленяли ее сознание. Она знала, что это связанно и с ней самой как-то. И она была уверенна в том, что мир прекрасен и неповторим, и он будет таким, каким она его сама сотворит.

В тот вечер она повзрослела и перенеслась в иную стихию. Она знала и о том, что кроме власти в мире есть любовь, и она играет очень важную роль. На нее смотрела и легендарная бабка, и неведомая Медея. Она знала, что еще вспомнит и ту давнюю историю. Должна быть какая-то сказка или песня, которая напомнит обо всем, что тогда случилось. Но она позаботиться о том, чтобы и о ней появилась прекрасная сказка, которую будут рассказывать ее внучкам.

Елизавета была уверена, что ее никто не видел, но как только она вошла в комнату, к ней шагнул отец. Он сидел в мягком высоком кресле и ждал ее

— Отец, — удивленно спросила княжна, словно она могла обознаться, и на самом деле это был совсем не он. Это удивило ее не меньше, чем появление Волхва в заповедном лесу.

— И где же ты была в такой час? — удивлению князя не было предела

— Я была там, — просто сказала она.

— Ты одна отправилась в лес? — еще больше удивился он и странно побледнел, — она поняла, как он гневается. Странно ей его было видеть таким.

— Еще не было темно, я хотела взглянуть на Тора и на идолов. Но все затянулось, потому что там был он

— Кто? — услышала она голос отца, он явно тревожился и не мог ума приложить, кто там был еще.

— Волхв, он был там, и я сразу узнала его, — призналась она

— В заповедном лесу появился Волхв? — он не мог поверить ей, хотя прежде никогда не сомневался в том, что она говорила правду.

Князю хотелось, чтобы это кто-то из богатырей или чародеев принял его облик, но не сам же древний маг появился.

— Это был он, отец, он сказал, что пришел из-за меня, и меня ждет какое-то невероятное будущее. Со мной ничего не могло случиться, ты напрасно волновался, отец, — говорила княжна спокойно.

— Я устал и хочу спать, мы поговорим обо всем утром, — отвечал князь, он был явно озадачен и растерян.

Елизавете совсем не хотелось расстраивать отца, но она была уверенна, что сможет добраться до своей комнаты и никому на глаза не попадется.

№№№№№№

Это маленькая Анна ворвалась в гридню и сообщила князю о том, что Елизаветы не было в ее покоях. Она знала, что он будет волноваться, но и не могла предположить, что так. Она притаилась в ее покоях и стала ждать, видя, что отец не уходит, ей было интересно услышать, как та станет оправдываться. Но она заснула и сначала ничего не могла разобрать. Она узнала, что Елизавета была в заповедном лесу, но даже за это ей не попало, он только тихо корил ее. И Анна стала тихо молиться о заблудшей душе своей сестры, которая не ведает, что творит, но почему молчит отец, вот что самое удивительное из всего. Она завидовала своей сестре все сильнее, и от этого душа ее рвалась на клочки. Но скоро ей пришлось забыть и о радости и о дерзости Елизаветы. Она услышала, как ее сестра спокойно говорила о чародее, имени которого не решилась бы произнести, и о собственной своей судьбе. Она сказала, что превзойдет какую-то Рогнеду и еще Медею — даже имя это Анна запомнила с трудом. Она не знала, кто они такие, но понимала, что это нечто удивительное. А отец вместо того, чтобы посмеяться и обвинить ее во лжи, с восторгом на нее смотрел и верил каждому ее слову. Анна готова была разрыдаться, но боялась, что они обнаружат ее и вместе накажут. Он ушел. Она выскользнула в тот момент, когда Елизавета ушла в соседнюю комнату переодеваться, затаилась, пока не стихли его шаги, и не хлопнула дверь в покои. И она укрылась в своей комнате. А потом начала громко рыдать, словно непоправимая беда случилась с ней. Она оставалась только тенью почти невидимой и неинтересной, только призраком, всем остальным в этом мире была Елизавета. Она никогда не совершит таких грехов, ни к одному чародею не приблизится, и бог возьмет ее на небеса, а там она будет помирать от скуки и сожалеть о том, чего так и не смогла совершить в жизни своей

— Она будет королевой, но и я буду королевой, отец обещал мне это, — думала в тот момент Анна. Но для того, чтобы избавиться от сестры, она должна уехать подальше, чтобы никто не смог ее там отыскать, и не смел их сравнивать. И Елизавета завоет от зависти, когда увидит ее в новом мире, рядом с королем, который совсем не будет похож на их бесценного отца.

№№№№№

Елизавета засыпала с улыбкой на прекрасном лице и понятия не имела о том, что из-за нее было пролито столько слез. Она думала о женихе, обещанном ей волхвом. Он должен быть лучшим из лучших и обещан ей богами. Она знала, что придет он из мира снегов и льдов. Он будет прекрасен и непобедим, и он станет королем королей.

Их много уже было в Киеве, они еще при деде появились, и мать привезла с собой целую дружину, но она ждала своего викинга, обещанного ей самим Волхвом. Они все стремились погибнуть в схватке, только тогда спустятся к ним отважные девы — валькирии и заберут их с собой. И в небесных дворцах будут происходить схватки и пиры. Об этом пели в сагах их певцы, и она всей душой стремилась на те земли, которые были для нее такими же родными и близкими, как и эти. Она сможет вернуться в страну скал и героев. И дух захватывало от такой радости, и восторг не проходил.

Глава 25 Страна скал и героев

Издалека все кажется прекрасным. Но там было только белое безмолвие, и скалы до самых небес, казалось, они подпирали небо, и совсем мало было земли, только снега и камни вокруг. Конунги яростно сражались за власть. И в этой беспощадной борьбе кто-то уносился в небеса вместе с валькириями — в царство Валгаллы, кто-то побеждал и становился сам конунгом.

Маленький мальчик, племянник короля отважного и смелого до безрассудства к тому времени подрос и возмужал на глазах. И превратился в одного из самых сильных и бесстрашных воинов. Многие называли его уже тогда Гаральдом Суровым или Храбрым, или Отважным, это как кому больше нравилось. Глядя на него, король Олав радовался тому, что видел и был уверен, что если придут за ним валькирии, и унесут на небеса во время сражения, то ему нечего будет бояться. Он оставлял на земле достойного и отважного наследника своего. Но не так все просто оказалось потом. Никому не ведома судьба, в одно мгновение все перемениться может и переменилось.

Локи, давно забывший о Рогволоде и Рогнеде, примирившийся с тем, что хотя и победил он, но особенно ему хвалиться было нечем, бог коварства случайно узнал от доносчиков своих новость — Рогнеда давно покинула Сварог небесный и снова отправилась на земли славянские. Он даже не сразу поверил такому известию. Но вскоре он убедился в том, что это правда. И как не уговаривал он себя оставить все как есть, потому что надоело ему по чужим землям мотаться и добывать себе победу мечом. Но душа авантюриста не выдержала, и в том самом лесу, где была Елизавета с Волхвом, он и появился. И все видел он своими глазами. И хотя Волхв сделал вид, что не заметил его, но он понимал, что поступок Рогнеды не может оставаться безнаказанным. И Локи тут же решил подарить и любовь, и королевство.

Не без труда ему удалось узнать имя того, кого прочили Елизавете в женихи. И новая жертва была намечена. Действовать пришлось поспешно, просто времени не оставалось у него больше. Да и не утруждал он себя особенно помыслами разными. Напрасно гордый Олав любовался своим племянником и готов был спокойно в Валгаллу отправиться. Последнее путешествие Локи даже быстрее, чем все остальное мог совершить. Но и там он никогда покоя не обретет — это точно. И скучать ни на земле, ни в небесах героям не придется, когда он снова включался в игру.

И закрутилось все сразу, и пошло-поехало. В граде этом появились ярлы мятежные. И еще не мог понять юноша, что у них происходить стало, а они уже обрушились на них силой невероятной. И в поединке том пал Олав. Вместе с сыном своим сражался он до конца, был изранен, но неравными силы оказались. И понятно было молодым, что когда погибнут старики, им отступить придется, чтобы собрать силы и на земли родные вернуться.

Тайно покинули юноши поле сражения, потому что все понимали, что еще не пришло их время погибать, не их это было схватка. И знали и Бьен, сын Олава, и Гаральд, племянник его, что не будет им на чужбине покоя, пока не вернутся они на земли свои, пока в Норвегии родной снова не окажутся. Но откуда силы брались в полумертвых телах. Казалось им, что если бы даже они и умерли, то и тогда бы двигались. Но и Локи пока убивать не мог, не судьба, да и не особенно хотел, ведь игра только начиналась.

Толкнув его в избушку к старухе уже на землях русичей, только усмехнулся он.

— Ты поживешь еще, потому что в книге судеб в зятья Ярославу Мудрому, киевскому князю определен, только посмотрим, как сей муж гордый примет тебя такого нищего да беззащитного, нужен ты ему больно, ничего не скажешь. Я полюбуюсь, с какой радостью он тебе любимую дочь свою отдаст.

Он надеется, что к нему непобедимый король заявится, а тут жалкий странник, изгнанник из мира своего. И довольный тем, что он для грозного Ярослава готовил, расхохотался Локи. Так, смеялся он, что тучи в один комок сбились.

Проснулся Гаральд и увидел старуху рядом. Ему показалось, что около него была смерть сама, потому что валькирия не может быть такой страшной.

В какой — то момент Локи показалось, что он потерял парня из вида. Но это быстро прошло. Потому что старуха все ему рассказала.

Локи доверял ей, хотя когда-то она чуть не окольцевала его (надо отдать ей должное), она была тогда молода и поразительно хороша. И когда он в очередной раз спустился на землю, чтобы повеселиться среди девиц, она оказалась самой смелой. Он после этой ночи почти сдался. Но быстро опомнился и сбежал от нее, как и прежде всегда поступал. Она оказалась не последней колдуньей, но тягаться с богом коварства все-таки никак не могла. Он через три десятка лет понял, отчего отказался и порадовался этомуОна к тому времени была так капризна, ворчлива и стара, а он же получил молодость без старости и старался обходить ее стороной, чтобы не смущать старуху. Но ради Гаральда он готов был ненадолго с ней пообщаться.. Та, которая не стала женой его, по-прежнему могла службу ему служить, и за это время еще многому научилась.

Не в силах заснуть от боли, Гаральд проснулся среди ночи и хотел попросить у старухи одну из ее настоек. Но в избушке ее не оказалось, тогда он медленно вышел во двор: если пространство это так можно было назвать. Он увидел старуху рядом с каким-то красавцем, от которого исходило странное сияние.

— Ты не веришь мне — это прозвучало так странно, — мы подлечим его, и сгодится для твоих дел.

И в тот момент и старуха, и красавец оглянулись и посмотрели на него, и Гаральд понял, что судьба его решена. И когда они со старухой вернулись в избушку, он спросил у нее, кто это такой.

— А ты сам не узнал, но если не узнал, то тебе лучше. Но он тебя повсюду разыскивал и нашел все-таки. Бороться с ним тебе бесполезно. Но тебе придется совершать ошибки и исправить их самому.

Она потом говорила еще что-то, но этого Гаральд уже не слушал и не слышал. Он так и запомнил странные эти речи и не посмел ей противиться, да и что было сказать на это. Он устал, разнялись раны и он понял, что не знать ничего и на самом деле будет лучше для него.

Спорили они с Бьеном долго. Но потом решили, что идти нужно в Киев к князю Ярославу. Только там находили пристанище все изгнанники. Он был одним из самых могущественных правителей в этом мире. Он мог помочь им, да и оказался ближе всех остальных

Они поблагодарили старуху и отправились на славянские земли без лишних слов. Они не могли знать, радость или печаль будет в жизни их, да и кто мог им о том поведать теперь. Он понимал, что ничего хорошего от ее ночного гостя ждать не стоит, но брату своему ничего говорить не стал.

Тот видел, что ему что-то еще известно, но благоразумно ни о чем не спрашивал его. Он был молчалив и угрюм.

Они были в те дни спокойны и молоды, и верили в то, что одолеют все трудности. Жизнь оставалась увлекательной и незабываемой, и все, и схватки и власть и любовь были у них впереди.