Забавно было видеть, как этот ленивый человек оживился. Разумеется, он
говорит глупости, потому что это предписано ему должностью, но ясно, что это простак, честно исполняющий свои обязанности. Если б он был священником или служил в банке, у него был бы широкий круг знакомства и, вероятно, его любили бы. Но — он жандарм, его боятся, презирают и вот забаллотировали в члены правления «Общества содействия кустарям».
— А она — умная! Она смеется, — сказал Самгин и остатком неомраченного сознания понял, что он, скандально пьянея,
говорит глупости. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза, сжал зубы и минуту, две слушал грохот барабана, гул контрабаса, веселые вопли скрипок. А когда он поднял веки — Брагина уже не было, пред ним стоял официант, предлагая холодную содовую воду, спрашивая дружеским тоном...
Неточные совпадения
— Папа хочет, чтоб она уехала за границу, а она не хочет, она боится, что без нее папа пропадет. Конечно, папа не может пропасть. Но он не спорит с ней, он
говорит, что больные всегда выдумывают какие-нибудь страшные
глупости, потому что боятся умереть.
— А ты
говорила — не надо, что это —
глупость.
— Это —
глупость. У нас в классе тоже есть девочка, которая
говорит, что не верит, но это потому, что она горбатая.
У себя в комнате, сбросив сюртук, он подумал, что хорошо бы сбросить вот так же всю эту вдумчивость, путаницу чувств и мыслей и жить просто, как живут другие, не смущаясь
говорить все
глупости, которые подвернутся на язык, забывать все премудрости Томилина, Варавки… И забыть бы о Дронове.
Клим съежился, теснимый холодной сыростью, досадными думами о людях, которые умеют восторженно
говорить необыкновенные
глупости, и о себе, человеке, который все еще не может создать свою систему фраз.
— Конечно — глупо! Да ведь мало ли
глупостей говоришь. И вы тоже ведь
говорите.
Он правдив до
глупости, не хочет, чтоб его защищали, и утверждает, что регент запугивал Лизу угрозами донести на нее, она будто бы
говорила хористам, среди которых много приказчиков и ремесленников, что-то политическое.
— Все эти
глупости Игорь так серьезно
говорит, что кажется сумасшедшим, — добавила она, поглаживая пальцем висок.
—
Глупости, — ответила она, расхаживая по комнате, играя концами шарфа. — Ты вот что скажи — я об этом Владимира спрашивала, но в нем семь чертей живут и каждый
говорит по-своему. Ты скажи: революция будет?
Казалось, что он понимает больше того, сколько
говорит, и — что он сознательно преувеличивает свои тревоги и свою
глупость, как бы передразнивая кого-то.
— Она пошлости
говорит, — сердито сказал Самгин. — Это ей муж, купец, набил голову
глупостями. — Где ты познакомилась с нею?
— Нескладно
говоришь, — вмешался лысый, — даже вовсе
глупость! В деревне лишнего народу и без господ девать некуда, а вот хозяевам — свободы в деревне — нету! В этом и беда…
«Воображаю, — сказал он себе, и показалось, что он
говорит с собою откуда-то очень издали. —
Глупости!»
Он знал все, о чем
говорят в «кулуарах» Государственной думы, внутри фракций, в министерствах, в редакциях газет, знал множество анекдотических
глупостей о жизни царской семьи, он находил время читать текущую политическую литературу и, наскакивая на Самгина, спрашивал...
— Можешь представить — мне было скучно без тебя! Да, да. Ты у меня такой солененький… кисленький, освежающий, —
говорила она, целуя его. — Притерпелся ко всем человечьим
глупостям и очень умеешь не мешать, а я так не люблю, когда мне мешают.
— Он
говорил, что война — всенародная
глупость и что германе тоже дураки…
Он не шатался, не
говорил глупостей, но был в ненормальном, возбужденно-довольном собою состоянии; в-третьих, Нехлюдов видел то, что княгиня Софья Васильевна среди разговора с беспокойством смотрела на окно, через которое до нее начинал доходить косой луч солнца, который мог слишком ярко осветить ее старость.
— Ах, Людвиг, Людвиг, — сказал он укоризненно. — Опять
говоришь глупости, а алгебру на завтра, верно, не выучил… Тучи, громы, а завтра получишь единицу.
Неточные совпадения
Средние законы имеют в себе то удобство, что всякий, читая их,
говорит: «какая
глупость!» — а между тем всякий же неудержимо стремится исполнять их.
Вронский и Анна тоже что-то
говорили тем тихим голосом, которым, отчасти чтобы не оскорбить художника, отчасти чтобы не сказать громко
глупость, которую так легко сказать,
говоря об искусстве, обыкновенно
говорят на выставках картин.
— Вы должны ее любить. Она бредит вами. Вчера она подошла ко мне после скачек и была в отчаянии, что не застала вас. Она
говорит, что вы настоящая героиня романа и что, если б она была мужчиною, она бы наделала зa вас тысячу
глупостей. Стремов ей
говорит, что она и так их делает.
Они
говорили, притворяясь,
глупости, только для того, чтобы она слышала.
Лариса. Вы не ревновать ли? Нет, уж вы эти
глупости оставьте. Это пошло, я не переношу этого, я вам заранее
говорю. Не бойтесь, я не люблю и не полюблю никого.