Неточные совпадения
Потом он шагал в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными
глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям в комнате, точно иконам в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая рот платком.
Смотрела она в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее...
Туробоев, холодненький, чистенький и вежливый, тоже
смотрел на Клима, прищуривая темные, неласковые
глаза, —
смотрел вызывающе. Его слишком красивое лицо особенно сердито морщилось, когда Клим подходил к Лидии, но девочка разговаривала с Климом небрежно, торопливо, притопывая ногами и глядя в ту сторону, где Игорь. Она все более плотно срасталась с Туробоевым, ходили они взявшись за руки; Климу казалось, что, даже увлекаясь игрою, они играют друг для друга, не видя, не чувствуя никого больше.
Отец тоже незаметно, но значительно изменился, стал еще более суетлив, щиплет темненькие усы свои, чего раньше не делал; голубиные
глаза его ослепленно мигают и
смотрят так задумчиво, как будто отец забыл что-то и не может вспомнить.
Как раньше, он
смотрел на всех теми же смешными
глазами человека, которого только что разбудили, но теперь он
смотрел обиженно, угрюмо и так шевелил губами, точно хотел закричать, но не решался.
В полутемном коридоре, над шкафом для платья, с картины, которая раньше была просто темным квадратом, стали
смотреть задумчивые
глаза седой старухи, зарытой во тьму.
Глаза ее, страшно выкатившись, расширились до размеров пятикопеечных монет, они
смотрели на огонь лампы, были красны, как раскаленные угли, под одним
глазом горела царапина, кровь текла из нее.
Клим
смотрел на ее синюю щеку, в открытый, серьезный
глаз и, не чувствуя испуга, удивлялся.
Черные
глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность, вызвала у Клима чувство, близкое жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья
смотрел на Лидию, не находя слов утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
Эта сцена, испугав, внушила ему более осторожное отношение к Варавке, но все-таки он не мог отказывать себе изредка
посмотреть в
глаза Бориса взглядом человека, знающего его постыдную тайну. Он хорошо видел, что его усмешливые взгляды волнуют мальчика, и это было приятно видеть, хотя Борис все так же дерзко насмешничал, следил за ним все более подозрительно и кружился около него ястребом. И опасная эта игра быстро довела Клима до того, что он забыл осторожность.
Не более пяти-шести шагов отделяло Клима от края полыньи, он круто повернулся и упал, сильно ударив локтем о лед. Лежа на животе, он
смотрел, как вода, необыкновенного цвета, густая и, должно быть, очень тяжелая, похлопывала Бориса по плечам, по голове. Она отрывала руки его ото льда, играючи переплескивалась через голову его, хлестала по лицу, по
глазам, все лицо Бориса дико выло, казалось даже, что и
глаза его кричат: «Руку… дай руку…»
Досадно было слышать, как Дронов лжет, но, видя, что эта ложь делает Лидию героиней гимназистов, Самгин не мешал Ивану. Мальчики слушали серьезно, и
глаза некоторых
смотрели с той странной печалью, которая была уже знакома Климу по фарфоровым
глазам Томилина.
Из угла пристально, белыми
глазами на Кормилицу
смотрел Томилин и негромко, изредка спрашивал...
Макаров, посвистывая громко и дерзко,
смотрел на все
глазами человека, который только что явился из большого города в маленький, где ему не нравится.
Ему очень хотелось сказать Лидии что-нибудь значительное и приятное, он уже несколько раз пробовал сделать это, но все-таки не удалось вывести девушку из глубокой задумчивости. Черные
глаза ее неотрывно
смотрели на реку, на багровые тучи. Клим почему-то вспомнил легенду, рассказанную ему Макаровым.
Дронов, сидя на койке,
посматривал на спорящих бегающими
глазами и тихонько покачивался; плоскую физиономию его изредка кривила снисходительная усмешка.
Шагая медленно,
посматривая фарфоровыми
глазами на звезды, Томилин нехотя заговорил...
Клим понял, что Варавка не хочет говорить при нем, нашел это неделикатным, вопросительно взглянул на мать, но не встретил ее
глаз, она
смотрела, как Варавка, усталый, встрепанный, сердито поглощает ветчину. Пришел Ржига, за ним — адвокат, почти до полуночи они и мать прекрасно играли, музыка опьянила Клима умилением, еще не испытанным, настроила его так лирически, что когда, прощаясь с матерью, он поцеловал руку ее, то, повинуясь силе какого-то нового чувства к ней, прошептал...
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы,
смотрел в лицо племянника неестественно блестящим взглядом серых
глаз с опухшими веками. Глотнув воды, он поставил стакан на стол, бросил бумажный шарик на пол и, пожав руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо...
Климу хотелось уйти, но он находил, что было бы неловко оставить дядю. Он сидел в углу у печки, наблюдая, как жена писателя ходит вокруг стола, расставляя бесшумно чайную посуду и
посматривая на гостя испуганными
глазами. Она даже вздрогнула, когда дядя Яков сказал...
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил в дом, здоровался с Климом рассеянно и как с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной,
смотрел в окна
глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда в полдень, в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Клим шел во флигель тогда, когда он узнавал или видел, что туда пошла Лидия. Это значило, что там будет и Макаров. Но, наблюдая за девушкой, он убеждался, что ее притягивает еще что-то, кроме Макарова. Сидя где-нибудь в углу, она куталась, несмотря на дымную духоту, в оранжевый платок и
смотрела на людей, крепко сжав губы, строгим взглядом темных
глаз. Климу казалось, что в этом взгляде да и вообще во всем поведении Лидии явилось нечто новое, почти смешное, какая-то деланная вдовья серьезность и печаль.
Он стал
смотреть на знакомых девушек другими
глазами; заметил, что у Любы Сомовой стесанные бедра, юбка на них висит плоско, а сзади слишком вздулась, походка Любы воробьиная, прыгающая.
И, вероятно, от этих страхов неотразимо ласковые, синеватые
глаза Алины
смотрели вопросительно, а длинные ресницы, вздрагивая, придавали взгляду ее выражение умоляющее.
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось,
глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик.
Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
— К ней? — спросил Самгин, указав
глазами в потолок. Макаров тоже
посмотрел вверх и, схватясь за косяк двери, ответил...
Впоследствии, рисуя себе эту сцену, Клим вспоминал, как Макаров покачивался, точно решая, в какую сторону упасть, как, медленно открывая рот, он испуганно
смотрел странно круглыми
глазами и бормотал...
Он был сконфужен,
смотрел на Клима из темных ям под
глазами неприятно пристально, точно вспоминая что-то и чему-то не веря. Лидия вела себя явно фальшиво и, кажется, сама понимала это. Она говорила пустяки, неуместно смеялась, удивляла необычной для нее развязностью и вдруг, раздражаясь, начинала высмеивать Клима...
Он
смотрел в ее серьезное лицо, в печальные
глаза, ему хотелось сказать ей очень злые слова, но они не сползали с языка.
Осторожно перекинулись незначительными фразами. Маргарита напомнила ему, что он поступил с нею невежливо. Шли медленно, она
смотрела на него искоса, надув губы, хмурясь; он старался говорить с нею добродушно, заглядывал в
глаза ее ласково и соображал: как внушить ей, чтоб она пригласила его к себе?
Отрицательный ответ удивил его, он снял с унылого носа дымчатое пенсне и, покашливая, мигая,
посмотрел в лицо Клима опухшими
глазами так, точно спрашивал...
Клим крепко сжал зубы, придумывая, что ответить человеку, под пристальным взглядом которого он чувствовал себя стесненно. Дмитрий неуместно и слишком громко заговорил о консерватизме провинции, Туробоев
посмотрел на него, прищурив
глаза, и произнес небрежно...
Туробоев, закурив папиросу о свой же окурок, поставил его в ряд шести других, уже погасших. Туробоев был нетрезв, его волнистые, негустые волосы встрепаны, виски потны, бледное лицо побурело, но
глаза, наблюдая за дымящимся окурком, светились пронзительно. Кутузов
смотрел на него взглядом осуждающим. Дмитрий, полулежа на койке, заговорил докторально...
Иногда
глаза его
смотрят ехидно...
Потом он долго и внимательно
смотрел на циферблат стенных часов очень выпуклыми и неяркими
глазами. Когда профессор исчез, боднув головою воздух, заика поднял длинные руки, трижды мерно хлопнул ладонями, но повторил...
Пила и ела она как бы насилуя себя, почти с отвращением, и было ясно, что это не игра, не кокетство. Ее тоненькие пальцы даже нож и вилку держали неумело, она брезгливо отщипывала маленькие кусочки хлеба, птичьи
глаза ее
смотрели на хлопья мякиша вопросительно, как будто она думала: не горько ли это вещество, не ядовито ли?
Но проповедь Кутузова становилась все более напористой и грубой. Клим чувствовал, что Кутузов способен духовно подчинить себе не только мягкотелого Дмитрия, но и его. Возражать Кутузову — трудно, он
смотрит прямо в
глаза, взгляд его холоден, в бороде шевелится обидная улыбочка. Он говорит...
Рассказывала Нехаева медленно, вполголоса, но — без печали, и это было странно. Клим
посмотрел на нее; она часто прищуривала
глаза, подрисованные брови ее дрожали. Облизывая губы, она делала среди фраз неуместные паузы, и еще более неуместна была улыбка, скользившая по ее губам. Клим впервые заметил, что у нее красивый рот, и с любопытством мальчишки подумал...
Оборвав фразу, она помолчала несколько секунд, и снова зашелестел ее голос. Клим задумчиво слушал, чувствуя, что сегодня он
смотрит на девушку не своими
глазами; нет, она ничем не похожа на Лидию, но есть в ней отдаленное сходство с ним. Он не мог понять, приятно ли это ему или неприятно.
Он
смотрел в расширенные зрачки ее полубезумных
глаз, и они открывали ему в глубине своей нечто, о чем он невольно подумал...
Смутно поняв, что начал он слишком задорным тоном и что слова, давно облюбованные им, туго вспоминаются, недостаточно легко идут с языка, Самгин на минуту замолчал, осматривая всех. Спивак, стоя у окна, растекалась по тусклым стеклам голубым пятном. Брат стоял у стола, держа пред
глазами лист газеты, и через нее мутно
смотрел на Кутузова, который, усмехаясь, говорил ему что-то.
Она стала молчаливее и говорила уже не так жарко, не так цветисто, как раньше. Ее нежность стала приторной, в обожающем взгляде явилось что-то блаженненькое. Взгляд этот будил в Климе желание погасить его полуумный блеск насмешливым словом. Но он не мог поймать минуту, удобную для этого; каждый раз, когда ему хотелось сказать девушке неласковое или острое слово,
глаза Нехаевой, тотчас изменяя выражение,
смотрели на него вопросительно, пытливо.
Лютов ткнул в грудь свою, против сердца, указательным пальцем и повертел им, точно штопором. Неуловимого цвета, но очень блестящие
глаза его
смотрели в лицо Клима неприятно щупающим взглядом; один
глаз прятался в переносье, другой забегал под висок. Они оба усмешливо дрогнули, когда Клим сказал...
Макаров быстро выпил остывший чай и, прищурив
глаза, стал
смотреть в лицо Клима.
— Тебе трудно живется? — тихо и дружелюбно спросил Макаров. Клим решил, что будет значительнее, если он не скажет ни да, ни нет, и промолчал, крепко сжав губы. Пошли пешком, не быстро. Клим чувствовал, что Макаров
смотрит на него сбоку печальными
глазами. Забивая пальцами под фуражку непослушные вихры, он тихо рассказывал...
К вечернему чаю пришла Алина. Она выслушала комплименты Самгина, как дама, хорошо знакомая со всеми комбинациями льстивых слов, ленивые
глаза ее
смотрели в лицо Клима с легкой усмешечкой.
Крепко сжав губы, широко открыв
глаза, она
смотрела в упор и как бы сквозь него; на смуглом лице являлась тень неведомых дум.
Он остановился, вслушиваясь, но уже не мог разобрать слов. И долго, до боли в
глазах,
смотрел на реку, совершенно неподвижную во тьме, на тусклые отражения звезд.
Было странно видеть, как пристально и удивленно Алина
смотрит на Туробоева, а в холодных
глазах барича заметна озабоченность, но обычной остренькой усмешечки — нет.
Клим
смотрел, как его косые
глаза дрожат в стремлении остановиться на лице Варавки, но не могут этого и прыгают, заставляя Лютова вертеть головою.
—
Посмотрел на Россию
глазами умного и любящего европейца.