Неточные совпадения
Глагол — выдумывать, слово — выдумка отец Лидии произносил чаще, чем все другие знакомые, и
это слово всегда успокаивало, укрепляло Клима. Всегда, но не
в случае с Лидией, —
случае, возбудившем у него очень сложное чувство к
этой девочке.
— Путь к истинной вере лежит через пустыню неверия, — слышал он. — Вера, как удобная привычка, несравнимо вреднее сомнения. Допустимо, что вера,
в наиболее ярких ее выражениях, чувство ненормальное, может быть, даже психическая болезнь: мы видим верующих истериками, фанатиками, как Савонарола или протопоп Аввакум,
в лучшем
случае —
это слабоумные, как, например, Франциск Ассизский.
И чем более наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно относился к ним. У него возникало смутное сомнение
в праве и попытках
этих людей решать задачи жизни и навязывать
эти решения ему. Для
этого должны существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком
случае не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
Кончив экзамены, Самгин решил съездить дня на три домой, а затем — по Волге на Кавказ. Домой ехать очень не хотелось; там Лидия, мать, Варавка, Спивак — люди почти
в равной степени тяжелые, не нужные ему. Там «Наш край», Дронов, Иноков —
это тоже мало приятно.
Случай указал ему другой путь; он уже укладывал вещи, когда подали телеграмму от матери.
— Не провожал, а открыл дверь, — поправила она. — Да, я
это помню. Я ночевала у знакомых, и мне нужно было рано встать.
Это — мои друзья, — сказала она, облизав губы. — К сожалению, они переехали
в провинцию. Так
это вас вели? Я не узнала… Вижу — ведут студента,
это довольно обычный
случай…
Он быстро сделался одним из тех, очень заметных и даже уважаемых людей, которые, стоя
в разрезе и, пожалуй,
в центре различных общественных течений, но не присоединяясь ни к одному из них, знакомы со всеми группами, кружками, всем сочувствуют и даже, при
случае, готовы оказать явные и тайные услуги, однако не очень рискованного характера; услуги
эти они оценивают всегда очень высоко.
— Вы ни
в каком
случае не рассказывайте
это жене, — строго сказал Самгин. — Потом, со временем, я сам скажу.
— Я ведь не был
в Кремле, — неохотно начал Самгин, раскуривая папиросу. — Насколько могу судить, Гогина правильно освещает: рабочие относились к
этой затее —
в лучшем
случае — только с любопытством…
— Не понимаю. Был у немцев такой пастор… Штекер, кажется, но —
это не похоже. А впрочем, я плохо осведомлен, может, и похоже. Некоторые… знатоки дела говорят: повторение опыта Зубатова, но
в размерах более грандиозных. Тоже как будто неверно. Во всяком
случае — замечательно! Я как раз еду на проповедь попа, — не хотите ли?
«Свершилось, — думал Самгин, закрыв глаза и видя слово
это написанным как заголовок будущей статьи; слово даже заканчивалось знаком восклицания, но он стоял криво и был похож на знак вопроса. —
В данном
случае похороны как бы знаменуют воскресение нормальной жизни».
— Потому что — авангард не побеждает, а погибает, как сказал Лютов? Наносит первый удар войскам врага и — погибает?
Это — неверно. Во-первых — не всегда погибает, а лишь
в случаях недостаточно умело подготовленной атаки, а во-вторых — удар-то все-таки наносит! Так вот, Самгин, мой вопрос: я не хочу гражданской войны, но помогал и, кажется, буду помогать людям, которые ее начинают. Тут у меня что-то неладно. Не согласен я с ними, не люблю, но, представь, — как будто уважаю и даже…
— Ф-фа! — произнес Лютов, пошатнувшись и крепко прищурив глаза, но
в то же время хватая со стола бутылку. —
Это…
случай! Ей-богу — дешево отделались! Шапку я потерял, — украли, конечно! По затылку получил, ну — не очень.
Он видел, что какие-то разношерстные люди строят баррикады, которые, очевидно, никому не мешают, потому что никто не пытается разрушать их, видел, что обыватель освоился с баррикадами, уже привык ловко обходить их; он знал, что рабочие Москвы вооружаются, слышал, что были
случаи столкновений рабочих и солдат, но он не верил
в это и солдат на улице не встречал, так же как не встречал полицейских.
«Мог бы я бросить бомбу? Ни
в каком
случае. И Лютов не способен. Я подозревал
в нем что-то… своеобразное. Ничего нет… Кажется — я даже чего-то опасался
в этом… выродке». И, почувствовав, что он может громко засмеяться, Самгин признался: «Я — выпил немножко сверх меры».
— Годится, на всякий
случай, — сухо откликнулась она. — Теперь — о делах Коптева, Обоимовой. Предупреждаю: дела такие будут повторяться. Каждый член нашей общины должен, посмертно или при жизни, —
это в его воле, — сдавать свое имущество общине. Брат Обоимовой был член нашей общины, она — из другой, но недавно ее корабль соединился с моим. Вот и все…
Были
в жизни его моменты, когда действительность унижала его, пыталась раздавить, он вспомнил ночь 9 Января на темных улицах Петербурга, первые дни Московского восстания, тот вечер, когда избили его и Любашу, — во всех
этих случаях он подчинялся страху, который взрывал
в нем естественное чувство самосохранения, а сегодня он подавлен тоже, конечно, чувством биологическим, но — не только им.
Музыка не помогала Самгину найти
в памяти своей печальный афоризм, приличный
случаю, и ощущение пустоты усиливалось от
этого.
Сняв очки, он стал протирать стекла куском замши, —
это помогало ему
в затруднительных
случаях.
— Ага. Ну, что же? Красивую вещь — приятно испортить. Красивых убивают более часто, чем уродов. Но убивают мужья, любовники и, как правило, всегда с фасада:
в голову,
в грудь, живот, а тут убили с фасада на двор —
в затылок.
Это тоже принято, но
в целях грабежа, а
в данном
случае — наличие грабежа не установлено.
В этом видят — тайну. А на мой взгляд — тайны нет, а есть трус!
— Не стоит, — тихо сказал Тагильский. — Темнота отлично сближает людей…
в некоторых
случаях. Правом допрашивать вас я — не облечен. Пришел к вам не как лицо прокурорского надзора, а как интеллигент к таковому же, пришел на предмет консультации по некоему весьма темному делу. Вы можете поверить
в это?
— Ты — выпивши, — объяснил Ногайцев. — А
это, брат, не совсем уместно
в данном, чрезвычайном
случае…
Делая все
это, он подумал, что на вопрос Дронова можно ответить и да и нет, но —
в обоих
случаях Дронов потребует мотивации.
Конечно, прокурор воспользовался бы
случаем включить
в уголовное дело интеллигента-политика, —
это диктуется реакцией и общим озлоблением против левых.
Самгин вздрогнул, почувствовав ожог злости. Он сидел за столом, читая запутанное дело о взыскании Готлибом Кунстлером с Федора Петлина 15 000 рублей неустойки по договору, завтра нужно было выступать
в суде, и
в случае выигрыша дело
это принесло бы солидный гонорар. Сердито и уверенно он спросил, взглянув на Ивана через очки...
Голос у него был грубый, бесцветный, неопределенного тона, и говорил он с сожалением, как будто считал своей обязанностью именно радовать людей и был огорчен тем, что
в данном
случае не способен исполнить обязанность
эту.
Дронов существовал для него только
в те часы, когда являлся пред ним и рассказывал о многообразных своих делах, о том, что выгодно купил и перепродал партию холста или книжной бумаги, он вообще покупал, продавал, а также устроил вместе с Ногайцевым
в каком-то мрачном подвале театрик «сатиры и юмора», — заглянув
в этот театр, Самгин убедился, что юмор сведен был к
случаю с одним нотариусом, который на глазах своей жены обнаружил
в портфеле у себя панталоны какой-то дамы.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у
этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною
случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах
в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при
случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть
эта распространяется только на мелочи и состоит
в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается
в разные платья
в продолжение пьесы.
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё
случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все
это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все
это я написал.
Сделавши
это, он улыбнулся.
Это был единственный
случай во всей многоизбиенной его жизни, когда
в лице его мелькнуло что-то человеческое.
"
В первый раз сегодня я понял, — писал он по
этому случаю Пфейферше, — что значит слова: всладце уязви мя, которые вы сказали мне при первом свидании, дорогая сестра моя по духу!