Неточные совпадения
В чистеньком городке, на тихой, широкой улице с красивым бульваром посредине, против
ресторана, на веранде которого, среди цветов, играл струнный оркестр, дверь солидного, но небольшого
дома, сложенного из гранита, открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина
в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела
в полутемную комнату, где на широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
Но уже было не скучно, а, как всегда на этой улице, — интересно, шумно, откровенно распутно и не возбуждало никаких тревожных мыслей.
Дома, осанистые и коренастые, стояли плотно прижавшись друг к другу, крепко вцепившись
в землю фундаментами. Самгин зашел
в ресторан.
За церковью,
в углу небольшой площади, над крыльцом одноэтажного
дома, изогнулась желто-зеленая вывеска: «
Ресторан Пекин». Он зашел
в маленькую, теплую комнату, сел у двери,
в угол, под огромным старым фикусом; зеркало показывало ему семерых людей, — они сидели за двумя столами у буфета, и до него донеслись слова...
Не желая видеть Дуняшу, он зашел
в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее для себя не увидел ее.
Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день.
В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
Толкнув Клима на крыльцо маленького одноэтажного
дома, он отворил дверь свободно, как
в ресторан,
в тепле очки Самгина немедленно запотели, а когда он сиял их — пред ним очутился Ногайцев и высокая, большеносая мужеподобная дама,
в котиковой шайке.
Неточные совпадения
Из маленьких
ресторанов была интересна на Кузнецком мосту
в подвале
дома Тверского подворья «Венеция». Там
в отдельном зальце с запиравшеюся дверью собирались деды нашей революции. И удобнее места не было:
в одиннадцать часов
ресторан запирался, публика расходилась — и тут-то и начинались дружеские беседы
в этом небольшом с завешенными окнами зале.
Рестораном еще назывался трактир «Молдавия»
в Грузинах, где днем и вечером была обыкновенная публика, пившая водку, а с пяти часов утра к грязному крыльцу деревянного голубовато-серого
дома подъезжали лихачи-одиночки, пары и линейки с цыганами.
Начиная от «Челышей» и кончая «Семеновной», с первой недели поста актеры жили весело. У них водились водочка, пиво, самовары, были шумные беседы… Начиная с четвертой — начинало стихать. Номера постепенно освобождались: кто уезжал
в провинцию, получив место, кто соединялся с товарищем
в один номер. Начинали коптить керосинки: кто прежде обедал
в ресторане, стал варить кушанье
дома, особенно семейные.
А невдалеке от «Молдавии», на Большой Грузинской,
в доме Харламова,
в эти же часы оживлялся более скромный трактир Егора Капкова.
В шесть часов утра чистый зал трактира сплошь был полон фрачной публикой. Это официанты загородных
ресторанов, кончившие свою трудовую ночь, приезжали кутнуть
в своем кругу: попить чайку, выпить водочки, съесть селяночку с капустой.
Еще задолго до
ресторана «Эрмитаж»
в нем помещался разгульный трактир «Крым», и перед ним всегда стояли тройки, лихачи и парные «голубчики» по зимам, а
в дождливое время часть Трубной площади представляла собой непроездное болото, вода заливала Неглинный проезд, но до Цветного бульвара и до
дома Внукова никогда не доходила.