Неточные совпадения
За чаем Клим услыхал, что истинное и вечное скрыто
в глубине души, а все внешнее, весь мир — запутанная
цепь неудач, ошибок, уродливых неумелостей, жалких попыток выразить идеальную красоту мира, заключенного
в душах избранных людей.
Две лампы освещали комнату; одна стояла на подзеркальнике,
в простенке между запотевших серым потом окон, другая спускалась на
цепи с потолка, под нею,
в позе удавленника, стоял Диомидов, опустив руки вдоль тела, склонив голову к плечу; стоял и пристально, смущающим взглядом смотрел на Клима, оглушаемого поющей, восторженной речью дяди Хрисанфа...
А рабочие шли все так же густо, нестройно и не спеша; было много сутулых, многие держали руки
в карманах и за спиною. Это вызвало
в памяти Самгина снимок с чьей-то картины, напечатанный
в «Ниве»: чудовищная фигура Молоха, и к ней, сквозь толпу карфагенян, идет, согнувшись, вереница людей, нанизанных на
цепь, обреченных
в жертву страшному богу.
— Господа! — кричал бритый. — «Тяжелый крест достался нам на долю!» Каждый из нас — раб, прикованный
цепью прошлого к тяжелой колеснице истории; мы — каторжники, осужденные на работу
в недрах земли…
Эту группу, вместе с гробом впереди ее, окружала
цепь студентов и рабочих, державших друг друга за руки, у многих
в руках — револьверы. Одно из крепких звеньев
цепи — Дунаев, другое — рабочий Петр Заломов, которого Самгин встречал и о котором говорили, что им была организована защита университета, осажденного полицией.
Монумент окружали связанные
цепями пушки, воткнутые
в землю, как тумбы, и невысокие, однообразно подстриженные деревья, похожие на букеты белых цветов.
«Вероятно — лавочник, мясник какой-нибудь», — определил Самгин, когда лысый оратор встал
в цепь круга и трубным голосом крикнул...
Когда лысый втиснулся
в цепь, он как бы покачнул, приподнял от пола людей и придал вращению круга такую быстроту, что отдельные фигуры стали неразличимы, образовалось бесформенное, безрукое тело, — на нем, на хребте его подскакивали, качались волосатые головы; слышнее, более гулким стал мягкий топот босых ног; исступленнее вскрикивали женщины, нестройные крики эти становились ритмичнее, покрывали шум стонами...
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать
цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались
в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Коляска выехала на широкую аллею и включилась звеном
в бесконечную
цепь разнообразно причудливых экипажей.
«Я не мало встречал болтунов, иногда они возбуждали у меня чувство, близкое зависти. Чему я завидовал? Уменью связывать все противоречия мысли
в одну
цепь, освещать их каким-то одним своим огоньком.
В сущности, это насилие над свободой мысли и зависть к насилию — глупа. Но этот…» — Самгин был неприятно удивлен своим открытием, но чем больше думал о Тагильском, тем более убеждался, что сын трактирщика приятен ему. «Чем? Интеллигент
в первом поколении? Любовью к противоречиям? Злостью? Нет. Это — не то».
— Возвращаясь к Толстому — добавлю: он учил думать, если можно назвать учением его мысли вслух о себе самом. Но он никогда не учил жить, не учил этому даже и
в так называемых произведениях художественных,
в словесной игре, именуемой искусством… Высшее искусство — это искусство жить
в благолепии единства плоти и духа. Не отрывай чувства от ума, иначе жизнь твоя превратится
в цепь неосмысленных случайностей и — погибнешь!
Неточные совпадения
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. //
В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана //
В бою — а богатырь! //
Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом
в кошеле кашу варили, потом козла
в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется
в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на
цепь приковали, потом беса
в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Так, например, при Негодяеве упоминается о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на
цепь за то, что говорил хульные слова, а слова те
в том состояли, что"всем-де людям
в еде равная потреба настоит, и кто-де ест много, пускай делится с тем, кто ест мало"."И, сидя на
цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.
— Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцовала,
в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крикам Корсунского, то бросающего всех
в grand rond, [большой круг,] то
в chaîne, [
цепь,] она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше.
Во всё это первое время особенно живо чувствовалась натянутость, как бы подергиванье
в ту и другую сторону той
цепи, которою они были связаны.