Неточные совпадения
Это нельзя было понять, тем более нельзя, что
в первый же день знакомства Борис поссорился с Туробоевым, а через несколько дней они жестоко,
до слез
и крови, подрались.
— А —
кровью пахнет? — шевеля ноздрями, сказала Анфимьевна,
и прежде, чем он успел остановить ее, мягко, как перина, ввалилась
в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же
и так же бесшумно,
до локтей ее руки были прижаты к бокам, а от локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали,
и она шипела...
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил
в стакан вина, выпил, громко крякнул
и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок
и шея вымазаны
кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его стояли дыбом,
и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки
до полы,
и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
«Как много
крови в человеке», — подумал Самгин,
и это была единственная ясная мысль за все время, вплоть
до квартиры Гогиных.
Как-то днем,
в стороне бульвара началась очень злая
и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его
в кухню облитого
кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя. Голый
до пояса, он сидел на табурете, весь бок был
в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
«”
И дым отечества нам сладок
и приятен”. Отечество пахнет скверно. Слишком часто
и много
крови проливается
в нем. “Безумство храбрых”… Попытка выскочить “из царства необходимости
в царство свободы”… Что обещает социализм человеку моего типа? То же самое одиночество,
и, вероятно, еще более резко ощутимое “
в пустыне — увы! — не безлюдной”… Разумеется, я не доживу
до “царства свободы”… Жить для того, чтоб умереть, — это плохо придумано».
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело,
до того густо, что обнаружился слой пудры, шея тоже налилась
кровью,
и кровь, видимо, душила Елену, она нервно
и странно дергала головой, пальцы рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики для сахара. Самгин никогда не видел ее
до такой степени озлобленной, взволнованной
и, сидя рядом с нею, согнулся, прятал голову свою
в плечи, спрашивал себя...
Неточные совпадения
Последняя смелость
и решительность оставили меня
в то время, когда Карл Иваныч
и Володя подносили свои подарки,
и застенчивость моя дошла
до последних пределов: я чувствовал, как
кровь от сердца беспрестанно приливала мне
в голову, как одна краска на лице сменялась другою
и как на лбу
и на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь
и испарину, переминался с ноги на ногу
и не трогался с места.
И вся Сечь молилась
в одной церкви
и готова была защищать ее
до последней капли
крови, хотя
и слышать не хотела о посте
и воздержании.
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю,
до того крохотно
в сравнении с остальным пространством, где меня нет
и где дела
до меня нет;
и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было
и не будет… А
в этом атоме,
в этой математической точке
кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
Случается
и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому
в мире злу
и разгорится желанием указать человеку на его язвы,
и вдруг загораются
в нем мысли, ходят
и гуляют
в голове, как волны
в море, потом вырастают
в намерения, зажгут всю
кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются
в стремления: он, движимый нравственною силою,
в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет
до половины на постели, протянет руку
и вдохновенно озирается кругом…
Ни внезапной краски, ни радости
до испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда,
и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет
в Италию, только лишь сердце у него замрет
и обольется
кровью от этих драгоценных
и редких минут, как вдруг опять все точно задернется флером; она наивно
и открыто прибавит: «Как жаль, что я не могу поехать с вами туда, а ужасно хотелось бы!